Мила Бояджиева - Лабиринты надежд

В таких автомобилях не ездят джентльмены с пустым кошельком, особенно в районе Портхилз после 11 часов вечера. Шикарный «Форд» ищет место для парковки, крутясь в узком переулке. Водитель осторожничает, боясь поцарапать глянцево-черное крыло, вертит головой, показывая аккуратно подстриженные седые виски и поблескивая оправой очков модели «сенатор».

Сид отчетливо видит крахмальный воротничок вечерней сорочки и атласно-стальную «бабочку» у полного подбородка. Предвкушая хороший вечерок с девочками, старый блядун выбрался из своего авто, проверил хлопком по карманам наличие кошелька и двинулся в сторону сияющей огнями Фил-стрит. Сид вынырнул из густой тени скверика прямо за спиной благоухающего дорогим парфюмом господина, вдохнул поглубже, с ненавистью уставился в тщательно подстриженый бобрик на крупном затылке и ткнул под ребро гуляки пистолет.

— Не дергайся. Я третий день без «колес», очень нервный. Палец на курке дрожит. Кошелек, сука!.. — Легкий визг в голосе выдал нервное напряжение: наркоман на пределе, способен пришить любого за пять долларов.

— О'кей, парень. К чему столько слов? Договорились. — Правая рука джентльмена полезла во внутренний карман пиджака. Сид для полной убедительности выругался, радуясь легкой победе. Но вместо кошелька он получил мощный удар левой в челюсть и коленом в пах. Влажный от недавнего дождика асфальт прильнул к распростертому телу. Клейкая шелуха тополиных почек у щеки пахла надеждой. Рот Сида наполнился кровью — боль пронзила прикушенную губу, дыхание перехватило, живот, его нагло урчавший от голода живот, словно одеревенел. Сид поджал колени и тихо заплакал.

…Они сидели в полутемном баре из числа тех, где не принято разглядывать посетителей, — солидный господин, одетый для ужина в солидном ресторане и длинновязый парень в нейлоновой куртке сине-оранжевой расцветки — излюбленный прикид гарлемских негритосов. Щека у парня вспухла, кровила разбитая губа. Потягивая виски, он морщился от боли, ощупывая языком ссадину.

— Арчи Гудвин, — представился пожилой. — Пока ты был в сортире, я заказал нам по салату и цыпленку-гриль. Не возражаешь?

— Сидней Кларк… — Парень опустил голову, рассматривая узор пластиковой салфетки. Непонятно, как этот тип догадался, что он вовсе не наркоман и уже три дня мечтал о цыпленке? И вообще…

— Дивный запах! Спасибо, дорогая. — Арчи вдохнул аромат доставленного официанткой блюда с двумя толстенькими, покрытыми золотистой корочкой тушками и кивнул Сиду: — Приступай без церемоний. Будет побаливать, полощи рот виски. Там много льда и, уж извини, я подбавлю содовой. Не хочется волочить тебя на собственном горбу черт-те куда. Твои апартаменты, полагаю, в какой-нибудь дыре на верхотуре. Чердак с пожарной лестницей.

Сид подозрительно глянул на человека, которого он собирался ограбить:

— Ты святой угодник или коп?

— Старый, опытный, повидавший виды мужичишка… Да и у тебя, догадываюсь, нескучная биография. Четвертак уже стукнул?

— Будет в ноябре. Почему ты не сдал меня полиции и притащил сюда?

— Ты хотел есть и я накормил. — Арчи пожал плечами. — Это нормально. Извини, что разбил губу, маленько не рассчитал. Не сразу просек расстановку сил… — Смачно обгладывая косточки, он бросал на собеседника короткие взгляды, прощупывающие его насквозь. — М-м-да… Давай, глотнем немного за этот вечер. Удачнейший, между прочим, получился расклад!

