Фридрих Незнанский - Петербургское дело

— Никогда так больше не делай.

Граффер нагловато усмехнулся:

— Почему?

— Потому что это невежливо. И потом, я мог заработать инфаркт.

— Нечего тогда было гнаться.

— Незачем было убегать.

Мужчины посмотрели друг на друга и заухмылялись с таким выражением, как будто ничего смешнее в жизни не видели.

— Вам повезло, что я споткнулся, — сказал Герыч.

— Согласен. И тем не менее я тебя поймал. Итак, начнем разговор. И начнем мы его с самого главного, пока ты снова не удрал.

— Попробуйте.

— Твоему другу, Андрею Черкасову, угрожает беда.

— Не понимаю, о ком вы говорите.

— Н-да, — задумчиво протянул Турецкий. — Я считал, что ты ему действительно друг. А ты, я вижу, только о себе печешься.

Герыч вспыхнул.

— Что за бред! Когда это я о себе пекся?

— Ты боишься, что у тебя будут неприятности из-за Андрея, поэтому не хочешь о нем говорить. А между тем речь идет о его жизни. Но ты, вместо того чтобы помочь Андрею, сидишь тут, поджав хвост от страха за собственную шкуру, и…

— Бред! Мне плевать на себя! Я об Андрее забочусь! Если я скажу вам, где он, вы тут же его…

Герыч осекся и, испуганно выпучив глаза, закрыл рот ладонью. Но было поздно^Он проговорился.

— Может быть, я и ошибаюсь, — сказал Турецкий, словно не заметив его оговорки. — Может быть, ты и вправду хороший друг. В таком случае слушай внимательно: я знаю, что вы боитесь питерскую милицию. И догадываюсь о причинах этого страха. Но я приехал сюда из Москвы. Можешь считать, что у меня нет никакой личной заинтересованности в этом деле. — Александр Борисович вздохнул и добавил: — За исключением тревоги за жизнь Андрея. Если его убьют, я буду упрекать в этом прежде всего самого себя. Понимаешь?

Герыч недоверчиво посмотрел на Турецкого.

— На словах все гладко выходит, а на деле… — Внезапно взгляд его «прояснился». — Постойте… Подождите… Так вы тот самый Турецкий из Москвы?

Александр Борисович спокойно кивнул, словно эта загадочная реплика нисколько его не удивила:

— Да, я тот самый. Андрей уже знает обо мне?

— Ему про вас говорил профессор.

— Киренко?

— Да.

— Понятно. — Турецкий, чтобы заполнить паузу (гнать коней было опасно, парень мог снова замкнуться), достал-таки из кармана сигареты. Затем не спеша закурил.

— А вы с, каким заданием в Питер приехали? — спросил Герыч.

— Моя задача — борьба с молодежным экстремизмом в Санкт-Петербурге, — соврал Турецкий. — Можешь считать меня эмиссаром.

— Значит, вы сюда приехали бороться со скинами?

Александр Борисович кивнул:

— Угу.

— И как успехи?

— Успехи есть, — сухо и уверенно ответил Турецкий. — Я бы хоть сейчас прошелся по Питеру большим сачком и заковал в кандалы бритоголовых. Но мне не хватает доказательной базы. Мне не хватает тех сведений, которыми владеет Андрей.

Герыч все еще раздумывал. Турецкий продолжал давить:

— Если у меня не будет веских улик, этих негодяев отпустят на следующий же день после того, как я их задержу. И тогда они просто рассмеются мне в лицо. Но если я добуду улики — им никакие адвокаты не помогут. Уж это ты мне поверь. Тогда уже смеяться будем мы с вами.

Александр Борисович специально употребил этот оборот — «мы с вами». И не пожалел об этом. Лицо Герыча стало заметно мягче, он уже смотрел на Турецкого не таким отчужденным и недоверчивым взглядом.

— Возможно, я могу вам помочь. Я могу узнать… могу попробовать узнать, где сейчас Андрей.

Александр Борисович сурово качнул головой:

— Медлить нельзя. Итак уже упущено слишком много времени. Люди гибнут.

— Но скины уже несколько дней не нападают, — неуверенно возразил Герыч.

— Пока. Мне удалось договориться с их руководителями, но долго это продолжаться не может. Они не успокоятся, пока не поймают и не убьют Андрея. И это не только месть. Скины боятся, что я доберусь до него первым. И тогда им конец. — Александр Борисович затянулся сигаретой, выпустил лохматое облако дыма, пристально посмотрел на граффера сквозь дымную пелену и веско сказал:

— Думай, Георгий. Сейчас все зависит от тебя. И только от тебя.

Еще минута прошла в тишине. Долгая, томительная минута.

— Хорошо, — проговорил Герыч. — Я решил. Я приведу вас к Андрею.

— Отлично. Идем немедленно!

Турецкий вскочил со скамейки.

Настя Колманович, двоюродная сестра Андрея, несколько минут стояла перед зеркалом и разглядывала свое лицо. Лишь вдоволь наглядевшись, она соизволила наконец скинуть туфельки и пройти на кухню, где Мария Леопольдовна уже готовила для нее кофе. Судя по довольному выражению Настиного лица, она осталась вполне удовлетворена осмотром.

На кухне пахло кофе и пирожками. Настя с удовольствием втянула трепетными, тонкими ноздрями этот аромат, улыбнулась и спросила:

— Теть Маш, а когда Андрей вернется?

Мария Леопольдовна стояла к Насте спиной, поэтому девушка не увидела, как цепенело ее лицо.

— Скоро, — тихо проговорила Мария Леопольдовна. — Уже скоро.

— Как у него дела? Получил первый приз?

— Первый приз? — Женщина обернулась и удивленно посмотрела на Настю.

— Ну да, — кивнула та. — Он ведь на конкурс художников-графферов уехал. Или… нет?

— Ах, да, — так же тихо сказала Мария Леопольдовна. Кивнула и выдавила из себя улыбку: — Конечно, на конкурс.

— Долго у них что-то конкурс длится, — недовольно нахмурилась Настя. — Не понимаю, чего там раскрашивать, в этой Ялте? Горы, что ли?

— Не знаю, Настенька. Не знаю.

Мария Леопольдовна поставила на стол две чашки кофе. Настя отметила про себя, что за последние дни тетя здорово сдала. Лицо ее, и до того довольно худое, осунулось еще больше. Морщины избороздили лоб и щеки. А взгляд у тети Маши стал какой-то потерянный. Словно она забыла, зачем живет на свете. Да и с волосами был непорядок: седоватые локоны выбились из прически и торчали во все стороны.

— Теть Маш, а вы случайно не болеете?

— А что? — слабо улыбнулась Мария Леопольдовна. — Я так плохо выгляжу?

— Нет, но… — Настя пожала плечами. — Вам надо побольше бывать на свежем воздухе.

— Не знаю, Настенька, поможет ли.

— Конечно, поможет! На свежем воздухе кровь насыщается кислородом, и кислород через кровь питает кожу. Я про это в «Космо» читала. Неужели Андрей вам не рассказывал? Он ведь у нас такой начитанный!

Настя усмехнулась, ожидая улыбки и от тети Маши. Однако та вдруг погрустнела. Она устало опустилась на стул, взяла чашку обеими руками и стала пить кофе маленькими глоточками.

— Вы прямо как маленький ребенок пьете, — засмеялась Настя. — Ой, кто это?

Из прихожей донеслись мелодичные переливы дверного звонка.

— Кажется, к вам гости, теть Маш?

— Кажется, да.