Фридрих Незнанский - Золотой омут

Людям ничего не оставалось, как встречать катера, которые привозили эвакуированных курортников и беженцев. Они надеялись увидеть знакомые лица. Некоторым везло…

— Люда, Людочка! — Через толпу к Володину и его подопечным пробивался высокий сухопарый мужчина. Это был Константин Апарин. Он схватил на руки дочурку и другой рукой прижал к себе жену. По его щекам текли слезы. Больше Володин никогда не видел Апарина плачущим. Да и расскажи кому об этом в Москве, никто просто бы не поверил. Апарина в криминальных кругах называли «железным дровосеком» — за непреклонную волю и решимость. Апарин знал об этом и старался не подвести ожиданий своих уголовных недругов и заклятых друзей в правоохранительных органах.

Впрочем, слезы на щеках Апарина тут же высохли. Он повернулся к Володину и кратко сказал:

— Спасибо.

Евгений понял, что это не просто благодарность. Апарин никогда не забудет того, что тот сделал для его жены и дочери.

Так Володин оказался в Москве. Апарин покровительствовал ему. Устроил на работу в свое управление и всячески способствовал карьерному росту. Не без помощи Апарина Евгению удалось закончить вечернее отделение юрфака, жениться на москвичке из «хорошей прокурорской семьи». Теперь он жил в неплохой квартире в сталинском доме.

Однако чем дальше, тем больше тяготился Володин зависимостью от Апарина. Тем большую неприязнь и раздражение вызывал у него покровитель. Володин стал замечать, что с интересом слушает сплетни об Апарине. И чем грязнее была сплетня, тем скорее верил ей Володин. Он подозревал, что дыма без огня не бывает и за многими сплетнями стоят действительные факты.

Например, рассказывали, что Константин Апарин связан с уголовными авторитетами, с которыми, по идее, должен бороться. Володин не верил в это, пока своими глазами не увидел, как Апарин садился в машину известного вора в законе Китайца. А перёд этим поздоровался с ним, да не просто за руку, а обнявшись и расцеловавшись.

Теперь Володин понимал, откуда у Апарина дорогие машины, роскошная квартира в центре, дача на Рублевском шоссе… Наблюдая за своим начальником, он замечал, что Апарин все меньше и меньше скрывает свою связь с преступными авторитетами. Он, например, запросто разговаривал с ними из своего служебного кабинета.

Все это могло плохо закончиться. Везде есть свои стукачи — на поведение начальника РУБОПа могли обратить внимание вышестоящие органы. А что делает начальник, когда его пытаются осудить? Правильно, перекладывает вину на плечи подчиненных. Так что Апарин становился потенциально опасным: если против него будет возбуждено уголовное дело, он потянет на дно и Володина, и многих других подчиненных.

Володину этого совсем не хотелось, и поэтому, едва представилась возможность уйти из управления Апарина в Мосгорпрокуратуру, он ею воспользовался. Сам Апарин не возражал, а даже всячески приветствовал этот переход. Он имел свои виды на Володина в должности следователя по особо важным делам Московской городской прокуратуры…

Так Евгений Володин стал «своим человеком» Апарина. Он часто выполнял его поручения — от сбора компрометирующей информации на того или иного следователя до прямых указаний отмазать «нужного человека». «Нужными людьми» почти всегда оказывались все те же уголовные, авторитеты…

Так было до позавчерашнего дня, когда Апарин обратил внимание на простого программиста Вадима Лучинина. И просьба его к Володину оказалась диаметрально противоположной. На этот раз надо было не отмазать, а, наоборот, осудить.

Следователь по особо важным делам Евгений Володин сделать этого не сумел.

…Володин еще раз просмотрел присланные ему по факсу документы. И вправду выходило, что парня надо выпускать из Бутырок. Можно, конечно, промариновать его там еще немного, но такое чревато неприятностями, особенно если вмешается этот въедливый адвокат Гордеев.

А он вмещается, можно не сомневаться, такова уж работа у этих защитников. Рисковать же своей репутацией по такому пустяковому поводу Володину не хотелось. Мысленно он уже признал поражение по этому делу.

«Но Апарина все же предупредить надо…» — подумал он.

Володин, немного поколебавшись, набрал номер служебного телефона Апарина.

— Добрый день, Константин Иванович, это Володин.

— Привет. Как наши дела?

— Неважно…

— Что так? Не замечал у тебя, Евгений Николаевич, раньше такого пессимизма… — хохотнул в трубку Апарин.

— Ну, Константин Иванович, пессимист — это, как известно, хорошо информированный оптимист.

— Ага. А в чем, собственно, дело?

— По поводу Лучинина… — замялся Володин.

— Наверное, у тебя появилась какая-то новая информация? — предположил Апарин.

— Да.

— И что это за информация?..

— По идее, завтра утром я должен прекратить дело Лучинина.

— Это с какой стати, интересно?

— За отсутствием состава преступления.

— Ты толком говори. С чего ты это взял?

— Так выходит… Дело в том, что Лучинин действовал с ведома и по просьбе руководства банка. Документы лежат передо мной…

— Что за документы? — Голос Апарина стал деловым и жестким.

Володин подробно рассказал о том, что именно прислал ему помощник.

— Так… — протянул Апарин на другом конце провода. — Надо что-то придумать…

— В каком смысле?

Некоторое время трубка молчала. Через полминуты в ней снова раздался голос Апарина:

— Ну что же… В таком случае тебе придется переквалифицировать дело Лучинина. Завтра примешь к своему производству дело Ольги Каштановой.

— А это кто такая? — еле скрывая недовольство и раздражение, спросил Володин. «Похоже, Апарин решил сделать из меня «важняка»-киллера».

— Аспирантка МГУ.

— А что с ней?

— Ее жестоко избили…

— Но это же дело уровня следака из районного отдела, — возмущенно проговорил Володин. — Какое отношение к этому имеет городская прокуратура?

— Да, но дело в том, что Каштанова — подруга Лучинина. И она была избита за два часа до его ареста у себя в комнате… Так что имеются основания рассматривать эти два дела как одно.

— Дела Лучинина уже практически не существует, — напомнил Володин.

— Пока что оно не закрыто, — раздраженно отреагировал Апарин. — У меня есть еще кое-что. Ты сейчас где?

— Дома.

— Тогда собирайся — и быстро на работу. К тебе едет мой человек. Он кое-что привезет. Интересное… Внимательно изучи и подумай, как это использовать.

— В смысле — как привязать сюда дело Лучинина? — Да.

— Значит, отпускать его мы пока не будем?

— Об этом даже и не думай. Побыстрее прочитай документы и к концу дня подготовь постановление… Все. Я тебе звякну.

— Но я…

В телефонной трубке послышались короткие гудки. Апарин никогда не прощался по телефону и обычно первым опускал трубку. Ему, как настоящему начальнику, очень нравилось оставлять последнее, слово за собой. Он видел в этом признак власти.