Сид чокнулся с Арчи:

— Прости, если испортил тебе свидание. Я ведь тоже кое-что про тебя просчитал. Тачка шикарная, костюм дорогой, парфюм, если не ошибаюсь, Кензо… От десяти баксов ты бы не обеднел.

— Я заблуждался не больше минуты… Когда увидел тебя на асфальте и пластиковую «пушку», смекнул сразу — никаких «колес» парню не надо, ему безумно хочется жрать. И он ненавидит тех, кто спешит в ресторан, воображая меню обильного ужина… А вот ты, герой, заблуждаешься до сих пор. — Арчи внимательно посмотрел в глаза Сида. — Не я тебя спас, а ты меня. — Он достал и положил на краешек стола компактную «Беретту». — Хорошая вещичка. Я прихватил её с собой не для того, чтобы распугивать сопляков в подворотнях или изображать перед девочками Джеймса Бонда. Вот и выходит, что ты, Сидней Кларк, сорвал одно дельце. Весьма прескверное, между нами говоря… Я твой должник, парень.

Холостяцкая квартира Гудвина в многоквартирном доме никак не соответствовала внешности щеголеватого джентльмена. Три комнатки, обставленные добротной мебелью двадцатилетней давности, были бы приемлемым жилищем для скуповатой вдовы. Все сильно обшарпанное, но аккуратненькое, без признаков запущенности и претензий на элегантность. Оглядев гостиную, Сидней успел заметить лишь две достойные внимания вещи — огромный телевизор и хороший компьютер со всеми соответствующими прибамбасами.

— Пошарь в холодильнике, там был персиковый компот. Мне надо переодеться. Видишь ли, дитя мое, этот костюм, автомобиль и даже сорочка взяты напрокат. — Из комнаты, куда удалился Гудвин, донесся хриплый смех. Стоило затевать маскарад, чтобы ввести в заблуждение голодного бедолагу, задолжавшего двести баксов.

— Триста пятьдесят, — поправил Сид, вскрыв найденную банку консервов. — Но сто мне должен Клиф.

Арчи появился на кухне, одетый в довольно застиранную фланелевую пижаму.

— Поздний час, слишком много впечатлений. В угловой комнате имеется роскошный диван. Не наедайся сладкого, бельишко найдешь в тумбочке. Завтра отсыпайся. Раньше полудня я здесь не появлюсь, попробую утрясти кое-какие проблемы. — Он оторвал кусок бумажного полотенца и аккуратно обтер со стола капли компота.

— Мне дожидаться тебя? — Сид сосредоточенно уплетал персики.

— Ха! Можно подумать, Сида Кларка ждут в другом месте… Ты уж лучше не высовывай отсюда носа, дорогой, и готовь исповедь. Не вздумай воспользоваться моим телефоном. Линия прослушивается.

— Может быть, мне лучше уйти? — Сид нерешительно поднялся. Положив руку на его плечо, Арчи опустил худое тело на табурет. — Без сантиментов. Я рад твоему обществу, парень. А если честно — ты мне нужен. А я — тебе. Так уж вышло, старина.

На следующий день новые знакомые сидели в гостиной. Арчи сосредоточенно курил «Винстон», мастерски выпуская дым в сторону открытого окна, Сид теребил какой-то потрепанный журнал. Он оставил кроссовки в прихожей, носки выкинул в мусорный бак, и теперь почему-то стеснялся закинуть ногу на ногу, выставив на обозрение босую ступню. А ведь приходилось Сиднею Кларку мелькать перед публикой едва прикрытой задницей, причем без всяких комплексов. В Арчи было нечто старомодное, сдержанное и в то же время — опасное. В домашней пижаме он хоть и не тянул на джентльмена, которого стоит грабануть, но и квартира, и обстановка, и эта пижама казались грубым камуфляжем эксцентричного обитателя аристократического поместья. Даже словечки уличного жаргона, украшавшие его речь, звучали театрально, как у актера королевской труппы, задумавшего сыграть в современной пьесе.