Анатолий Жаренов - Яблоко Немезиды

Кноуде вытащил щеточку, повертел ее в пальцах и прищурился.

— Бросьте играть, инспектор, — сказал он грубо. — Вам это так же интересно, как ослу Коран.

Коун укоризненно покачал головой.

— Нехорошо, Вилли. Вежливость украшает джентльмена. Нервы тоже полагается беречь. В вашем положении особенно, — подчеркнул он последние слова.

— Мое положение вас не касается, — бросил Вилли отрывисто.

— Почему же? Неужели вы думаете, что я зашел сюда только затем, чтобы полюбоваться на вашу физиономию? Вы ведь умный человек, Вилли. В свое время вы, по-моему, окончили колледж.

Кноуде засопел, набычился. На щеках его выступили красные пятна. Он не любил, когда ему напоминали о днях далекой юности.

— Ближе к делу, инспектор, — сказал он угрюмо. — Я привык ценить свое время.

— Ну что ж, — согласился Коун, — к делу так к делу. — Он сделал паузу и холодно оглядел собеседника. — Суть в том, Вилли, что вчера ночью произошло убийство. Вы, надеюсь, были знакомы с Бредли? Так вот, вчера ночью Бредли убили.

— Я могу вам только посочувствовать, — откликнулся Кноуде.

— Не торопитесь, Вилли, — перебил его Коун. — Я еще не задал главного вопроса. Попытайтесь меня понять. Бредли убили вчера ночью, и вчера же ночью исчез еще один ваш знакомый — шах Бен Аюз. А где были ночью вы, Вилли?

— Вы все там в полиции сошли с ума, — рассердился Вилли. — Где я был вчера? А где я был позавчера? А где буду сегодня? Может быть, вам нужно точно знать, в какие часы я хожу в сортир?

— Может быть, — сказал Коун. — Но прежде ответьте на мой вопрос.

Вилли уставился немигающим взглядом в глаза Коуну. Инспектор пошевелился в кресле и буркнул:

— Ну?

— Я был здесь, — сказал Кноуде.

— Всю ночь? Один?

— Нет. До двенадцати я сидел в кабаре. Слушал Лилиан. Потом вместе с ней пил здесь виски. В двенадцать пришел Бен Аюз. Мы говорили о лошадях.

— Потом?

— Он ушел около трех.

— Где сейчас Лилиан? Вилли взглянул на часы.

— Вероятно, в своей уборной.

— Она присутствовала при вашей беседе с Бен Аюзом?

— Да.

— Значит, шах ушел в три?

— Примерно.

— Он говорил, куда пойдет?

— Сказал, что пойдет спать.

— А когда он к вам пришел, как он выглядел? Не был ли расстроен? Или возбужден?

Кноуде пожал плечами. Ничего особенного он не заметил. Возможно, Лилиан что-нибудь увидела. Но она дала бы знать об этом ему, Вилли. А она ничего не сказала.

Коун задумчиво смотрел мимо Вилли. Перед глазами мельтешила разрисованная крышка от унитаза. Она мешала думать, и Коун отвел глаза. Вилли не врет. В этом Коун не сомневался. Однако его показания можно истолковать как угодно. Бредли был убит где-то около двенадцати ночи. Бен Аюз появился в клубе в двенадцать. На машине расстояние от места убийства до клуба можно преодолеть за полчаса. Но зачем? Зачем тащиться в клуб, трепаться о лошадях? Ведь это посещение не обеспечивало шаху алиби. Это с одной стороны. С другой, выходило так, что Бен Аюз к убийству Бредли не имел отношения. Тогда куда же он девался? Что случилось с ним на отрезке пути между клубом и “Орионом”?

Вилли перебил его размышления вопросом:

— Вы что, инспектор, подозреваете шаха?

Коун не ответил. Повернулся к Вилли:

— Вам еще надо объяснить, Вилли, каким путем в ваше благопристойное заведение попадает “Привет из рая”.

— Это не мое дело, — сказал Кноуде. — Если какая-то девка нахваталась наркотика, то это не значит, что честный человек должен нести за нее ответственность.

