Фридрих Незнанский - Алмазная королева

Воистину самый страшный враг каждого человека — он сам.

Заместитель генпрокурора Константин Дмитриевич Меркулов был зол. Старший помощник генпрокурора Александр Борисович Турецкий понял это, едва взглянул на спину шефа (а вообще-то давнего своего наставника и друга Кости), войдя в знакомый кабинет. Из этого можно было с легкостью сделать единственно возможный вывод: пока Сан Борисыч прорывался сквозь многочисленные пробки к месту своей службы, Славка Грязнов не утерпел-таки и звякнул Меркулову…

— Здравия желаю! — нарочито веселым голосом провозгласил Турецкий и, не дожидаясь особого приглашения, двинул к одному из кресел, в котором и расположился со всеми возможными удобствами. При полном молчании шефа, продолжавшего стоять возле окна спиной к входной двери.

В кабинете повисла пауза, нарушил которую Александр Борисович:

— Что, решил выяснить, кто кого перемолчит?.. Костя, мы же взрослые люди!

— Неужели? — Меркулов моментально развернулся на сто восемьдесят градусов и уставился на Турецкого с искренним возмущением. По тебе этого, так же как и по твоему Грязнову, ни за что не скажешь! Когда-нибудь вы оба доиграетесь, помяни мое слово, со своими… затеями!

— Какими еще затеями? — Турецкий с самым невинным видом удивленно поднял брови. — Тоже мне затея — впервые за хренову тучу лет взять отпуск не в слякотном ноябре, а, как положено белым людям, при ясном, теплом солнышке… Неужто откажешь? Да на мне сейчас и дел-то особых нет, сам знаешь — надвигается мертвый сезон, вся клиентура в сторону Канар да Мальдив двинула… А если ж и есть — раскидаешь по нашим ребяткам — справятся ничуть не хуже меня.

Меркулов издал неопределенный звук и, покинув наконец свой пост у окна, грузно опустился против Турецкого точно в такое же кресло, проигнорировав свой рабочий стол — что было в глазах Сан Борисыча добрым знаком: похоже, злость начальника пошла на убыль. Он не ошибся.

— Давай выкладывай, что там у вас опять стряслось, что за баба у тебя очередная с бредовой историей?..

Турецкий не выдержал и улыбнулся. Причина начальственного недовольства наконец высветилась. Прекрасный семьянин, любящий муж и нежный отец своей приемной дочери, Меркулов крайне не одобрял левые заходы младшего, порой и впрямь не в меру легкомысленного друга и соответственно подозревал их даже там, где ни о каком случайном романе и речи не шло.

— Костя, это совсем не то, что ты думаешь. — Турецкий подавил улыбку. — Речь идет о наверняка небезызвестном тебе генерале Березине. Если верить словам заявительницы — а я ей верю, — нашим «оборотням в погонах» до упомянутого персонажа далеко…

— Еще б ты бабе — да не поверил! — все еще ворчливо произнес Меркулов, однако нотка заинтересованности в его голосе не ускользнула от Турецкого, и все последующее он изложил Косте коротко, но вдохновенно, ничуть не сомневаясь в том, что Меркулов слушает его со всем возможным вниманием, фактически уже включившись в работу. Об этом свидетельствовали резко обозначившиеся вертикальные морщинки на лбу Меркулова, всегда сопровождавшие у этого старого, опытного «важняка важняков», как любил иногда поддразнивать его Грязнов, напряженный мыслительный процесс.

— Костя, — завершил свой рассказ Турецкий, — мне что, в сотый раз говорить тебе вслух о том, каково работать с такими делами в стране, где закон не предусматривает программу защиты свидетелей?! Все это ты и так знаешь не хуже меня. Так что решай…

Меркулов помолчал, после чего тяжко вздохнул.

— По словам этой твоей… дамы получается, что Березин фактически возглавляет некую неведомую нам криминальную структуру… Я правильно понял?

— Ну почему так уж и неведомую? Тамара Владимировна упоминала, что у ее супруга давние, чуть ли не с отроческих лет, связи с Одинцовской ОПТ…

— …Которой сейчас, считай, практически не существует!

— Практически— не значит полностью. Если память мне не изменяет, ни самого Клима, ни двух его ближайших подручных так и не взяли?

Меркулов промолчал, и Турецкий продолжил:

— Кроме того, речь идет не о старой структуре… Кстати, ограбление ювелирного на Тверской с тремя трупами и суммой двести тысяч баксов, растаявшей в голубой дали вместе с преступниками, уже, сдается мне, четвертый месяц тухнет?.. А магазинчик, между прочим, принадлежит конкурирующей с нашими героями фирме…

— Если не ошибаюсь, основной герой пока что Кропотин, — возразил Меркулов.

— Ага… И некий Соломон Кац, его партнер, около месяца находящийся в розыске по заявлению родственников… Место, где зарыт труп исчезнувшего бесследно Каца, Тамара Владимировна берется показать — со слов супруга… Что касается реальных владельцев алмазной фирмы, по ее же словам, это уже давно Березины.

— Надо полагать, ты и сам понимаешь, что бывшая невестка и обиженная жена сказать может что угодно… А на трупе, если он и впрямь имеет место быть…

— …Не написано, кто именно его замочил, — закончил Турецкий. И, как ни в чем не бывало, продолжил: — Судя по всему, прибирать фирму к рукам Березины начали с того, что по настоянию новоявленного зятька была произведена смена охраны — в целях избавления от прежней крыши.

— Избавили?

— Угу… Тамара Владимировна называет нынешнюю охрану фирмы «бандитский спецназ», а ситуация, если верить ее словам, — преоригинальная…

— Что ты имеешь в виду?

— С одной стороны, этот «спецназ» сам крышует фирму. С другой — фирма крышует его… Бандюки там, по ее словам, отменные, сдается мне, профессионалы… бывшие, конечно. И подчиняются формально Березину-младшему.

— А фактически?

— А фактически нам еще предстоит выяснить — так же как и то, какими именно делишками под видом охраны фирмы они занимаются, от кого получают задания и какие именно…

— А также где тут факты, а где — фантазии обиженной жены! — хмуро буркнул Меркулов.

— Костя, — голос Турецкого приобрел вкрадчивые интонации, — ты можешь припомнить хотя бы один случай, когда я вытянул пустую карту?..

Константин Дмитриевич слегка пожал плечами и вздохнул:

— Ты ж не можешь отрицать, что у дамочки имеется свой интерес? Она, между прочим, о делишках своего папаши и иже с ним не вчера узнала! Не поздновато совесть-то в ней заговорила?..

— Скорее — страх, — покачал головой Турецкий. — После того как господин Кропотин поменял свою верную и преданную, но тяжко болящую супругу на новую — молодую и, вероятно, красивую, являющуюся давней и близкой приятельницей господина Березина-старшего, а ныне — еще и любовницей Березина-младшего… Как тебе такой расклад с учетом завещания., по которому все достояние Владимира Александровича Кропотина в случае его смерти отходит к дочери?..