Фридрих Незнанский - Рекламная любовь

— Все, я отомстил! — рассмеялся Сергей, не трогаясь с места.

— Дурак, уезжай немедленно!

Последнее слово потонуло в грохоте взрыва.

Александр Борисович Турецкий решил лично присутствовать при вскрытии квартиры Григория Малашенко. Следствие вязло в деле об убийстве Трахтенберга, словно телега на проселочной дороге, размытой распутицей.

Бывший охранник Арнольда как сквозь землю провалился. Более того, исчез и нынешний начальник службы безопасности — Алексей Викторович Смирнов. Уехал вместе с семьей на отдых, так сказали соседи. Это с подпиской о невыезде! Нормально! Сколько же времени они будут морочить ему голову? Кто «они», Александр не мог четко сформулировать, но ощущение, что некто хитроумный и неуловимый, как юный мститель из известного фильма, морочит ему голову, это ощущение не оставляло его.

На лестничной площадке кроме представителей прокуратуры находились участковый милиционер, начальник ЖЭКа, слесарь того же ведомства и двое понятых — пожилая пара из соседней квартиры.

Турецкий зачитал постановление, разрешающее проникнуть в жилище. Для порядка позвонили пару раз, подождали несколько минут. После чего слесарь приступил к делу.

Вскоре дверь открыли.

Квартира была пуста. Слава богу, хоть трупа нет, подумал Александр, обходя комнаты. Слой пыли с палец толщиной указывал, что здесь давно не прибирали. Холодильник отключен, дверца приоткрыта и закреплена в таком положении. Так делают хозяева, собираясь, скажем, в отпуск. Опера открывали шкафы, ящики письменного стола, криминалист без дела бродил по комнатам вслед за Турецким.

— О, какая красивая женщина! — отметил он.

— Где? — повернулся Турецкий.

На тумбочке возле широкой двуспальной кровати стояла в деревянной рамочке семейная фотография: мужчина и женщина, обнявшись и улыбаясь фотографу, сидели на диване. Турецкий впился глазами в фотографию. Малашенко обнимал женщину, лицо которой показалась ему знакомым!

Так, так, так… Да ведь эту же самую женщину он видел в доме Артеменко! Ну конечно! У него была хорошая память на красивых женщин!

Александр подозвал понятых.

— Скажите, пожалуйста, кто снят на этой фотографии?

— Как кто? Гриша и Аллочка.

— Кто такая Аллочка?

— Как кто? Жена его.

— Это жена Малашенко? — переспросил Турецкий. — Это точно?

— Ну конечно! Мы же десять лет с ними бок о бок… Эту квартиру Аллочке родители на свадьбу подарили. Они уж умерли, к сожалению.

— Понятно… То есть… Скажите, как они жили? Вы ведь рядышком, через стенку. Дружная была семья?

Супруги переглянулись. Муж едва заметно кивнул, давая «добро». Женщина вздохнула:

— Нет, дружной семьей их назвать нельзя было. Григорий очень обижал Аллочку.

— Как обижал?

— Ну… Он ее бил, сильно бил.

— Часто?

— Да, довольно часто.

— Что же она терпела?

— Боялась его. Он ведь раньше в таких спецслужбах работал… Аллочка говорила, что он ее все равно найдет. И убьет. Правда, так и говорила. Но потом, видно, не выдержала, уехала.

— Куда?

— Я не знаю. Просто я видела, как она уходила из дома. Григорий тогда куда-то уехал на целый день. Я утром гуляла с собакой, видела, что он в машину садится. Он и сказал мне, что вернется следующим утром. Еще попросил меня, чтобы я за Аллочкой приглядывала. Чтобы, дескать, к ней никто ночевать не пришел. Я его пристыдила, конечно. Разве можно было так о ней? Аллочка святая просто. Ведь он до чего довел ее? Она в последний год заикаться начала. Даже разговаривать стеснялась.

«Ах вот оно что… То-то она все молчком, — вспомнил Турецкий безмолвную жену Артеменко, то есть, получается, Малашенко. — Да чья же она жена, черт возьми?»

— А что? С ней случилось что-нибудь? — испугалась женщина.

— Нет-нет. Продолжайте. Вы говорили, что Григорий Малашенко уехал ранним утром. А что было потом? Вы увидели его жену? В какое время?

— Около полудня. Я из магазина шла, а Аллочка мне навстречу. Как раз из подъезда выходила. В брючках, с рюкзачком. Я ее спросила, не за город ли она.

Она ответила, что да, хочет отвлечься, отдохнуть. Ну и правильно, говорю. А она вдруг так обняла меня, прижалась… Как будто прощалась. И ушла. Я стою, вслед ей смотрю… Не слежу, не думайте. Просто как-то сердце у меня защемило… Вижу, машина возле нее остановилась, она села и уехала.

— А что за машина? Номер не запомнили?

— Что вы! Зачем мне? Я и марку назвать не могу. Такая машина… из дорогих. Округлая такая.

— И что же потом?

— Потом вернулся Григорий. Не на следующее утро, а через день примерно. И такое тут устроил! Оказывается, Алла оставила ему записку, что уходит от него и чтобы он ее не искал. Он так на нас кричал! Как будто мы в чем-то виноваты! Я даже боялась, что он мужа ударит. Мы дверь заперли на все замки, хотели уж милицию вызывать. Но он сел в машину и уехал куда-то. Это ж надо довести жену до такого состояния, чтобы она убежала из своего собственного дома с одним рюкзачком за спиной! Ну а потом мы узнали, что с ним такое горе приключилось… Что ж теперь… Жаль его, конечно, но Господь все видит!

— А он здесь больше не появлялся? После того как из больницы вышел?

— Нет, мы его не видели. И в квартире тихо было. У нас здесь слышимость повышенная. У них тихо было.

— А помнишь, Лизонька, дней десять тому назад, поздно вечером… — вставил вдруг супруг.

— Ах да! Я и забыла. Да-да, мы как-то вечером слышали, будто телевизор у них работал. Но может, и показалось, потому что очень недолго, две-три минуты. Потом тишина. Я им позвонила по телефону, думала, Аллочка вернулась. Но никто не ответил.

— И дверь не хлопала, не слышно было?

— Нет. Конечно, мы всю ночь не слушали, но пока не заснули, было тихо.

Турецкий взглянул на столик, на котором соседствовали телевизор и видеомагнитофон.

— Хорошо, спасибо вам, Елизавета…

— Елизавета Дмитриевна, — подсказала женщина.

— Спасибо, Елизавета Дмитриевна! Вы, пожалуйста, все, что мне рассказали, повторите еще раз моему коллеге для протокола, ладно? Это очень важно! Можно к вам в квартиру пройти?

— Конечно! Неужели с Аллочкой что-нибудь?

— Нет-нет, — успокоил женщину Турецкий. — Просто нам нужно знать, где она. Нужно ее найти. Как свидетеля.

— Григорий что-то натворил?

— Вы меня, пожалуйста, не расспрашивайте. Я вам ничего сказать не могу. До свидания. Спасибо за помощь. Шура, сними показания!

Фонарев отправился в соседнюю квартиру. Турецкий подошел к столику. В видеомагнитофон была вставлена кассета.

— Олег, иди-ка сюда! — позвал он Левина, который беседовал на кухне с участковым.

Тот подошел. Турецкий взял пульт, щелкнул.

На экране, в странно узкой комнате, напротив друг друга стояли Малашенко и молодой человек. Малашенко, опираясь одной рукой о костыль, в другой держал пистолет, целясь в юношу. Отчетливо был слышен разговор: