Кейт Аткинсон - Чуть свет, с собакою вдвоем

— Частный детектив? — прочла она. Сочувствие не пригодилось — одних частных расследований хватило, чтобы она сказала: — Меня Дженис зовут. — Она понизила голос, будто Линда Паллистер их подслушивает. — А зачем вам Линда? Можете сказать?

— Могу, но тогда мне придется вас убить, — ответствовал Джексон,

На миг ему почудилось, что она поверила. Он улыбнулся. Ага, нынче он дарит женщинам дешевые удовольствия только так.

В доме Трейси Уотерхаус в Хедингли копошилась жизнь, но, увы, эту жизнь вела не Трейси. Дверь нараспашку, какой-то мужчина складывал инструменты в фургон. Трейси, сообщил он Джексону с восточноевропейским акцентом (типичный польский строитель, решил Джексон), уехала утром, а когда вернется, он не знает.

— Надеюсь, вернется, — засмеялся он. — Она мне денег должна.

Джексон представился давно потерянным двоюродным братом Трейси, но поделиться с ним номером ее мобильного строитель отказался.

— Она любит уединение, — пояснил он.

Похоже, вместо цистерцианских аббатств Джексон теперь коллекционирует женщин, пропавших на поле боя.

Из машины на стоянке он позвонил Трейси на мобильный. Включилась голосовая почта, и он оставил сообщение. В машине пахло фрезиями — любимые цветы Эми. Почему в свадебном букете были не они, а недоумочные рыжие ромашки? Теперь ей безразличны все цветы на свете. И все из-за Ивана. Ну понятно, все вали на него. Он выходит в субботу, приятель Барри из тюремного персонала сообщил ему дату и время. Уж Барри его встретит.

Он носил фрезии Сэму на могилку. Не говорил Барбаре, как часто приходил. Они ездили поодиночке. Барбара оставляла вещи, от которых его мутило, — плюшевых мишек, игрушечные грузовики. Барри всегда приносил фрезии.

Он поискал в карманах визитку этого Джексона — нету визитки. Позвонил Трейси в «Меррион-центр», ответил этот записной идиот, сказал, что Трейси заболела. Позвонил ей домой, выслушал стандартное обращение автоответчика. Наконец позвонил на мобильный, оставил сообщение. Снова позвонил, опять оставил сообщение. Вспомнил еще кое-что, оставил третье.

Что-то назревает — что бы это могло быть? У Трейси нет двоюродных сестер. Никакой родни, она единственный ребенок единственных детей. В Солфорде — как пить дать никого. Надо ее предупредить: пахнет жареным. Линда Паллистер говорила, частный детектив «Джексон» что-то вынюхивает, и вот этот болван заявляется на Миллгарт и ищет Трейси. Кэрол Брейтуэйт. Звоночек не звонит? Да целый колокол, ешкин кот, звонит по умершим, будит живых. Позвони в колокол, разбуди мертвецов.

До несчастья с Эми он жалел Трейси — бедная тетка, пожертвовала материнством ради работы. Такие доживают до менопаузы и вдруг понимают, что детей нет, их ДНК умрет вместе с ними и никто никогда не станет любить их, как любил бы ребенок. Грустно-то как. Но после несчастья с Эми он Трейси завидовал. Она не живет с непереносимой болью каждую секунду что ни день.

Он завел мотор, поехал на кладбище и всю дорогу вдыхал запах фрезий.

— А теперь мы домой? — спросила Кортни, когда они вышли из «Тойз-Ар-Ас» и Трейси снова пристегнула ее в машине.

Багажник набит всякой ерундой, главным образом пластмассовой. Всевозможные микроскопические морские обитатели из глубин времен, что оседают на океанском дне и в один прекрасный день всплывают к жизни диснеевским «Чайным сервизом для фей».

Еще Кортни попросила маскарадный костюм, розовое платьице феи, с крылышками, волшебной палочкой и тиарой. Захотела переодеться в машине и теперь окаменело восседала сзади — вылитая королева на коронации.

— Домой ли мы? — задумчиво повторила Трейси, словно это не простой вопрос, а философская головоломка. Что такое для Кортни «домой»? Где у нее дом? В несомненно убогом логове Келли? Или где?

Есть вещи, которые можно делать с детьми, а есть вещи, которых делать с детьми нельзя. Всю свою карьеру Трейси наблюдала то, что с детьми делать не полагается. Строить песочные замки на пляже, кормить уток хлебом, пировать на клетчатом одеяле в парке — это можно. Красть их (а также многое другое) — нельзя. Итак? Она забрала себе чужого ребенка.

— Вообще-то, нет, — сказала Трейси. — Мы пока не домой. У нас еще пара дел.

На то, чтобы выдоить досуха счет в банке, потребовалось полчаса. Девочка успела поглотить банан и яблоко. Трейси, зная процедуры борьбы с мошенничеством, захватила паспорт, что не помешало кассиру вести себя так, будто она грабит банк. Повсюду видеокамеры, а у нее в сумке тридцать штук наличными. Поневоле виновато заерзаешь.

Затем они отправились к адвокату, и Трейси велела ему продать ее дом. Адвокаты — медлительные твари; пока вырвешься из конторы, пройдет почти два банана. Можно ли передознуться бананами? Трейси так и слышала материн голос: «Если будешь питаться чипсами с сыром и луком, сама превратишься в чипсы». (А вот и не превратилась.) Бананы маленькие, «мини», как сообщалось на ценнике в супермаркете. Трейси съела один в машине — как люди справлялись, когда не было бананов? Что значит «мини», если это банан? Она однажды арестовала мужика, торговавшего детским порно, так вот у него одно видео называлось «Мини-радости». Отнюдь не невинно. И так повсюду.

— А теперь мы домой? — спросила Кортни, когда они снова загрузились в машину.

Привыкла, что ее пинают туда-сюда, как бильярдный шар. Дети не решают, куда им ехать и с кем.

— Уже скоро. Сначала повидаемся с одним человеком. — В зеркале Трейси увидела, как скривилась Кортни, и прибавила: — Он хороший.

Ну, во всяком случае, неплохой, если память не изменяет. На первый взгляд. К тому же вор, жулик и ловчила, но ребенку об этом знать не обязательно. Он жил во внушительном доме в Олвудли, купленном, несомненно, на доходы с преступной жизни, и надо отдать ему должное — открыв дверь и узрев Трейси в обществе маленькой розовой феи, он и бровью не повел.

— Суперинтендент, — радушно молвил он, — с подругой. Какой приятный сюрприз.

— Я на пенсии, — ответила Трейси.

— Я тоже, — промурлыкал Гарри Рейнольдс. — Прошу вас, входите же.

Щеголеватый мужичок — галстук, стрелки на бежевых саржевых брюках, изящные шлепанцы вполне сойдут за туфли — и уже давненько получил бесплатный проездной на автобус, хотя вряд ли Гарри Рейнольдс путешествует общественным транспортом — возле дома у него стоит «бентли».

Он провел их в просторную гостиную — шикарные двери в патио, а прямо за ними пруд с карпами, словно Гарри Рейнольдс предпочитал созерцать дорогих рыбин, не покидая родного шлюза.

Внутри по стенам школьные фотографии в рамочках — двое детей, мальчик и девочка. Трейси распознала форму платной начальной школы, чье название так и не научилась произносить.