Юрий Салов - Похороны вне очереди

Он выскочил из здания и перебежав на другую сторону улицы, стремительно юркнул в ближайший переулок. Черт с ним, с деньгами и товаром - потом разберемся, кто ментов навел, лихорадочно соображал Николай; главное скрыться сейчас.

- Коля, подожди, а как же я? - раздался женский голос.

Николай ошалело обернулся. Со стороны набережной в переулок забежала его сланцевская попутчица, которой он строго-настрого приказал сидеть в машине; каштановые волосы ее растрепались, туфли на высоких каблуках куда-то делись; сама она запыхалась.

- Коля, ну почему ты меня бросил? - плаксиво выпалила она, догнав его и невзначай отрезав ему путь вперед. - Вовчик же говорил насчет меня, мы же вместе... - воскликнула девушка.

- Уйди от меня, тварь! - заорал Николай, выхватывая нож. Огнестрельное оружие он не любил и старался не связываться с ним даже в важных делах.

Девушка вдруг бросилась вперед, блокируя и фиксируя вооруженную руку. Раздался хруст костей и Николай отскочил в сторону с детским воплем. Следующий удар дама нанесла ногой в печень - у Николая округлились глаза от боли и он упал на колени. Затем Николай получил еще один удар ногой в лицо, от которого перед глазами у него вспыхнул ослепительный свет и боль волной затопила сознание. Четвертый удар - по ребрам был уже лишним.

- Как не стыдно, - девушка присела на корточки перед поверженным соперником, - на женщину с ножом лезть... Твой Вовчик уже сутки как сидит у нас. Кстати, телефон потом вернешь.

Николая уже увезли, а девушка села в 'Тойоту' на Набережной. У водителя зазвонил мобильный и он, посмотрев на дисплей, передал его девушке.

- Виктор Семенович? Это Гиря. У меня все в порядке. Если позволите, еду отдыхать.

- Да, я дал команду всем отбой. Тогда до завтра. - донесся уверенный мужской голос. - А то я уже волноваться начал.

- Нервы надо беречь, товарищ полковник, - девушка попрощалась с руководителем операции и откинулась на заднее сиденье.

- Домой? - уважительно поинтересовался водитель, мужчина средних лет с короткой стрижкой, вернее, почти наголо обритый, с небольшим чубчиком над высоким лбом.

- Да.

Девушка поднялась на третий этаж типовой высотки, по привычке пешком. Оказавшись в квартире, она скинула не слишком удобные туфли на высоких каблуках, в которых ей пришлось ходить целую неделю, весь остальной наряд питерской проститутки невысокого пошиба и открыв полный напор, стала наполнять ванну.

Вода была горячая, с пенкой, с ароматом хвои, мяты, меда - сложный и вкусный букет. Девушка стала тщательно смывать искусно нарисованные специалистами 'синяки'; улегшись в ванну, она полузакрыла глаза и стала одной рукой тереть себя между ног, иногда проводя пальцем по половым губам, другой растирала по животу, грудям и плечам мыльную пену. Колоссальное напряжение последних дней постепенно уходило. Она гладила и терла свою вульву, затем раздвинула внешние губы и стала водить внутри средним пальцем правой руки вверх и вниз. Хорошо... Вениамина бы сюда... хотя был бы здесь Вениамин, неизвестно получилось бы. Которые сутки практически без сна? Вторые? Спать.

Гиря прошлепала из ванной в спальню и буквально рухнув на кровать, моментально заснула.

Мужчина лет сорока пяти в добротном синем костюме, с намечающейся лысиной на голове, без пяти двенадцать вошел в здание Совета Федерации Федерального Собрания РФ. Он постоянно вытирал лицо носовым платком, но пот с него лил градом не от стоявшей третий день в столице тропической жары, а от волнения.

Предъявленный им на входе пропуск не вызвал никаких возражений у сотрудников ФСО и человек в синем костюме поднялся на лифте на четвертый этаж. Там его уже ждали - молодой парень лет двадцати пяти, по всем признакам референт, подтянутый, ухоженный, деловитый, подошел к нему;

- Господин Валеев? Вас ждут.

Он провел мужчину в приемную мимо нескольких ожидавших своей очереди посетителей, скучавших, читавших газеты, рывшихся в своих мобильных или айфонах или просто безучастно смотревших по сторонам. Среди них выделялся своей черной формой офицер-подводник.

- Господа, назначено, - тоном, не допускавшим никаких возражений, парень взял под локоть Валеева словно даму. - прошу вас.

Он открыл тяжелую дверь кабинета и Валеев увидел худощавого седого человека, разговарившего по телефону.

- Конечно, конечно, - донесся уверенный раскатистый голос. - постараюсь помочь. Пусть обратится прямо к референту. Да.

Валеев тихо закрыл за собой дверь и боязно ступил вперед. Лицо у него снова покрылось потом, одна рука сжимала по виду тяжелый дипломат, а другая лихорадочно поправляла галстук. Гость весь был какой-то мятый, скукоженный и жалкий, только глаза светились несколько лихорадочным блеском.

В одном из помещений административного здания на Большой Дмитровке, расположенного прямо напротив здания Совета Федерации раздался резкий сигнал. Усатый мужчина в комбинезоне не спеша нажал кнопку аппарата, напоминавшего видеомагнитофон и навел объектив стоявшей на трехножнике видеокамеры на окно на четвертом этаже.

- Понял, понял. - хозяин кабинета не отрывался от разговора. - отчего же, пусть зайдет, примерно в тринадцать тридцать.

Седой мужчина положил трубку и обратился к успевшему усесться на краешек стула Валееву:

- Что-то рановато появился.

Гость придвинул стул к столу, сел ровнее, протер платком вспотевший лоб.

Видя, что осматривающийся гость очень волнуется и не спешит начинать разговор, хозяин кабинета взял инициативу в свои руки:

- Что-нибудь произошло?

- Я могу говорить? - шепотом спросил Валеев.

- Ну конечно. Ну-ну, смелее.

- Последняя партия товара Сочи-Марсель-Лион, все как обычно... таможня как обычно... - от волнения Валеев слегка заикался.

- Ну и хорошо. - седой не понимал, в чем дело.

- Но вместо Лиона товар почему-то попал в Мюнхен, - надел очки в толстой оправе Валеев. - к некоему Фейгельману.

- Включай, - пылесос деловито загудел и низенькая некрасивая уборщица стала делать свою ежедневную работу.

На экранах телевизоров в просторном, стадвадцатиметровом помещении в одном из новых зданий на юго-западе Москвы, огороженном высоким забором, пропал звук; Валеев стал говорить как рыба, беззвучно.

-Так он такой же Фейгельман, как я Роза Люксембург... - взволнованно докладывал он седому.

От стенда в другом конце холла здания на Большой Дмитровке отделился человек в костюме, лет тридцати, ничем не отличимый от большинства посетителей Совета Федерации. Он спешно подошел к уборщицам и замахал руками.

- Все, все, все, девочки, перекур! Перекур!

- Чего? - обернулась уборщица; звук пылесоса не давал ей расслышать мужчину.