— Вы знаете о том, что каждый случай употребления “Привета из рая” тщательно расследуется, а виновный привлекается к суду?

— Ну и что? Судите эту девку.

— Ее снабдил наркотиками шах.

— Чушь!

— У нас есть доказательства.

— Липа, — сказал Кноуде.

— Между прочим, Вилли, это уже второй случай. Тогда вам удалось выкрутиться. Сейчас я в этом не уверен. Дело, кажется, приняло широкую огласку. И я не могу поручиться, что ваше имя не будет фигурировать в сегодняшних вечерних газетах. Полагаю, мало приятного лицезреть себя в числе причастных к убийству Бредли.

— Я не причастен. И вы это знаете.

— Я-то знаю, Вилли. Журналисты не знают. Вы якшались с шахом. Может, вы и в самом деле болтали с ним о лошадях. Никто ведь не слышал, о чем вы беседовали. Есть только факт. И есть другой факт. Пока неопровержимый. Шах — спекулянт запрещенным наркотиком. И есть третий факт, Вилли. Шах угощал “Приветом из рая” одну из ваших девушек. Не надо обладать выдающейся фантазией, чтобы связать эти три факта и соответствующим образом прокомментировать.

В глазах Вилли появилась тревога. Он хоть и не отличался острым умом, но был достаточно сообразителен, чтобы уяснить: в словах Коуна есть резон. Если начнется следствие, то нетрудно угодить под арест. И в то же время все это выглядело так чудовищно, что мозг Вилли отказывался что-нибудь понять.

Коун будто угадал его мысли.

— Обстоятельства складываются не в вашу пользу, Вилли, — сказал он. — Пока полиция не разыщет шаха, вы единственный свидетель. Вы последний, с кем он встречался, перед тем как исчезнуть. Вы и Лилиан.

— Не трогайте Лилиан.

— Это не ваша забота, Вилли. Думайте о себе. Постарайтесь припомнить все, что вам известно о шахе. Ведь не только о лошадях вы с ним говорили.

— Честное слово, о лошадях. Шах — знаток. О своем прошлом он мне ничего не рассказывал.

— А о любовницах? Вилли покачал головой.

— Нет. И знаете что, инспектор? Я могу поклясться, что Бен Аюз не давал наркотик этой Магде из кордебалета. Она или все выдумала, или…

— Что?

— Лилиан говорила, что ей эта женщина не нравится. Что она когда-нибудь… — Вилли задумался. Ему не хотелось говорить Коуну о подозрениях Лилиан. И он, выдержав паузу, сказал уклончиво: — Она не наша, эта Магда.

— Как это понимать? — спросил Коун.

— Она пришла к нам из Лиги. Из этой, как ее, Ассоциации борцов. Там ведь сейчас не только старые девы. Магда сказала, что в Лиге у нее произошел крупный скандал. Что уход ее к нам — месть. Мы не допытывались, в чем там дело. А Лилиан сказала мне: “Вилли, это шпионка. Можешь мне поверить”. Я посмеялся. Теперь же не знаю, что и думать.

Коун встал. Сообщение Вилли показалось ему любопытным. Но он зевнул и сказал, что у Кноуде просто больное воображение. Насчет Магды инспектор выразился более определенно и заметил, что суда ей не миновать. Да и самому Вилли надо призадуматься.

Из клуба инспектор ушел не сразу. С полчаса он опрашивал служащих. Но ничего существенного не узнал. Кроме того разве, что шах, выйдя из клуба, свернул направо. Направо — значит, к “Ориону”.

Впрочем, подумал Кноуде, это ровным счетом ничего не означало.

Алиса Кэрри, проводив Коуна, вернулась в комнату и распахнула окно. Потом недолго постояла, положив руку на спинку стула, на котором сидел полицейский инспектор, отошла к зеркалу, поправила волосы. В зеркале Алисе была видна часть улицы и угол дома Броуди. Из-за угла показался старик. Он прошелся возле дома, затем решительно пересек улицу. Алиса поняла, что Броуди собрался идти к ней. И тут же услышала звонок.