Мила Бояджиева - Сердце ангела

«Мне хочется смотреть на тебя, потому что нет в мире ничего прекраснее — ни звезды, ни цвета, не зверя», — сказал ей тот, кому Вита верила. «Облик нашей планеты был бы другим, не появись на свет белокурая девочка по имени Жизнь», — заметил как-то знаменитый художник-авангардист, прославившийся своими откровениями и пророчествами. С ним согласились все — образ Виты стал украшением изящной стороны бытия последнего десятилетия ХХ века, олицетворением самого лучшего, что может подарить судьба смертному существу.

… Она проводила долгие часы в перелетах, совершая турне по всему свету. И вот на повестке дня встал российский визит.

— Милая, Россия это не только всемирное пугало и скверный анекдот, это непаханная целина, легендарный Эльдорадо! — убеждал Виту Хью Брант. Кроме того, это сейчас модно. — Толстяк выдохнул последнее слово с богатой гаммой подтекстов, передающей сложное отношение к предмету своего бизнеса. Отвращение и восторг составляли гремучую смесь, свидетельствуя о постоянном конфликте проницательного ума Бранта с неистребимой врожденной наивностью. Он считал себя скептиком и прагматиком, но не переставал верить в чудо.

Лет тридцать назад Хью был цирковым атлетом. До этого — карточным шулером, а после — эстрадным антрепренером. Он пробовал свои силы и в других профессиях, открывавших кратчайшую дорогу к богатству и славе, умудрившись при этом получить образование и не попасть в тюрьму.

В тот день, когда на конкурсе «Мисс Америка» Брант познакомился с победительницей — семнадцатилетней школьницей Витой Джордан, он имел весьма солидную репутацию в шоу-мире и внешность спившегося эксцентричного аристократа. Однако, в роду Хью не было ни одного предка, поднявшегося по социальной лестнице выше приходского священника, и он никогда не злоупотреблял спиртным. Обрюзглость крупного лица, мешки под глазами, залысины в светлых, подкрашенных волосах объяснялись неполадками в пищеварении и слабым сердцем. Шестидесятилетний джентльмен вел неблагодарную борьбу с одолевающей тучностью и разочарованием в жизни. К моменту встречи с Витой Хью успел подрастерять прирожденный оптимизм. Это были не лучшие его дни, казалось, что силы и бойцовский азарт растрачены впустую. Его имя не стало знаменитым, счет в банке не так убедителен, как мечталось в юности, подросшие дети от бывших жен не так близки, чтобы не бояться одинокой старости, а приобретенный опыт не оставил места иллюзиям ни в чувствах, ни в деле. Хью видел насквозь жесткий механизм, движущий лучезарным миром рекламного Эдема. Он знал, как делаются «звезды» и кто стоит за каждой из претенденток на корону первой красавицы континента, но что-то все же ждал, приглядываясь к девушкам. Брант усмехнулся наивности преподнесенной ему версии о «честной» победе некой Джордан, взошедшей на пьедестал, якобы без поддержки всесильных покровителей. А увидев её за кулисами, дрожащую от сквозняков и волнения, принял бойцовскую стойку. Руки сами сжались в кулаки, взгляд огладил девушку с отеческой нежностью.

— Тебе надо хорошенько выспаться, дочка. А потом мы придумаем что-нибудь гениальное, — пообещал Брант, укутывая Виту призовым меховым манто. Девушка здорово заинтересовала его, проявив редкую расчетливость. В ответ на полагающееся победительнице предложение познакомиться с кем-нибудь из знаменитостей, Вита не пролепетала имя модного голливудского супермена, как это обычно делали другие, а очень твердо сказала: «Хочу встретиться с Айлин Форд».

Пожелав встретиться с организатором крупнейшего конкурса моделей, девушка попала в десятку. На вечернем коктейле у Фордов ей предложили контракт. А со следующего утра все деловые вопросы взошедшей звезды взял на себя Хью Брант.

Очень скоро Вита убедилась, что Хью добр, заботлив и готов отстаивать её интересы со свирепостью бульдога, защищающего хозяина. Позже стало также очевидно, что энергии Бранта хватило бы для опеки целой футбольной команды, а его страсть к деньгам поистине неутолима.

— В английском языке нет лучше слов, чем фраза «подписать чек». Это заметил, к сожалению, не один я. От этого и приходится все время работать локтями, пробиваясь к кормушке, — издали подступал к существу дела Брант. Подумай, ненаглядная, три миллиона баксов за неделю в Москве! Плюс перспектива заключения выгодных контрактов. Американские фирмы, финансирующие эту прогулку, стремятся к завоеванию новых рынков, подсовывая тебя в качестве приманки. У русских закружится голова от счастья, а мы постараемся выбрать самых крепеньких… Да и вообще — это не рабочее турне, а сплошной отдых. Россия — родина великих безумцев, пороховая бочка и золотая жила одновременно. Кроме всего прочего — потрясающая экзотика. Ты это любишь.

— Только не рассказывай мне про медведей на Красной площади и сокровища Кремля. Всем известно, Россия — это плохая кухня, дрянная погода и отличная мафия, — без энтузиазма заметила Вита, привыкшая воспринимать любой рабочий проект с неподдельным спокойствием. Она не сомневалась, что заботливые «опекуны», зарабатывающие на ней состояния, приложат все усилия, чтобы сделать путешествие «золотой рыбки» максимально приятным и выгодным. — К тому же, красотками русских не удивишь. Девушки из России заполнили все рекламные агентства Европы и Америки.

— И все публичные дома на Востоке. — Хью поморщился. — Признаюсь тебе в страшной тайне — я вообще не знаю, что такое красота. Теряю нюх, как старый пес. Полная дезориентация, особенно, когда пасусь в ваших «курятниках». Но, клянусь, девочка, лучше тебя нет. Поверь старику.

— Мне кажется, ты чего-то боишься, Хью. Уж очень стараешься меня подбодрить. — Вита отложила подборку статей американских обозревателей о ситуации в России, которую принес специально для неё Брант. — Думаешь, они свихнулись на экстремизме в своей борьбе за свободы и предпочитают ультра-раскрепощенных, бисексуальных особей «буржуазным куколкам»? — Искоса глянула Вита, процитировав один из самых ходовых аргументов своих противников, которые настаивали на том, что «сладкая до приторности Джордан» — кумир, икона консервативного бюргера, верного в своих вкусах идеалам прошлого столетия.

— Избави Бог, милая! — испуганно замахал руками Хью, приходящий в ярость от подобных высказываний и одного вида молодежных идолов бритоголовых, металлом и кожей экипированных вампиресс или супер-откровенных «секси». — К счастью, тебе не приходится изображать портовую шлюху или одурманенную наркотой извращенку, чтобы обратить на себя внимание «гурманов». Классика — непреходящая ценность, и все те, кто изображал из себя очень крутых нонконформистов, в конце концов, слегка разбогатев, приобрели копии Рафаэля или Тициана.