Фридрих Незнанский - Прощай генерал… прости!

Но свидетели почти хором заверили, что никакой помощи им не нужно, они живут недалеко. Так что… словом, всего вам доброго…

И вот наконец тяжкое испытание для троих присутствующих закончилось. Подписи поставлены, свидетели удалились.

Турецкий придвинул к себе протоколы, заполненные рукой Серова, и испытующе уставился на следователя.

— Ну и что теперь прикажете со всем этим делать?

Тот пожал плечами, не поднимая взгляда от столешницы — ну точь-в-точь провинившийся двоечник. Потом неохотно как-то заговорил:

— Вероятно, с медицинской точки зрения объяснить такое можно… Шок, при этом совершенно фантастическое везение… Возможно, психика не справляется, что-то где-то у них там зациклилось… Нет? Вы так не считаете? — И он посмотрел чистыми и ясными, как весеннее небо, глазами на Турецкого.

Вот же артист!

Александру Борисовичу оставалось лишь тяжко вздохнуть и сказать правду:

— А я так не считаю. Да, впрочем, и вы тоже, если… Чего загадки-то загадывать? Тем более когда дело ясное, что дело темное, верно? Вот и давайте попробуем на минуточку распутать то, что нечаянно запуталось в трех соснах…

Он придвинул к себе городской телефон — пусть слушает кто хочет, — набрал номер Белкина и нажал клавишу громкой связи.

— Привет, господин адвокат! — начал жизнерадостно. — Как жизнь, Зорий Августович? Какие новости на вашем фронте?

— Наши новости, дорогой мой, — это в первую очередь э-э, ваши новости! — с не меньшим энтузиазмом откликнулся Белкин. — А я уж собрался было вам звонить, как обещано. Но вы меня, э-э, протелепатировали, Александр Борисович. Ну и каковы наши планы на вечерок? Не меняются?

— Есть встречное предложение, если позволите.

— Я весь внимание.

— Скажите, только если вам это удобно и если не вызовет внутреннего, знаете ли, протеста или, скажем, нежелания оказать мне дружескую услугу…

— Александр Борисович! Такие предисловия!.. Клянусь честью, я даже не предполагал, что у вас в отношении меня вдруг могут возникнуть сомнения этакого рода!

— Выражаю свою искреннюю признательность. Так вот, вы не могли бы взять на себя, может быть, не самую приятную, но очень важную для меня лично миссию — устроить мне сегодня деловую встречу с широко известным в местных кругах Николаем Степановичем Бугаевым? Желательно именно сегодня, и я бы не возражал, если бы попозже, а то у меня имеются еще кое-какие неотложные дела. Ну а мы с вами пообщались бы, к примеру, завтра, в легком ритме, а?

Возникла пауза. Турецкий наблюдал за Серовым и увидел мелькнувшее у того в глазах смятение.

— Суть же данной встречи, — продолжил он, чтобы оборвать слишком затянувшуюся паузу, — можно обозначить, скажем, так: обменом мнений по некоторым вопросам, имеющим особую важность для дальнейшего обоюдного понимания. Как, я не сильно усложняю задачу?

— Милый вы мой, ну какие уж тут сложности? Тем более если намечается обоюдное, как я понимаю, согласие?

— Нет, назовем ваш перевод, коллега, не совсем точным. Понимание ведь — это еще далеко не согласие. Хотя… они стоят где-то рядом. И именно оно, взаимное понимание, бывает чрезвычайно важным при полном, как говорится, изначальном непонимании сторон. До поры до времени, конечно. Это я — о непонимании.

Пока не разъяснятся, скажем так, причины кардинальных расхождений во взглядах.

— Да уж какие там расхождения! — снисходительно заметил Белкин. — Скажете тоже!

— Э-э, уважаемый! Самое опасное в нашей с вами профессии — это не вовремя выдать желаемое за действительное. Серьезным личным уроном грозит. Не мне вам напоминать.

