Наталья Андреева - Пока цветет лотос

— Королева, — тихо сказал кто-то в след. Должно быть, швейцар.

Что ж, я тоже выросла из статуса «Высочество», я больше не принцесса. У меня сегодня начинается новая жизнь.

Я шла по залу, гордо подняв голову. Грехопадение должно совершаться торжественно. А чего мне стыдиться? За один только ужин будет заплачено столько, что никто не посмеет меня осудить. Наверняка позавидуют, я имею в виду женщин. Что же касается мужчин, то они сегодня не сводят с меня глаз. Я могу выбрать любого. И выберу!

В зале был полумрак, на столике, где меня ждал мужчина, горели свечи, пламя которых отражалось в похожих на тюльпаны бокалах для вина. Место было выбрано уединенное, пожалуй, самое лучшее во всем ресторане для романтического свидания. Сегодня я достойна всего самого лучшего. Мое сердце разбилось вдребезги, и я хочу утопить его осколки в похожем на тюльпан бокале. Пить мне будет больно, но это лишь вначале. Под конец ужина я с собой справлюсь.

— Прошу вас, — тихо сказал метрдотель.

Я подошла и замерла. За столиком сидел… Воронцов!

— Не меня ожидала увидеть? — спросил он с кривой усмешкой.

Я все еще не могла прийти в себя, пока не сообразила: за спиной стоит официант, который отодвинул для меня стул, чтобы я села. Ноги мои дрогнули, и я буквально упала на стул. Муж смотрел на меня как-то странно, словно впервые видел.

— Но как ты узнал? — потрясенно спросила я.

— Ты никогда не отличалась сообразительностью, Стефания.

Он впервые назвал меня так. Что ж, я сегодня была королевой.

— Если бы он мог, он бы пришел, — с улыбкой сказал Воронцов. — А раз его нет и здесь сижу я — делай выводы.

От страшной догадки я словно оледенела. Какое-то время мы сидели и молчали. Потом Воронцов кивнул официанту:

— Вина.

Тот торжественно открыл бутылку. Судя по лицу официанта, даже в этом шикарном ресторане такое дорогое вино заказывали редко. Я была права: этот ужин будет стоить сумасшедших денег. Вино пробовал Воронцов. Сделал глоток и кивнул. Официант принялся бережно, словно бы это было жидкое золото, наливать вино в бокалы, сначала мне, потому мужу.

— Я не буду! — запротестовала было я.

— Пей! — велел Воронцов. — Ты ведь это собиралась сегодня сделать? Напиться и лечь в постель с любовником. Что ж, я готов его заменить.

Я сделала судорожный глоток.

— Красивая прическа, — насмешливо сказал муж. Потом вдруг подался вперед и придавил меня взглядом к стулу. — Как ты позволила себе усомниться в том, что я не одолею какого-то Муркина?

— Где он? — охрипшим от волнения голосом спросила я.

— Там, где ему и положено быть, — Воронцов выразительно сжал кулак.

— Ты его убил, да?

— Ты никогда не должна во мне сомневаться, — он накрыл своей огромной рукой мою тонкую кисть. Я почувствовала жар, идущий от его ладони. — Мы будем жить долго и счастливо. А все, что случилось… — он поморщился и через силу сказал, — останется в прошлом.

— Да, но я имею право спросить: что ты со мной сделал, Андрей?

И он сказал…

— Я хочу знать всю правду.

— Ваша жена вам изменяет.

На лице у него усмешка. А в глаза не смотрит, сволочь! А он точно, сволочь. Стоит и ухмыляется. Что, мол, мужик, думал, деньги — лучшее средство для профилактики от рогов? Сколько бы у тебя их ни было, этих денег, а твоя баба тебе изменяет! Не веришь — вот доказательства.

Да, против такого не попрешь. Все четко. Работу свою он знает, видать, не одну пару ботинок истоптал, собирая доказательства супружеской измены. Ведь это его работа: копаться в грязном белье клиентов. За деньги. Он ведь частный детектив. Раньше я даже не знал, что есть такая профессия. Думал, сказки все это. Неверные мужья, жены, грязные снимки, прослушка. Кадры из кино. И вот я сам — герой такого фильма, причем снимаюсь в главной отрицательной роли. Мужа-рогоносца. Осла, который четверть века носил розовые очки и не снимал с ушей лапшу, которую сушила там его ловкая женушка.

Сказать по правде, я даже не удивился. Достаточно вспомнить, как мы со Стефанией познакомились. Мне было чуть за двадцать, днем я числился студентом, но по сути уже с третьего курса работал, иногда во второй половине дня, после того, как высплюсь, а порою и по ночам. Летом тоже заколачивал неплохие бабки в стройотряде. Мужик я здоровый, и народ меня уважает. Лишь однажды я просто был в составе студенческого «строяка», а потом уже ездил его командиром. Сам находил работу, договаривался о подрядах, уламывал всяких больших начальников, чтобы заказы были денежными. У меня неплохо получалось, так что на последнем курсе я даже купил машину. По тогдашним меркам жених богатый, правда, без московской прописки и квартиры. Но это дело наживное, я даже не парился. Было бы здоровье, остальное заработаем. А здоровьем меня бог не обделил, равно как и силой.

В общем, деньги у меня водились. Ну а куда их тратить, когда тебе двадцать? На развлечения и на баб. Как-то судьба занесла меня в женское общежитие. Я только что расстался со своей подружкой, а нерастраченную энергию куда-то девать надо. Пришлось пойти к проститутке, адресок мне пацаны подкинули.

Я ее увидел и умер. Не ту, к которой пришел. ДРУГУЮ. Ее соседку по комнате. Меня аж пот прошиб: неужели тоже проститутка? Живут-то вместе.

— Нет, Стеша у нас девушка с принципами, — хихикнула та, к которой я пришел. Я даже имени ее теперь не вспомню. — Но процесс идет. Я хочу ее к делу приобщить. Клиент уже есть.

Меня снова бросило в жар. Надо срочно что-то делать. Или я убью кого-нибудь, или сам умру, а ее зарежу, но эта женщина не достанется никому, кроме меня.

С месяц ходил вокруг да около, все слова подбирал. А она словно и не замечает! Ни моих глаз горящих, ни того, что я будто во сне, когда ее вижу. Стою, как дурак, и слова вымолвить не могу, хотя застенчивостью отродясь не отличался. А тут язык к небу присох. Я к ее соседке прихожу, чтобы хоть какой-то повод найти здесь побывать, а моя мечта на кухне сидит, на коврике. Ножки стройные скрестила, в одних, извиняюсь, трусах. Глаза — два чайных блюдца, синие-пресиние, волосы белые, с золотистым отливом всю спину закрывают, аж до попы.

— Здравствуйте, вас зовут Андрей?

А я уже не помню, как меня зовут. Я маму родную не помню, как зовут. У меня не голова — а огромное раскаленное солнце. Все мысли в ней расплавились, кроме одной: эта женщина должна быть моей.

Видать, судьба. Однажды мне повезло, пришел, а ее соседки нет дома.

— Хотите, — говорит, — чаю?

Я не чаю хочу, а понятно чего. Но как ей об этом сказать? Разве сгрести в охапку и утащить к себе в нору? Я уже прикинул: машина внизу стоит. Ну, сил моих больше нет! Я спать по ночам перестал! Скоро на людей стану бросаться! Я так и сказал: