Игорь Заседа - Бой за рингом

- Но откуда он мог знать, что ты здесь? - не сдавался Казанкини.

- Стоило по телефону из Нью-Йорка подключиться к компьютеру пресс-центра, как тут же получаешь полнейшую справку обо мне, да еще и в напечатанном виде. Я проверил это. Компьютер знает даже, что я вторично женат, а ты говоришь...

- Много бы я дал, лишь бы добраться до этого подонка! - вырвалось из уст уже явно успокоившегося и вновь самоуверенного Сержа. Нет, поистине этот добрый толстяк - дитя природы...

- Для "Франс Пресс" такая информация не представляет интереса, мистер Казанкини, - шутливо отмахнулся я. Всерьез же сказал: - А вообще, Серж, ты больше не лезь в эту историю, не хватало тебе еще расплачиваться за наши "особые" отношения с Рубцовым. Спасибо за досье, ты так много сделал для меня!

Я и словом не обмолвился, что красная папочка Сержа Казанкини уже давно в чужих руках. Меня успокаивало, что странички с напечатанным на стандартной ленте "ПК" - персонального компьютера - текстом не несут индивидуального почерка, и Серж не оставил на них не только собственной росписи, а она у него такая, что только на крупных банкнотах ставить, но и даже пометок или поправок от руки. Не стал ничего говорить Сержу об утрате документов еще и потому, что по давней привычке в первый же вечер перевел написанное и продиктовал на магнитофонную ленту "Сони", лежавшую теперь в моей сумке...

- Нет, ты это брось, - продолжал набирать силу и уверенность в себе Серж. - Я буду искать и, ежели что, - непременно дам тебе знать. Ведь мы с тобой не конкуренты, Олег!

- Нет, не конкуренты, - с облегчением согласился я, видя, что мой друг окончательно обрел спокойствие. - Давай прощаться, мне еще заключительный репортаж писать, в пять утра передавать. Завтра утром уезжаю.

- Так скоро? - по-детски, с обидой, точно у него забирали любимую игрушку, воскликнул Серж.

Я обнял его и учуял тонкий запах терпкого мужского одеколона и резкий аромат трубочного табака, пропитавшего, казалось, Сержа насквозь. Мне было грустно, потому что каждый раз, расставаясь, не знаешь, удастся ли встретиться вновь. В нашем мире, сократившем расстояния сверхзвуковыми лайнерами и спутниками связи, существуют не только границы между государствами, но и между людьми, в силу тех или иных причин разделенных политическими, экономическими, нравственными границами двух таких противоположных по своей сути миров, где, однако, живет немало похожих в своих радостях и горестях, в своих вечных устремлениях к счастью людей...

- Я выйду проводить тебя утром, - пообещал Серж, но я не сомневался, что в семь утра мой друг будет спать сном праведника, ибо не было для сибарита Сержа Казанкини зверя страшнее, чем ранний подъем из теплой постели.

- О'кей, Серж. Спокойной ночи.

12

Ночь напролет валил и валил снег: синий рассвет и окрестные горы, Зеркальное озеро и федеральная дорога N_18, по которой нам предстояло ехать, даже невысокое крыльцо пансиона миссис Келли - все утонуло в глубоких, пышных и величавых сугробах. Савченко позвонил и предупредил, что автобус за ними не пришел и когда появится, сказать трудно, но как только подкатит к подъезду гостиницы, где жили наши спортсмены, он сразу же даст знать.

Я совсем не огорчился непредвиденной задержке. Она давала возможность побыть наедине со своими мыслями. Вещи были собраны с вечера, мне оставалось побриться да перекусить, на это ушло 20 минут, и вот уже я бреду по белой целине сквозь мириады кружащихся снежинок, куда глаза глядят. Небольшой красный трактор со скрепером натужно толкал перед собой гору снега, едва ли не выше крыши кабины. У магазинчиков суетились с лопатами хозяева: пробивали в снегу тоннели, прочищали подходы к витринам - непогода не должна мешать бизнесу. Ребятишки в куртках и "лунниках" азартно перебрасывались снежками, но снег был сухой и плохо лепился, потому мальчишки старались ухватить ком побольше чуть ли не с лопаты родителей.

Чем дальше оставалась Мейн-стрит, тем глуше доносились звуки, тем гуще летели белые снежинки, и наконец я растворился в них и превратился в одну большую белую глыбу, с трудом передвигающуюся на своих двоих. Это все так напоминало Славское, радостный день передышки после непрерывной череды подъемов и спусков, доводивших до смертельной усталости каждую мышцу, каждую клеточку тела.

"Хочешь ты или нет, - размышлял я, - но вынужден будешь признать, что ничего такого, что прояснило бы окончательно историю с Виктором Добротвором, ты не обнаружил, и нет у тебя на руках фактов, кои можно было бы уложить в логической последовательности и сделать твердые выводы. А следовательно, никто не станет прислушиваться к объяснениям Добротвора, если он пожелает еще объясняться, а тем паче к моим, задумай я с ними познакомить тех, кто будет решать судьбу Виктора (я тогда еще даже не догадывался, что все уже было решено окончательно и бесповоротно)". И нутром чуял - интуиция меня редко подводила! - что увидел самую верхушку айсберга, большая же часть его скрыта от моего взора, и она-то и есть то главное, ряди чего и стоило рисковать. Появление Ефима Рубцова, и неясные, таинственные следы мафии, и исчезнувший боксер, многое способный объяснить, и этот наглый налет на мою комнату, лишь убеждали в серьезности истории. Кто стоит за всем этим и какую цель преследуют организаторы? Меня не покидала мысль, она крутилась в голове, мешая, сбивая с толку, подсовывая самые неожиданные варианты, разрушавшие уже складывавшиеся в логическую цепь факты, - мысль о том, что Виктор Добротвор был лишь звеном в невидимой и зловещей цепи затеваемых преступлений...

Как ни ломал себе голову, решение не приходило.

Взъерошенный, засыпанный снегом по самую макушку, возвратился я домой и узнал, что звонили несколько раз из гостиницы. Я успел сбегать наверх и схватить вещи, когда внизу, у входа в пансион "Золотая луна", засигналил нетерпеливо и требовательно автобус. Двухэтажный, с затемненными стеклами, "Грей хаунд" урчал всеми своими тремястами лошадиных сил, и его метровые "дворники" размашисто выметали два полукруга на стеклах.

Павел Феодосьевич жестом пригласил на свободное место рядом с собой, и автобус тут же двинулся, тараня плохо прочищенную дорогу.

- Снег, оказывается, только в горах, нам тут километров тридцать сорок проскочить, а там, на хайвее, чисто, - сказал он вместо приветствия.

- Проедем, - беззаботно подтвердил я. - В восьмидесятом мы тут накатались, помню...

- Тебе-то что, - возразил Савченко, - ты остаешься в Монреале, а нам не опоздать бы на самолет. Хоть долларов у меня полный карман, а истратить не могу ни цента, потому как из разных статей они...

- Не дрейфь, Паша, - пообещал я доверительно, - в Монреале у меня приятель, друг, вместе плавали, да ты его должен знать - Власенко Толя. Он - консул, это в его силах решать такие проблемы.