Фридрих Незнанский - Побег с «Оборотнем»

Упыри пробежали буквально через минуту, размахивая ружьями и палками. Стиснув зубы, согнувшись в три погибели, Турецкий рывками начал продвигаться к лесу. Упругие стебли кукурузы хлестали по щекам, вязли ноги. Изнывая от нетерпения, он добрался до края поля, съежился за косогором. Метров тридцать — до милицейских «Жигулей» с работающим мотором, дорога в оба конца, за дорогой редкий лес, и как в нем собирается спрятаться Валюша? Бритвой по горлу отдаленные крики, он напрягся, едва не сделал стойку. Метрах в трехстах от его укрытия юркая фигурка перенеслась через дорогу, побежала в лес. Прошло немного времени — еще двое перебежали почти одновременно. Затем еще двое. Потом один — последний. Распахнулась дверь милицейской машины, появился молодой сержант в фуражке, сдвинул ее на затылок, озадаченно почесал извилины, проводил глазами последнего в «кавалькаде». Снял с приборной панели рацию, прикрепленную к проводу, начал что-то удивленно в нее говорить. Турецкий перекатился через канаву, затаился в бурьяне на обочине. Пустить такое дело на самотек он уже не мог. Встретиться с Валюшей он бы предпочел на этом, а не на том свете. Работник милиции — в гордом одиночестве, грешно не воспользоваться. Сержант стоял к нему спиной, продолжая излагать руководству ценные наблюдения. Турецкий подкрадывался сзади к машине. Сержант закончил отчет, воткнул на место рацию, сунул руку в салон, извлек за ствол короткий автомат Калашникова с откидывающимся прикладом… и застыл, отвесив челюсть, обнаружив рядом с собой хмурого мужика с «Вальтером». Пистолет, разумеется, был направлен не в небо.

Сержант натужно сглотнул, моргнул правым глазом. Он был совсем еще молодой, безусый, отсутствие опыта работы в органах отчетливо читалось на физиономии.

Турецкий подошел, держа пистолет в вытянутой руке. Лицо сержанта перекосила дрожащая ухмылка, очень уж хотелось показать, что и ему не чуждо самообладание.

— Мысли роятся в голове? — усмехнулся Турецкий. — Смотри, чтобы ни одна не укусила.

— Стрелять будешь? — выдавил сержант. — Чего же не стреляешь?

— Не хочу, — буркнул Турецкий. — Автомат не выпускай, хорошо? Положи его справа на переднее сиденье, только плавненько, без рывков. Я буду следить, давай.

Сержант послушно выполнил распоряжение. Разогнул спину, мялся, не зная, куда пристроить руки.

— Представься.

— Мартынов… — хрипло выдавил милиционер. — Сержант…

— Вижу, что не фельдмаршал. Куда приписан?

— Венское РОВД…

— Венское? — Турецкий рассмеялся. — И чем ваш город знаменит? Венскими вальсами? Венскими стульями?

— Венек… Поселок на этой стороне железки. Восемь тысяч населения, маслосырзавод…

— Ладно. Цель приезда.

— Поступило сообщение, то в Безрукове за переездом видели опасных преступников. Их преследуют местные жители, капитан Онищенко по просьбе коллег из Дубовска дал распоряжение… поддержать поимку… — сержант начал зеленеть.

— Ладно, расслабься. Наручники есть? Конечно, есть, какой же мент без наручников?

Он защелкнул браслеты у сержанта за спиной.

— Полезай на заднее сиденье, и без глупостей.

— Эй, послушайте… вас же все равно пойма…

— Давай не будем гадать! — разозлился Турецкий, хватая парня за воротник, — Исключительно для твоего же блага, дружище. Представь, что я оставлю тебя здесь — без машины, без оружия — тебя же из органов попрут, да еще и под суд попросят. Так что сиди, не рыпайся, — он хлопнул дверцей, запрыгнул на переднее сиденье, одобрительно покосившись на автомат с пристегнутым рожком. Включил передачу, глянул в зеркало. Сержант корчился, не находя приемлемой позы.

— Странный ты какой-то преступник…

— Не преступник я, — Турецкий отпустил сцепление. — Бывший следователь Генеральной прокуратуры Турецкий Александр Борисович. Не слышал о таком? Посмотри в Интернете. Преступники здесь — милицейская верхушка Дубовска. Советую, парень, поосторожнее выполнять распоряжения руководства, а то посадят за пособничество преступным элементам…

Причин щадить чужую милицейскую машину не было никаких. Турецкий несся по кочкам, сжимая руль. Подлетал сержант на заднем сиденье.

— Эй, давай понежнее, это тебе не телега…

— Заткнись, Мартынов… — он резко затормозил. Он видел Валюшу где-то здесь. От основной дороги, тянущейся вдоль кукурузного поля, отпочковывалась еще одна, уходила под углом в лес. Старая, колдобистая, заросшая чертополохом и подорожником. Мысли вертелись. Как бы поступила Валюша, выбежав на эту дорогу? Убегать по редкому лесу, где тебя прекрасно видно, рискуя за что-нибудь запнуться, или все же воспользоваться дорогой, по которой и бежать приятнее?

— Куда ведет дорога? — гаркнул Турецкий, выбрасывая левую руку в окно.

— Село Успенское, — прохрипел практически свалившийся с сиденья Мартынов. — Глушь, депрессивное поселение… До него отсюда версты четыре…

И он решил рискнуть. Повернул налево, покатил, ускоряясь. Лес по обе стороны дороги карабкался с холма на холм. Спрятаться в таком невозможно, кустов практически нет, деревья растут далеко друг от друга, трава низкая, а кое-где вообще никакой травы, голая земля…

Дорога пошла под уклон. Он придавил педаль тормоза — горький опыт бездумной езды уже имелся. Верной дорогой он шел — у левой обочины на камне сидел мужчина, отдувался, держался за сердце. Видимо, тот самый бедолага, что бежал последним. Турецкий затормозил, обернулся.

— Ну-ка, одолжи свой головной убор, — стащил с сержанта фуражку, нахлобучил на себя, надвинув козырек почти на глаза. Распахнул дверцу. Мужчина медленно повернулся. Он был не первой молодости, измазанный в грязи, с перекошенным морщинистым лицом, всклокоченный, пот стекал со лба, оставляя грязные разводы, он судорожно мял грудную клетку в том месте, где, по его мнению, было сердце.

— Где девчонка? — строго вопросил Турецкий. — Вы поймали ее?

— Т-там… — натужно вымолвил сердечник, поведя подбородком вниз по дороге, — туда она побежала… Сейчас парни ее поймают… Мы все делали, как нам говорили, Прохор с хлопцами поймают ее…

— Молодец, медаль получишь, — буркнул Турецкий, захлопывая дверь. Сбросил фуражку, отжал сцепление и вскоре въехал в низину, заросшую непроходимой жимолостью. Наконец-то! — сердце радостно застучало. Уж здесь-то она спрячется! Продираться через эти кустарники бесполезно, можно только ползать под ними, цепляясь за многочисленные ветки. Дорога петляла между островками ершистой зелени. Он вертел головой. Есть! По высокой траве гуськом бежали двое. У одного охотничья берданка на плече, у другого какая-то оглобля. Сунулись в один кустарник, повозились там, вылезли, побежали дальше.