Алла Демченко - Александра: Единожды солгав

— Надо поговорить.

— Позвонил бы.

— Не телефонный разговор.

Пожарная инспекция спускалась вниз. Лунин замолчал. Никакого конструктивного разговора с инспекцией не получилось. Замечаний было много, но это были не те прорехи из — за которых приостанавливают стройку.

Хорошо, что в него был начат новый объект, а так пришлось бы платить неустойку рабочим. Он, конечно, отправил бы всех за свой счет или вообще распустил бы бригаду и никакие профсоюзы ему не указ. Работа оплачивалась по факту. А какой факт на приостановленной стройке? Но Власенко уперся рогом, дескать, такую слаженную бригаду еще поискать надо. Да их любая строительная компания с руками вырвет и еще спасибо скажет. Пришлось, скрепя сердцем, перебросить строителей на новый объект. Там и работы той — только путаются под ногами. Он и сам не хуже Власенко понимал, что бригада молодых, не пьющих строителей многого стоит. И деньги, потраченные на оплату практически холостой работы, потом обязательно окупятся.

Власенко, настроенный отстаивать бригаду, даже удивился, что Лунин так неожиданно согласился.

«Сколько еще продержится бизнес? И что будет дальше? — эти вопросы Лунин задавал себе все чаще. — Интересно, Власенко перейдет в другую компанию или останется с новыми хозяевами? Если б эти вопросы, да задать раньше, — Лунин криво улыбнулся».

С пожарной инспекцией они толковали около получаса, так и не получив вразумительных замечаний. Было понятно, как божий день, что вся возня вокруг стройки кому — то на руку. Лунин знал кому. Он еле сдержался, чтобы не послать, куда по — дальше пожарников. Власенко в недоумении наблюдал за спектаклем.

Но стоило синей «Мазде» с пожарниками скрыться со строительной площадки, как на временную стоянку приехала служба горгаза.

— Похоже, в нас сегодня день открытых дверей, — Власенко сочно выругался.

— Я поеду. Дела еще. Справишься без меня.

— Не впервой. Как Настя?

— Спасибо, хорошо. Вернее, ничего хорошего. Вернулись на той неделе с Израиля. Да толку…

— А врачи, что?

— А, что врачи? Ничего.

— Так о чем ты хотел поговорить со мной? — вспомнил Власенко.

Лунин махнул рукой. В следующий раз. Он опять струсил и ничего не сказал.

Во второй половине дня погода испортилась. Молния, сверкнувшая в темном небе, громыхнула в дали. Внезапно хлынувший дождь стоял пеленой. Дворники не справлялись с потоком воды и только скрипели по стеклу. Мужчина, сидящий за рулем дорогой иномарки, пребывал в мрачном настроении.

Во — первых, профессор Юрий Николаевич Степанков, ничего и, главное, никого в этой жизни не боялся по определению, кроме грозы и замкнутого пространства. Он даже лифтом пользовался крайне редко, заставив себя поверить, что здоровье — это, прежде всего, ходьба.

Своих страхов он ни от кого не скрывал, даже умудрялся шутить по этому поводу. Но случись непогода на пол — часа раньше, Степанков никогда б не сел за руль. Маленькое замкнутое пространство да еще в грозу — лучше и не придумаешь!

Второй причиной плохого настроения была незапланированная консультация. Юрий Николаевич только в редчайшем случае консультировал на дому. А чтобы нарушить свой спланированный и тщательно выверенный график и речи не могло быть. Но сегодня был именно тот случай. Перед тем, как покинуть кабинет, он сам отменил все консультации, оставив секретаря утрясать недоразумение.

Степанков, задумавшись, проскочил Хлебозаводский проезд. И если б не уткнулся в пробку, так бы и ехал дальше по Варшавскому шоссе. Быстро развернувшись, он направился в обратную сторону, подсчитывая потерянное время.

Хлебозаводской проулок изменился так, как меняется любое место, где редко бываешь. Последний раз он приезжал сюда лет семь назад, а то и больше. Насте был год. Галина Адамовна отмечала пятидесятилетие. Сколько он знаком с семьей Луниных? До отъезда в Германию, родители часто встречались, дружили семьями. Выходит, все вместе и собирались только на юбилей Галины Адамовны.

Юрий Николаевич медленно въехал во двор, стараясь припарковать машину поближе к подъезду. Дождь лил, как с ведра. Открыв зонт, Степанков в два шага преодолел расстояние до двери. Он так же быстро набрал четыре затертые цифры кодового замка и оказался в темном подъезде. Высокие ступеньки с нестандартно длинными пролетами, профессора не вдохновили. Он даже подумал о лифте. Перебороть страх не удалось. Сопя, перескакивая через две ступеньки, Степанков поднялся вверх.

— Юрочка, спасибо, что приехал, — Галина Адамовна стояла у двери. — Я тебя увидела из окна. Ты извини меня, что так без предупреждения, сразу к тебе со своими проблемами. Я бы и не отрывала тебя отдела, да мы уезжаем завтра.

Галина Адамовна умудрялась одновременно говорить, обнимать и подталкивать Степанкова в гостиную.

— Я обувь сниму, — Степанков пытался остановиться в узкой прихожей.

— Какая обувь? Проходи, проходи. Марковна уберет. Я пироги спекла, которые ты любишь — с черникой. Проходи.

— Марковна еще жива? — удивился Степанков. — Вот, и не верь после этого в вечность.

За пролетевшие годы, Галина Адамовна почти не изменилась. Все такая же моложавая, пусть и за счет косметической хирургии, но разве женщине можно запретить быть красивой. Ровный свежий загар свидетельствовал о недавнем возвращении Луниной в Москву.

— Юра, мы на днях вернулись с Израиля, — подтвердила догадку Галина Адамовна. — Спасибо тебе за совет, но все у нас по — прежнему.

При этих словах Галина Адамовна сразу как — то постарела. И теперь напротив Степанкова за столом сидела совсем другая — убитая горем женщина.

— Галина Адамовна, я же вас сразу предупреждал…

— Ну, что ты, Юрочка, разве я тебя упрекаю. Я сама все понимаю и никому и не верю, кроме тебя. — Галина Адамовна накрыла своими узкими холодными ладонями широкие руки Степанкова.

— Ты, очень спешишь? Настя скоро проснется. Уснула перед самой грозой. Я хочу, что бы ты еще раз ее посмотрел. Может, ты заметишь какие — то сдвиги?

— Галина Адамовна, а где же ваши пироги?

Ни чаю, ни пирогов Степанков не хотел. Он незаметно посмотрел на часы. В запасе оставалось полтора часа. Если излишне не задерживаться — на работу он еще успеет. О чем пойдет речь он знал, с того момента, как поднес телефонную трубку к уху, как и знал, что помочь ничем не сможет. Он давно не строил никаких иллюзий по поводу своих возможностей. Он хороший, а может даже очень хороший психотерапевт, владеющий разными методиками, но не больше того. Он многим помог, но случай с внучкой Галины Адамовны — это особый случай, вне его компетенции. Он не стеснялся говорить об этом. Он не Бог.

— Вот и пироги.