Михаил Март - Красавицы для Шейха

— Я собрал все документы по этой истории и привез их с собой. Начнем разбираться вместе. У меня уже глаз замылен.

Машина затормозила возле гостиницы.

По протеже друга Ильин встретился со следователем по особо важным делам Сухининым. Они поздоровались и представились друг другу. Ильин вел себя очень скромно. По сути, он же пенсионер.

— Странный случай, — сказал Сухинин. — Вы даже не работник прокуратуры, а консультант.

— Ничего лучшего придумать не могли. Я занимался похожим делом в Новосибирске. Это последнее дело, которое я вел. Руководство решило, чтобы именно я его закончил. У меня не было ни одной промашки за двадцать пять лет работы. Я буду краток. Есть женщина, у нее есть яд в больших количествах. Через двенадцать часов яд уже не определяется в организме человека. Она очень опасна, и думаю, что продолжает травить людей. Есть противоядие, но его, как я предполагаю, у нее нет. Сейчас она в Питере, и моя задача — поймать ее с поличным. Недавно умер ее муж. Я думаю, она его отравила. Диагноз всегда один: острая сердечная недостаточность. Врачи еще не умеют вовремя обнаружить яд. Как правило, приступ наступает в полночь. Врачей вызывают днем или чуть раньше. Но те не торопятся со вскрытием. Человек мертв, куда торопиться.

— Здесь все понятно, — сказал Сухинин. — Но мне генерал говорил, что вас интересует Загряжский. Тут, как ни крути, яд не применяли. Секретарша разговаривала с ним перед уходом на обед, а пожар случился через полчаса. К нему приезжали дипломаты из Судана. Мы строим для них атомный реактор. И что удивительно, при пожаре он не тронулся с места, будто спал, и дым ему не мешал. Времени ему хватило бы выскочить из горящего помещения. Однако его гости не пострадали. Значит, они ушли до начала пожара. Это уважаемые люди, дипломаты, мы с ними в хороших отношениях. Загряжский курировал стройку. Он для арабов был царь и бог.

— Извините, я разговаривал с его секретаршей. За последние два месяца Елена посещала губернатора шесть раз. У меня к вам просьба: узнайте, для кого в это время Загряжский арендовал или просто дарил жилплощадь, с широкого плеча. Загряжский распоряжался госимуществом как своей собственностью. На два адреса прошу обратить особое внимание: Гоголевский бульвар, дом пять в Москве и в городе Пушкино по Садовой семь. Отдайте срочное распоряжение: любой свежий труп тут же на вскрытие. Часть из них можно будет откачать.

Из всего сказанного Ильин ничего не понял.

Наташа тоже пыталась вести расследование.

Секретарше будто по секрету девушка сказала, что она журналистка, и показала ей из-под полы удостоверение. А та вроде как поверила.

— Эта стерва не сможет сидеть спокойно. Наверняка она занимается чем-то криминальным. Я была у помощника губернатора. Там все в соплях и слезах. Возможно, он давал заработать своим людям, иначе откуда такая скорбь? На похоронах поговорила с его секретаршей. Знает она намного больше, чем говорит. Заявила, что его убили. Наташа представилась племянницей Загряжского. Мне она сказала: «Хочешь отомстить за дядьку — ищи арабов из Судана. Когда делегация появилась, я ушла на обед. На сердце у меня было неспокойно. И еще. Охранников в офисе десять человек, а в этот день в здании было человека три, которых наверняка подкупили, и те разбежались во время пожара, начавшегося после ухода делегации. Но вряд ли арабы в этом замешаны. Электропроводка здесь тоже ни при чем, везде стоит защита. При малейшем задымлении вырубается электричество и включается «душ». Значит, защита была выключена. Но никто ни в чем разбираться не хочет. Лена Луцис часто посещала Загряжского. Всегда без очереди проходила. Возможно, гибель Загряжского и с ней как-то связана».

— Он для нее что-то делал? — спросила я.

— Институт для мужа. Имение купцов Рогозиных. Оно пошло для Елениного клуба «Белая лилия». По документам эти объекты не проходят. Скорее всего, он их приватизировал на посторонних лиц. Тут дело техники, я знаю, что такое возможно, но как — мне не понятно.

— До Лены мы доберемся. Начнем с Загряжского. ФСБ в курсе моего приезда, они помогут. Начальник местного управления учился вместе с нашим прокурором. Они старые друзья.

— Тогда вперед. А я займусь клубом. Елена не из тех, кто будет тратить время на ерунду. Тут глубже копать надо.

Задачи распределили, к делу приступили.

На следующий день Елена Сергеевна привела в институт покойного мужа, который теперь принадлежал ей, Бориса Лущенкова и объявила его директором. Никто не спорил. Институт был частной шарашкой. Люди тут работали за зарплату, отделы не вмешивались в дела соседей. Перед каждым ставилась задача, он ее выполнял, а дирекцию видели лишь на собраниях или если поступал срочный заказ от руководства.

Так ближайший соратник и сообщник Коптилина приблизился к женщине, за которой шла охота. Но она ничего об этом не знала. До нее очередь не дошла. Коптилину надо было срочно избавляться от Моркляка. Сделал он уже немало, хотя вопрос с дублером висел в воздухе. Он потерял из виду Алену и Игоря. На арендованной квартире они больше не появлялись. Если у них что-то получилось, то они свалили в Питер. Он знал, где их там искать. Квартиру он подобрал им уникальную. Если они не оставили следов, то их никогда не найдут. Второй вариант был худшим. Дублер их раскусил и отбился. Значит, нельзя спускать глаз с Анфисы. За ней он придет первым. Надо увозить ее в Питер. Там легко затеряться. Времени в обрез, через неделю Жора выходит на волю. О его планах можно только догадываться. Дублер и деньги.

С такой суммой даже дурак разберется, что делать. Кроме адвоката, у Моркляка никого не осталось. Дублер под вопросом. Борис звонил из Питера. Он сумел влезть в доверие к Леночке. Это важно. Придется сделать ему еще пару сывороток. Иначе она потеряет к нему интерес. Это недопустимо. Сейчас он на коне. Утром он, полковник и Анфиса уехали на загородное кладбище. Женщина ему была не нужна, но Анфису в одиночестве оставлять нельзя. Сейчас может произойти любая неожиданность. Хуже всего, что он не знал, с какой стороны ждать опасность.

Выходили из дома через чердак, обошли дом и спустились вниз. Через последний подъезд, где их ждал полковник на военном «козлике». В телогрейках и сапогах они мало походили на городских жителей. Анфиса повязала на голову деревенский платок и надела очки. Слежки за собой не заметили.

Кладбище находилось на сорок седьмом километре. На шоссе стоял указатель. Дорога покрыта снегом. Сюда давно никто не приезжал. Свернули. Еще через пару километров уперлись в полукруглые каменные ворота со сломанными, поржавевшими петлями. Взяли инструменты и пошли пешком.