Фридрих Незнанский - Запоздалый приговор

То, что следствие вел Васильев, означало: доступ к материалам будет максимально затруднен. Даже если бы Васильев не был знаком с Гордеевым лично, он кочевряжился бы по полной программе. А так — просто ничего не даст. Если, конечно, Турецкий не распорядится.

— Слушай-ка… Он ведь ищет жену покойного Реутова, и он же наверняка вел и дело самого Реутова, так? — уточнил Гордеев.

— Ну да. Васильев, конечно, звезд с неба не хватает, и действительно, гм, не самый, гм…

— Саша, ты можешь мне позволить заглянуть в материалы следствия?

— А ты разве представляешь интересы Шерстяка? — удивился Турецкий.

— Нет, я сейчас о Реутове говорю, — уточнил Гордеев, надеясь, что про Шерстяка Турецкий и так расскажет.

Турецкий же, положив трубку, довольно усмехнулся. С самого начала две такие смерти по соседству друг с другом Показались ему подозрительными, но ничего не попишешь, дело Реутова было закрыто, и формальных оснований для его возобновления не имелось. А тут, как черт из табакерки, появился Юрка Гордеев с каким-то личным интересом. Глядишь, и окажется полезен общему делу.

В половине. третьего следующего дня Гордеев вышел из здания на Большой Дмитровке, где он четыре с половиной часа изучал материалы по делу Реутова, а также слушал Турецкого. Выяснить удалось следующее.

Виктору Реутову было сорок с лишним лет. Он действительно был в прошлом спортсменом, только не лыжником, а биатлонистом, входил некоторое время в сборную страны, но в возрасте двадцати восьми лет из-за травмы колена прекратил активные занятия спортом. В роковую для себя ночь он ехал из Шереметьево-2 в Москву. Кого он провожал или встречал в аэропорту и что он вообще там делал — неизвестно. Помощница Виктора, Ирина Воронова, которая обычно сопровождала его в любых поездках и даже часто при этом выполняла функции водителя, ничего про это не знает. Реутов был сам за рулем своего «БМВ». Известно, что это его любимая марка, на машинах «БМВ» он ездит уже почти десять лет. Явных врагов или недоброжелателей Реутов не имел, у него устойчиво высокий рейтинг, избирателям Он нравился. На него приятно было смотреть, он чем-то походил на действующего президента, и, избирая его, люди, вероятно, думали, что именно так и должны выглядеть политики новой формации, с которыми несовместимо слово «маразм». Несомненно, его имидж работал и на фракцию «Сыны Отечества», возглавляемую Шерстяком. Впрочем, не только врагов не было у Реутова, у него не было также и близких друзей, и это показалось Гордееву странным. Он не сохранил дружеских связей со своими коллегами по спорту и среди политиков тоже держался достаточно независимо. Регулярно общался только с Шерстяком, но на то были вполне понятные профессиональные причины. Личная жизнь его на страницах светской хроники и бульварной прессы никак не обсуждалась, и о ней ничего не известно. Например, знали ли вообще избиратели, что супруга Реутова — удачливая бизнес-леди, это большой вопрос. Был ли Реутов богат? По-видимому, хорошо обеспечен, но ничего про заграничную недвижимость и крупные банковские вклады неизвестно. В Москве у них с Ольгой была четырехкомнатная квартира на Кутузовском проспекте, что само по себе подчеркивает неплохой жизненный уровень. Ну, так в нем никто и не сомневался.

Криминалистическая экспертиза, которой была подвергнута его машина после аварии, дала однозначный ответ: авария не подстроена, двигатель и все механизмы находились в абсолютно исправном состоянии. За несколько дней до аварии Реутов забрал свою машину со станции техобслуживания «БМВ», где ею занимался его постоянный механик Александр Кононенко. Кононенко дал следующие показания: кроме него, машину Реутова никто не смотрел и не ремонтировал с самого момента ее приобретения, то есть уже почти год.

Кроме того, были свидетели самого происшествия, которые и вызвали «скорую помощь» и милицию. Следом за синим «БМВ» Реутова ехала красная «мазда», в которой находилось три человека: 34-летний фотограф Сергей Абросимов, его жена Татьяна и сын Иван, и все они видели происходящее. Абросимов встречал жену с сыном в Шереметьево-2, они отдыхали в Анталии. Сергей не был до конца убежден, но ему казалось, что он видел Реутова в здании аэровокзала. На трассе же произошло следующее. Машину Реутова, которая ехала в двадцати метрах от «мазды» Абросимова, начало сносить вправо. Когда Абросимов сообразил, что происходит, он начал сигналить и добавил газу, чтобы поравняться с «БМВ» и предпринять что-нибудь еще, но не успел. «БМВ» на скорости около 100 километров в час ткнулась в столбик заграждения, тут же встала на дыбы и буквально улетела с дороги. Реутов был мертв еще до приезда «скорой». В крови у него был обнаружен алкоголь, но когда он пил, где и с кем, установить не удалось. Как не удалось найти ни одного человека, который бы видел его или общался с ним в тот роковой день. Несчастный случай он несчастный случай и есть.

— В общем, как видишь, дымящимся пистолетом тут не пахнет, — сказал Турецкий, комментируя эту информацию.

— Чего? — удивился Гордеев, отрываясь от материалов дела. — Каким еще пистолетом?

— Эх ты, деревня, — снисходительно улыбнулся Турецкий. — Это принятый в США термин. «Дымящийся пистолет» означает поимку преступника на месте преступления. Сечешь?

— Секу, — кивнул Гордеев. — И давно ты про него знаешь?

— С сегодняшнего утра, — признался Турецкий. — С Реддвеем разговаривал.

Гордеев сдержал улыбку и уважительно покивал. Питер Реддвей — это была фигура. Бывший цэрэушник, он руководил международным антитеррористическим центром в Западной Европе и не раз помогал и давал консультаций в самых запутанным делах — и Турецкому, и его друзьям.

Что же касалось Шерстяка, то помимо сведений, которыми поделился Турецкий, Гордеев сам уже составил некое подобие досье. Профессиональный юрист, Гордеев знал справедливость утверждения, что большая часть сугубо секретных сведений всегда добывается из открытых источников. Шерстяк на политическом небосклоне был фигурой заметной. Сперва Гордеев насладился кое-какими его перлами.

Например, о банковской реформе Шерстяк выразился так:

«Мы за то, чтобы тайна банковских вкладов была прозрачна».

О какой-то своей болезни, которая не дала возможности поехать во главе парламентской делегации в США, сообщил следующее:

«Врач говорит: нормально, протекание здоровья такое».

Об амнистии:

«Общество не имеет права тюкать человека по башке до гробовой доски».

По поводу антитеррористической операции в Чечне:

«С точки зрения юридической все происходит руками МВД».

И снова о Чечне же:

«Допустимо ли, правильно ли оставаться в стороне от того процесса, который ведет нас в пропасть?»