Анатолий Безуглов - Следователь по особо важным делам

Награда, полученная на районном смотре, была «обмыта» в доме Залесских всеми участниками выступления.

Я решил съездить в район. Во-первых, форсировать через прокуратуру проверку данных о Данилове-Савчуке, а заодно познакомиться с Юрием Юрьевичем, инспектором отдела культуры райисполкома. Он был на вечеринке, устроенной у Коломойцева после «вернисажа», и у Залесского после возвращения ансамбля «Ритм» с грамотой райкома комсомола.

Зашёл к Мурзину попросить машину. Он что-то подсчитывал, щёлкал костяшками счётов, листал документы, подшитые в нескольких папках-скоросшивателях.

— Трудимся? — спросил я.

— Работаем. — Емельян Захарович минут пятнадцать отчитывал кого-то по телефону, казалось забыв о моем присутствии. Положив трубку, он сказал: — У вас в городе как: что-нибудь возникает — начинают обдумывать, согласовывать, прикидывать. Одним словом, решать. Верно я говорю? А у нас решать некогда. Нам надо действовать. Земля ждать не может. Задержался хоть на один день с уборкой — хана дело. Ей, пшеничке, наплевать, есть у Мурзина запчасти, для техники или нет. Или, возьмём, подходит зима. Вот-вот снег ляжет. А коровник не покрыли. Это я к примеру. Мурзин опять же должен не решать, а крыть коровник. Скотине не объяснишь, что фондов нет и другое прочее. Верно я говорю? Так и крутимся. Вы по делу?

— Машину бы мне, до района, — сказал я. После таких слов было не очень удобно его просить.

— Пожалуйста, Игорь Андреевич, берите. — Он вдруг сам замялся: — Хочу одну штуку вас попросить, раз уж вы в районе будете.

— Ради бога, — сказал я.

— Пустяк. Отдать одну бумагу. И все дело.

— О чем разговор.

— Ну вот и хорошо. Спасибо вам заранее. — Он протянул мне сложенный пополам листок. — В отдел сельского строительства. Заявка на шифер. Весной надо коровник крыть, а нечем. Готовь сани летом… Верно я говорю?

— Мне нетрудно. С удовольствием выполню ваше поручение.

В Североозерске я первым делом связался со следователем по особо важным делам при Прокуроре Казахской ССР и попросил его по возможности выслать мне копии некоторых документов по делу Данилова-Савчука.

Потом я направился в райисполком, потому что он был в соседнем здании. Весь отдел культуры располагался в одной большой комнате. И почти все его сотрудники, я не знаю, сколько их числилось по штату, отсутствовали. Через канцелярию мне удалось найти инспектора Юрия Юрьевича. Инспектор действительно выглядел очень молодо. Но я специально называл его по имени-отчеству, а не по фамилии, что он принимал как должное.

Остренький носик, волосы на пробор, маленький круглый подбородок, торчащие уши, очки. Ни дать ни взять — старшеклассник-зубрила.

Я начал разговор о Залесском.

— Хороший организатор, с перспективой, — отозвался о нем Юрий Юрьевич. — Вот два примера. Проработал завклубом меньше полгода, а провёл два таких интересных мероприятия, — как выставка самодеятельного художника и организация вокально-инструментального ансамбля… Заметьте, с выходом в районную прессу. О выставке Коломойцева писала наша газета. А ансамбль «Ритм» получил от райкома комсомола диплом. Это кое-что говорит о Залесском как о человеке, который умеет поднять таланты на селе.

Я представил себе инспектора на трибуне. И невольно улыбнулся.

— Конечно, для Москвы это не звучит, — смутился он, — но для нас-достижение. Честное слово, вы бы посмотрели, как работает большинство сельских клубов!.. — Юрий Юрьевич замолчал.

— Нет, нет, я не могу вам ничего возразить.

«Самобытность» Коломойцева мне была известна. Как и совхозный ансамбль «Ритм». Но я не стал опровергать инспектора культуры. Не для этого я встретился с ним.

— Юрий Юрьевич, вы, кажется, были у Коломойцева после выставки и ещё в доме Залесских на небольшой вечеринке по случаю присуждения грамоты совхозному ансамблю на районном смотре?

— У Коломойцева был действительно. Не больше часа.

Торопился на автобус. Ну а насчёт вечеринки у Залесских…

Знаете, силком затащили в машину после выступления ансамбля. — Он виновато развёл руками: — Пришлось поехать. А что?

— Нет, я ничего плохого в этом не вижу.

— Студенты, боевые ребята… — выпалил он улыбаясь.

— Вот хочу о чем спросить: помните ли вы среди ребят из ансамбля Федора Данилова?

Инспектор долго двигал очки средним пальцем вверхвниз. Наконец извиняющимся тоном сказал:

— Не помню.

Я показал ему фотографию, распространённую милицией. Он внимательно рассмотрел её. Вернул мне.

— Да. Один из участников ансамбля.

— Он тоже был на вечеринке у Залесских?

— Они все там были.

— Вы не заметили, как он вёл себя в тот вечер?

— Если бы вы не показали фотографию, я бы его и не вспомнил. Не выделялся. Ребята играли, пели. Все вместе.

Потом разошлись. Им ведь с утра на работу.

— А по отношению к жене Залесского, Ане?

— Ничего не могу сказать.

Мы ещё некоторое время побеседовали с ним. Ничего интересного для следствия инспектор отдела культуры мне больше не сообщил.

Я отправился выполнять просьбу директора совхоза.

Меня направили с бумажкой Мурзина к самому начальнику. И когда девушка-секретарша недовольным тоном спросила, кто я такой, посматривая на часы и явно давая понять, что вряд ли меня примут под самый конец рабочего дня, я машинально сказал:

— Следователь по особо важным делам при Прокуратуре РСФСР.

Надо было видеть, с какой резвостью упорхнула она за обитую дерматином дверь.

Через мгновение оттуда появился сам хозяин кабинета и, пропустив вперёд, любезнейшим образом устроил меня в кресле у стола.

— Слушаю вас, товарищ следователь… — начальник отдела сельского строительства присел рядом на стул.

— Собственно, — сказал я, — меня попросили доставить к вам бумагу. Так сказать, по пути, оказией… — И протянул ему листок.

Он пересел на своё место во главе стола.

— А какие претензии у товарища Мурзина? — с опаской спросил начальник отдела. — Мы его заявки по мере сил удовлетворяем. Но сами понимаете, фондов не хватает.

По лимиту приходится иной раз отказывать…

— Да никаких претензий, — сказал я. — Просто просили передать. Я, понимаете, в район ехал. Вот и все.

— Значит, шифер. Если просят, надо людям помочь… — Он поставил на заявке свою резолюцию, нажал кнопку звонка.

В кабинет вошла секретарша.

— Колотова срочно ко мне.

Девушка замялась:

— Ушёл.

— Тогда Лившица, — нетерпеливо приказал начальник отдела.

— Вы же сами послали его на базу.

— Мог бы уже вернуться. — Он недовольно постучал карандашом по столу. Потом повернулся ко мне: — Сами понимаете, конец рабочего дня. Но передайте товарищу Мурзину, что все будет в порядке. Пусть завтра переводит деньги и может забирать. А я лично прослежу, чтобы не было задержки. Знаете, у нас отдельные товарищи любят поморочить голову…