Артур Крупенин - Каникула (Дело о тайном обществе)

Ответом на эту тираду стала благосклонная улыбка Бальбоа. Инцидент, кажется, был исчерпан.

– И что ты думаешь о де ла Фуэнте? – спросила Вероника, пока они с Глебом задумчиво брели из кафе домой.

– О котором из двух?

– Я сейчас говорю об обоих. Что, если один из них причастен к убийству Дуарте?

– Брось, – возразил Глеб. – Вся вина де ла Фуэнте-младшего, похоже, состоит только в том, что его папаша был франкистом.

– Но он знал о кладе.

– Во-первых, как сказал Бальбоа, фалангисты тогда ничего толком не нашли. А во-вторых, как выясняется, тут полгорода уверены, что в одной из пещер спрятано великое сокровище. Не станешь же ты подозревать их всех.

Вечером, обсуждая завтрашний праздник с отцом Кирогой, которого на днях по семейным обстоятельствам перевели в Толедо из Сарагосы, Бальбоа, вспомнив о недавнем разговоре с русскими, затеял шутливый спор, какую из Богородиц облачают пышнее: Пресвятую Деву Дель-Саграрио в Толедо или сарагосскую Пресвятую Деву Пилар?

Кирога шутку, однако, не оценил. Он заметно помрачнел, а затем и вовсе перестал поддерживать разговор.

На вопрос Бальбоа, что случилось, Кирога ответил, что светлый праздник Святой Девы Пилар с некоторых пор омрачен для него грустными воспоминаниями.

– Не хотите поделиться? Глядишь, и полегчает.

Священник с воодушевлением принялся рассказывать о своем духовном наставнике, канонике по имени Перальта и о том, сколько добрых дел тот совершил, много лет находясь на посту члена городского капитула. Судя по рассказу Кироги, этот Перальта и впрямь был человеком необычайно благочестивым, если не сказать святым.

– А что стало с этим замечательным каноником? Почему я ничего о нем не знаю?

Кирога снова помрачнел.

– В том-то и дело, что Перальту убили.

– Какой ужас! Как это случилось?

– Представьте, какой-то негодяй застрелил несчастного прямо на улице.

Бальбоа замер на месте. Он почувствовал волнение охотника, выходящего на след крупного зверя.

– Говорите, застрелили? А когда?

– Сразу же после праздника Святой Девы Пилар. Накануне отец Перальта отслужил торжественную мессу, а на следующий день его не стало.

– Постойте! Вы точно уверены, что трагедия произошла сразу после праздника?

– На память пока не жалуюсь, – обиженно пробурчал Кирога.

– Но ведь день Девы Пилар празднуется в Сарагосе двенадцатого октября, не так ли?

– Ну да, уже лет двести, и его дату в Сарагосе знает каждая собака. Еще бы, весь город целую неделю гуляет так, что аж стены трясутся.

Бальбоа вцепился в рукав Кироги:

– Поймите, тут крайне важно не ошибиться. Вы абсолютно уверены, что отца Перальты не стало на следующий день после мессы, то есть аккурат тринадцатого октября?

– Да, на следующий же день, как сейчас помню.

– Что было потом? Убийцу поймали?

– Да где уж там. Говорю же, стояли праздники, на улицах полно народа – нечестивец растворился в толпе и был таков. – А полиция?

– До сих пор ищет.

– И как давно это все случилось?

– Лет восемь назад.

– Восемь?

Бальбоа никак не мог уснуть и, ворочаясь в постели, все думал о разговоре с Кирогой. Так значит, нападения на священников начались намного раньше, чем он предполагал? Убийство отца Перальты, случившееся тринадцатого октября, без сомнения, является еще одним звеном во все разрастающейся цепи преступлений, которую ему поручено раскрыть. В таком случае нужно срочно отправляться в Сарагосу и на месте уточнять подробности. А что, если Перальта не единственная жертва?

Засыпая, священник снова вспомнил неуклюжее замечание Вероники Гонсалес насчет Барби, получившее затем столь неожиданное развитие. Не пошути всуе эта русская, он ни за что не стал бы обсуждать с Кирогой облачения толедской Богородицы и не узнал бы о событиях, которые с Божией помощью помогут продвинуться в поисках убийцы. Каким же причудливым порой бывает Провидение!

Мысль о том, чтобы отыскать дом из своего видения, по-прежнему не оставляла Стольцева, несмотря на то, что и Бальбоа, и Вероника в один голос предрекали неудачу таким поискам, поочередно ссылаясь то на число улиц города, то на адскую жару. А тут так вышло, что Веронике предстояло на весь день отправиться по делам в Мадрид – то ли надо было срочно оплатить какие-то счета, то ли на время захотелось отделаться от Глеба.

Воспользовавшись ситуацией, Глеб не мешкая приступил к поискам, несмотря на их очевидную бесперспективность. Отбросив сомнения и повертев карту Толедо и так и сяк, он разбил ее на несколько квадратов, а затем наметил маршрут, по виду напоминающий улитку, центр которой приходился на дворец Архиепископа. Оттуда и надо бы начать, постепенно охватывая Асукаику, Бенкеренсию, Санта-Барбару, Вальпараисо и прочие кварталы, одни только названия которых уже звучали в ушах как cante flamenco [35].

Прихватив с собой рюкзак с бутылкой воды и предвкушая приятную прогулку, Глеб в приподнятом настроении спозаранку отправился к начальной точке своего маршрута. Он не знал, сколько долгих дней уйдет на то, чтобы обойти весь город, но и сидеть сложа руки уже не мог.

Просыпающийся Толедо оказался куда симпатичнее бодрствующего: ни тебе толпы туристов, ни шума, ни суеты. Глеб с удовольствием шагал по улочкам, еще не успевшим накалиться от зноя, любуясь прихотливо перемешанными друг с другом образцами архитектуры Средневековья, Возрождения и барокко.

Единственное, в чем Глеб был полностью уверен, так это в цвете дома с калиткой, которую ему предстояло найти, – выцветшая от солнца терракота. Это и станет для него главным ориентиром.

В какой-то момент, видимо, в силу буйного воображения, Стольцеву показалось, что за ним по пятам кто-то идет. Несколько раз, подобно героям шпионских кинолент, Глеб украдкой вглядывался то в стекла витрин, то в отполированные до зеркального блеска вывески, силясь рассмотреть, что происходит у него за спиной, но так и не заметил ничего подозрительного. В конце концов, он попросту резко остановился и оглянулся назад. Единственный попавший в поле зрения человек – безобидного вида старичок – пошел своей дорогой, нырнув в паутину узких переулков.

Открывающиеся кафе так манили ароматами, что Глеб дважды прерывал прогулку, с тем чтобы выпить чашку кофе и подкрепиться. В итоге шестичасовых поисков он был и сыт, и полон впечатлений. Единственным разочарованием послужило лишь то, что дома, выкрашенного в цвет терракоты, он так и не обнаружил. Ничего страшного, поиски ведь только начались.

Помня о том, что даже у стен есть уши, инспектор вышел из здания комиссариата на улицу, с тем чтобы созвониться с Бальбоа. Рохас рассказал священнику о серебристом пикапе и о том, что им пока неизвестно, кто и зачем ездил на нем в Талаверу. Бальбоа, в свою очередь, сообщил инспектору, что отправляется в Сарагосу, где надеется найти нечто весьма важное.