Наталия Антонова - Сон без пробуждения

– Ишь, обрадовались, – Шура прищурил один глаз, взял чашку чаю, допил ее, посмотрел на хозяев и кивнул:

– Вот именно! В такую погоду! Спать я ухожу!

– А!..

– Спокойной ночи!

– Спокойной, спокойной, – проворчал Шура и поднялся в отведенную ему комнату. Раздевшись, он с удовольствием нырнул в теплую постель, закрыл глаза и тотчас уснул.

– Не пойму, зачем это Дон у Шуры торт утащил, – лукаво улыбнулся Морис, – ведь он и на стол-то никогда не лазит.

– Он принял всерьез Шурины приколы…

– Вот-вот, – усмехнулся Морис.

– Бедное животное, – вздохнула Мирослава, – теперь ему придется облизывать с шерсти крем. А он терпеть не может сладкое.

– Я думаю, он уже справился с этой задачей.

Дон в это время уже дремал на диване в гостиной, тихо мурлыча себе под нос. Тепло от камина обволакивало и пьянило его. Пахло капельками сосны и еще чем-то зимним, неуловимым, волшебным…

– Вот он! – обрадовано сказала Мирослава, заглянув в гостиную, – спит.

– Я же говорил, – шепотом отозвался Морис.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Они разошлись по своим комнатам, когда напольные часы пробили два раза.

Остаток ночи прошел спокойно.

В темно-синем океане ночного неба плавал месяц, как серебряная лодка надежды для всех заблудившихся в жизни или в пути… Заснеженный сад сверкал и переливался, ежесекундно вспыхивая тысячами серебряных искр. Яркие звезды, сплетаясь в венки созвездий, таинственно мерцали, взирая с высоты на белый бескрайний простор.

Шура проснулся в семь утра. Спустившись вниз, он отправился на кухню. Налил в чайник воды и поставил его на плиту. Морис спустился чуть позже.

– Ночью не было метели? – спросил Шура.

Морис не успел ответить, как раздался голос Мирославы.

– Почему бы тебе не выглянуть в окно?

– Проснулась, разрушительница идиллий, – проворчал Шура.

– С добрым утром, – усмехнулась Волгина.

– С очень добрым, – ядовито отозвался Шура.

– Шурочка, солнышко, не сердись. Метели не было. Сейчас ты позавтракаешь и поедешь на работу.

– Ага, – кивнул Шура и продолжил, подражая голосу Мирославы:

– А потом, солнышко, ты поторопишь Афанасия Гавриловича.

– Какой ты у нас догадливый! – похвалила Волгина.

– Я-то догадливый, только у меня, между прочим, не одно дело…

– Знаю, Шурочка. Но зачем тянуть то, что уже раскрыто? По-моему, и для тебя лучше поскорее сдать его в архив.

– Как это – в архив?!! – воскликнул Наполеонов.

– А так…

– Просто ясновидящая, – все-то ей известно, – а между прочим, бабушка еще надвое сказала.

– Наполеонов! Мне нужны результаты экспертизы! – заявила Мирослава, глядя ему в глаза.

– Да ладно, мне самому они позарез нужны. Попробую поторопить Незовибатько. Только не любит он этого, – вздохнул Шура.

Расправившись с завтраком, Наполеонов уехал в управление.

– Мне кажется, скоро наступит весна, – сказал Морис, – когда они остались вдвоем.

– Почему бы нам не сходить на косу? – обронила Мирослава.

– Что?..

– На косе, наверное, уже начала распускаться верба.

– Да, пожалуй, – согласился Миндаугас.

– … Маленькие белые комочки на красновато-коричневых ветках. Такие беззащитные… А вокруг снег, мороз.

– Морис! Разве это не чудо?

– Чудо, – согласился Миндаугас, – когда отправимся?

– Сейчас.

– Хорошо, – Морис направился к двери.

– Ты куда?

– Выводить машину из гаража.

– А…

– Поедем на одной, – обернулся он в дверях к Мирославе.

– Да, на «БМВ». Ты поведешь.

… Безрассудно оставив автомобиль на набережной, два частных детектива пешком отправились по толстому льду на песчаную косу посередине Волги.

Ни ультрасовременный транспорт на воздушной подушке, ни поездка в телеге, в которую была запряжена коренастая крестьянская кобылка, их не прельстили.

Несмотря на яркое солнце и отсутствие ветра, мороз давал о себе знать, пощипывая и румяня лица всех, кому не сиделось дома.

Мимо проехала телега. Лошадь, запряженная в нее, была явно старой и заслуженной трудягой.

Ее хозяин, по-видимому, пенсионер из Рождествено, весело балагурил со своими пассажирами.

Мирослава и Морис довольно быстро добрались до косы. Снег, несмотря на его обилие, был утоптан, а нижние ветви верб обломаны.

Чуть выше белые комочки едва выглядывали из домиков своих почек.

– Грустно, – сказал Миндаугас.

– Да, наверное, но мне кажется с этим бесполезно бороться.

Морис молча пожал плечами.

Мирослава добралась до ближайшего деревца и опустилась возле его ствола на снег. Миндаугас усмехнулся и последовал ее примеру.

– Я не знал, что вы собираетесь спать на свежем воздухе, – минуты через две произнес он.

– Я не сплю, – Мирослава открыла глаза.

– А что?

– Блаженствую.

– Ну что ж, – составлю вам компанию, – Морис устроился поудобнее и закрыл глаза.

Минут через пять какая-то птица опустилась на ветку. Снег посыпался вниз, осыпая детективов холодными колючими искрами.

Мирослава вскочила на ноги. Морис, не спеша, последовал ее примеру.

– Спасибо, птичка, – усмехнулся Миндаугас.

– Это за что же? – фыркнула Мирослава.

– За то, что помогла нам не замерзнуть.

– Так, понятно, ты не любишь лежать на снегу, – констатировала Мирослава.

– В такой мороз – нет, – усмехнулся Морис, – но ради вас я готов подхватить воспаление легких, – усмехнулся он, блеснув ослепительно-голубыми глазами.

Мирослава невольно залюбовалась своим спутником.

– Что-нибудь не так? – встревожился Морис.

– Миндаугас…

– Да?

– Ты слишком красив…

– Это неисправимый недостаток? – пошутил он.

– Да как тебе сказать, – улыбнулась Мирослава, – вообще-то мне нравятся красивые мужчины. Если, конечно, они не идиоты и не эгоисты…

– Значит, я могу быть спокоен? – усмехнулся Морис.

– Как знать, как знать, – проговорила она, скользя взглядом по его высокой ладной фигуре.

Морис хотел что-то сказать, но не успел, Мирослава внезапно набросилась на него и опрокинула в снег.

Миндаугас никак не ожидал нападения и поэтому рухнул, как подкошенный.

Несколько минут они молча боролись, потом Мирослава резко оторвалась и, оттолкнувшись, откатилась по снегу на расстояние метра в три.

– Ну и шуточки у вас, – процедил он сквозь зубы.

Мирослава весело расхохоталась, глядя на его недоуменное лицо.

– Вы абсолютно непредсказуемы, – вздохнул Морис.

– Ты ошибаешься, – улыбнулась Мирослава.

– И как мне расценивать ваш поступок?

– Есть три варианта, – усмехнулась Волгина.

– И какие же?

– Первый – я испытывала твою бдительность, второй – мне захотелось размяться, третий – я с тобой заигрываю, – она лукаво посмотрела ему в глаза.