Артур Крупенин - Каникула (Дело о тайном обществе)

Остановив воспроизведение, Рохас грязно выругался. Получалось, что у каждого из членов совета было полно времени, чтобы добраться до Талаверы и застрелить Дуарте.

В коробочке на подушечке из белого бархата лежала миниатюрная звезда, покрытая ярко-синей эмалью. По краям она была оторочена позолоченной каймой. Глеб попытался взять звездочку в руки, но оказалось, что она приколота к подушке застежкой.

– Значок?

– Заметь, не просто значок, а значок в виде звезды, – уточнила Вероника.

Глеб вгляделся повнимательнее.

– Смотри, здесь надпись.

На каждом из лучей, кроме того, что шел вверх, красовалась выгравированная готическим шрифтом буква. Буквы складывались в слово MECV.

– Тебе это о чем-нибудь говорит?

– Не-а.

Вероника расстегнула замок, извлекла звезду из подушки и развернула ее тыльной стороной.

– Тут какие-то цифры, только очень мелкие. – Она прищурила глаза. – Кажется, «восьмерка» и «шестерка». Да, точно, это «восемьдесят шесть». Что бы это значило?

– Больше всего смахивает на порядковый номер.

– Думаешь, что-то вроде клубного значка?

– Похоже.

– Хм, не об этой ли звезде пытался сообщить нам Рамон?

– Уж не думаешь ли ты, что эта та самая звезда, которая должна нам что-то «сказать»?

– Я к этому и клоню. Не хочешь заглянуть?

– Куда?

– Ну, не знаю, куда ты там обычно заглядываешь.

– Ах, это. Да, думаю, самое время.

Сев на диван, Глеб еще несколько минут вертел значок в руке, потом плотно зажал в кулаке и закрыл глаза.

По обыкновению подперев голову рукой, генерал, сделав Лучко знак, чтобы заходил, продолжал увлеченно смотреть на экран монитора.

– Лучко, сколько у тебя лишних килограммов?

Капитан замялся.

– Не знаю. Пять-шесть, наверное.

– А я думаю, все десять. Не стыдно? Знаю, с нашей работой времени на спортзал у тебя нет, поэтому остается только что? Диета! Вот, я тут кое-что для тебя подыскал. Смотри. – И Дед развернул монитор к Лучко.

На экране была видна страница какого-то сайта – судя по виду, женского – с подробным описанием весьма экстравагантной диеты под названием «Леденцовая».

– Леденцы? – с удивлением переспросил Лучко.

– Вот именно, – с довольным видом подтвердил генерал. – Ты и так их все время сосешь. Отныне будешь сосать с пользой для дела. Закинулся вместо обеда конфеткой и до ужина свободен.

– Но как…

Дед прервал капитана жестом руки:

– Диета альпинистов, понимаешь. Когда идешь в горы, много еды с собой не возьмешь, а жрать на высоте ой как хочется.

– А вы, товарищ генерал, тоже покоряли вершины?

Дед бросил на капитана колючий взгляд:

– Допустим, не покорял, зато летал на самолете. И всякий раз после взлета на меня нападает зверский голод. А на тебя, скажешь, нет?

Интонация вопроса была такой, что капитан счел благоразумным согласиться:

– Так точно.

– Видишь? От высоты, не иначе. Короче, исполняй. И вообще, сосать конфетки гораздо приятнее, чем запихивать в себя вареный шпинат и прочую диетическую гадость, уж поверь мне. Потом еще спасибо скажешь. Все понял?

Следователю ничего не оставалось, как бодро кивнуть:

– Будет исполнено.

– Вот и славно. А теперь рассказывай.

Выслушав доклад, Дед неожиданно выступил со своей собственной версией.

– Выходит, этого Гонсалеса грохнули иностранцы, да к тому же глухонемые? Хорошенькое дело! Часом не шпионы?

– Глухонемые?

– А что? Неплохая крыша.

– Но почему шпионы-то?

– Посуди сам. Гонсалес наполовину испанец, и вот, прожив полжизни в России, он возвращается на историческую родину. Шикарная легенда для разведчика-нелегала, разве не так?

– Допустим. А кто в этом случае его убил?

– К примеру, иностранные агенты.

– За что?

– Откуда я знаю. Может, парень там, за кордоном, засыпался на чем-то.

– А почему тогда с ним не разобрались на месте, а достали здесь, в Москве? И какую такую ценную информацию может добыть ученый-археолог?

Генерал взглянул на следователя взглядом, который обычно не предвещал ничего хорошего.

– Ты, капитан, не спорь, а лучше проверь эту версию. Позвони куда надо и доложи, уяснил?

Вытянувшись в струнку, Лучко подтвердил полное понимание ситуации:

– Так точно, уяснил. Надо пробить Гонсалеса через ФСБ и найти сурдопереводчика с испанского.

– Молодец! Копай дальше.

После того как следователь ушел, генерал не на шутку задумался. Надо же, люди, говорящие с помощью знаков, тоже сталкиваются с языковым барьером? Кто бы мог подумать! Сам Дедов всегда считал, что демонстрация среднего пальца – это универсальный пример жестового эсперанто.

Темнота, в которую медленно погрузились очертания окружающих предметов, потихоньку рассеялась. Стольцев увидел, что стоит посреди незнакомой ему улицы у кованой калитки, украшенной причудливой эмблемой. Сквозь покрытые коричнево-зеленой патиной прутья виднелась выложенная камнем дорожка, петляющая по ухоженному саду в сторону трехэтажного особняка с колоннами, увитыми цветами.

Глеб еще раз с интересом рассмотрел эмблему, затем его взгляд упал на собственную ладонь. На ней лежал значок с голубой звездой, окаймленной золотом.

Чуть колеблясь, Глеб прицепил значок на лацкан и нажал на кнопку звонка. Послышался негромкий щелчок, и дверь растворилась. Сердце Глеба заколотилось быстрее. Он, озираясь, вошел внутрь.

– Добрый вечер!

Голос прозвучал так неожиданно и так близко, что Глеб невольно отшатнулся. Оглянувшись, Стольцев смутно разглядел в густой листве силуэт человека.

Глеб вежливо поздоровался в ответ и зашагал по извилистой дорожке к парадным дверям.

Едва он успел взяться рукой за массивную ручку, как все кругом снова стало погружаться в темноту, и видение оборвалось.

Исабель Савон было жалко вдову Дуарте. Исабель и сама не понаслышке знала, что такое потерять мужа. И пускай вечно пьяный Теофило опостылел ей задолго до рокового инфаркта, его уход самым неожиданным образом подкосил ее силы. Оно и неудивительно, ведь вся жизнь Исабель много-много лет крутилась вокруг этого непутевого субъекта. Сначала она без памяти любила молодого и по большей части трезвого Тео, потом долгие годы лелеяла надежду его исправить и, наконец, без остатка посвятила всю себя беспощадной войне с чужим, опустившимся человеком, в которого спиртное превратило некогда самого завидного толедского жениха.

Как ни странно, смерть Тео лишила Исабель самого главного – воли к существованию. Теперь ей было не с кем воевать. Оставалось лишь со стороны наблюдать за той жизнью, что проживали другие. Когда наблюдать, а когда и подсматривать. Второе было куда интереснее.