— Вы имеете в виду что-то конкретное, Александр Борисович? — вмиг насторожился адвокат.

— Да бог с вами, Зорий Августович! Я исключительно о мировом опыте… Ну так что?

— А… простите, дорогой мой, и не сочтите ни в коем случае за наглость… хе-хе!.. с моей стороны, но, может быть, нам стоит обсудить отдельные проблемы сперва вдвоем? Предварительно, так сказать?

— Но зачем, если вы и так о них немедленно узнаете? Из своих же источников. Надеюсь, я не сильно преувеличиваю ваши возможности, дорогой мой адвокат?

— Вы хотите… э-э, с глазу на глаз?

— Желательно, если противной стороной не будут выдвинуты встречные условия. А по поводу времени — исключительно для вашей информации, дело в том, что сегодня до конца дня мне просто необходимо встретиться с Анной Васильевной Орловой. Уже договорился, она ждет. Да и полковник Рейман прилетел, как вам известно. Ну да, вы ж мне, кстати, об этом сами и сказали, совсем забыл! Старость, Зорий Августович!

— Ну уж вам-то грех, вы у нас достаточно благополучный юноша, и дай бог, чтобы это ваше состояние длилось как можно дольше. А что, у вас так срочно с мадам Орловой, да? Нет, я не к тому, чтобы перенести… Но вдруг мне удастся получить необходимое вам согласие на более раннее время? Как быть тогда?

— А никак. Потому что те сведения, которые я собираюсь уточнить, будут нам необходимы при разговоре с Николаем Степановичем… Да, и еще одно непременное условие. Это уж вы тоже возьмите на себя, пожалуйста. Я хочу, чтобы Бугаев твердо знал заранее: у нас с ним именно разговор, а ни в коем случае не допрос.

— Ну, Александр Борисович! — с неподдельным изумлением воскликнул адвокат. — И скажете ведь этакое!

— А что? — «не понял» удивления Турецкий. — Никак не соображу, почему мои слова вызвали у вас вдруг такую реакцию? Речь ведь не о нас с вами, уважаемый Зорий Августович! Мы-то прекрасно понимаем, что старший следователь Управления по расследованию особо важных дел Генеральной прокуратуры приглашать поболтать за чашкой чая известного бизнесмена и, если не ошибаюсь, весьма авторитетного в некоторых кругах джентльмена… ладно, последнее сейчас не основное, не станет. Это, извините, как говорит моя дочка, даже ежику понятно. Но человек есть человек, ему свойственно в чем-то заблуждаться, чего-то опасаться, и винить его за это нельзя. Поэтому я и прошу оказать мне такую услугу конкретно вас, опытного адвоката. Не убедил?

— Меня — да, — как-то вынужденно засмеялся Белкин.

И вот только теперь, по этой его невольно прорвавшейся, слегка облегченной интонации, Турецкий догадался, что адвокат там не один. Вполне возможно, что рядом с ним как раз и находится пресловутый Бугай, реакциями которого на просьбу Турецкого, вероятно, и руководствовался в данный момент Зорий Августович. Тем лучше.

А новый, почти незаметный, прокол адвоката, этот го многоопытного иезуита, спровоцированный, скорее всего, реакцией Бугаева, окончательно утвердил Александра Борисовича в его неожиданной догадке.

— В принципе мне не хотелось бы… — совершенно другим, деловым уже тоном заговорил адвокат. — Да, не хотелось бы, правда, предварять… окончательное решение того человека, имя которого вы мне сейчас назвали, но… Я, конечно, постараюсь, исключительно ради уважения, из любезного к вам отношения, Александр Борисович, найти… э-э… подходы к этой значительной фигуре, что будет достаточно непросто, вы понимаете… Однако я ж ведь вам обещал свое содействие во всех вопросах, связанных с известным расследованием, не так ли? И если мне не изменяет память, вы его достаточно благосклонно приняли…