Наталия Антонова - Сон без пробуждения

Мирослава с книгой в руках сидела в кресле возле окна. Она сосредоточенно вглядывалась в строки…

Морис расположился поближе к камину. Он тоже читал, краем глаза наблюдая за Волгиной. Шестое чувство подсказывало ему, что Мирослава поглощена вовсе не чтением. Ее мысли были далеко…

Миндаугас неплохо изучил своего босса за время совместной работы и прекрасно знал, что Волгина полна ожидания.

Дело для нее уже было раскрытым. Но подтверждение эксперта поставило бы точку, и только тогда ее работа была бы выполнена и Мирослава смогла бы заняться делами нового клиента.

Пока же ее мысли были заняты Мариной Замятиной…

Морис знал, что сейчас – не лучшее время для того, чтобы начать разговор.

Поэтому он молчал. Что, впрочем, не мешало ему чувствовать себя счастливым.

Да, да, именно в такие минуты, как ни странно, душа Мориса была полна счастья и покоя. Горел огонь… мурлыкал кот… и любимая женщина сидела в задумчивости у окна…

Так уже было не раз. Но это не мешало Морису вновь и вновь переживать неповторимое ощущение – она и он вместе! Она и он вдвоем! Она и он наедине! И все остальное неважно. Все остальное там! За окном. Далеко! И почти нереально…

Хотя в любой миг телефонный звонок или звонок в дверь мог разрушить эту идиллию.

Но суть была в том, что Миндаугас любил так сильно, что его любви хватало на двоих.

Сизый вечер опустился на землю. Он, точно голубь, ворковал в тишине переулков, отзываясь скрипами на шаги прохожих, клевал белые зерна снега, а потом… спрятал голову под крыло.

В темном небе засияли звезды, серебряной лодкой закачался месяц, поджидая влюбленных и поэтов…

Старая «Волга» Шуры Наполеонова остановилась возле ворот Мирославы и громко посигналила.

Ворота тотчас открылись. Было ясно, что дорогих гостей ждали с нетерпением.

После утомительных полицейских будней, увы, как правило, лишенных праздничных красок, особняк Волгиной казался райским уголком…

И эксперта, и следователя приятно удивил накрытый в гостиной стол.

За поздним ужином сидели вчетвером почти по-семейному.

Пенилось шампанское, неспешно текла беседа.

После второй бутылки, с вдохновением обгладывая индюшачью ножку, Незовибатько тоскливо вздохнул, – ребята, а водка у вас есть?

– Не сомневаюсь, что у них и горилка припрятана, – не удержавшись, съехидничал Шура.

Эксперт бросил на Наполеонова неодобрительный взгляд.

Тем временем Морис молча поставил на стол бутылку.

– Вот, это дело, – отошел душой Афанасий Гаврилович.

– Родной самарский «Родничок», – потер руки Шура.

– Ну что: за окончание дела? – Шура подмигнул Мирославе.

– И за справедливость! – Волгина подняла бокал с шампанским.

– Нет, нет, ребята, – не согласился Незовибатько, – давайте пить по порядку.

Миндаугас бросил на эксперта вопросительный взгляд.

– Так, объясняю специально для иностранцев…

– Тоже мне, коренной россиянин, – фыркнул Шура.

– Цыц, не перебивать старших, – нахмурил брови эксперт, – коренным бывает зуб и жеребец. А Незовибатько всегда на своем месте. Ясно?

– Ага, – важно кивнул Шура.

– Тосты поднимаем в порядке поступления, – наставительно продолжил Незовибатько, – первый пьем за окончание дела. Закусываем. Наливаем. Второй пьем за справедливость. Всем понятно?!

Морис спрятал улыбку, озорно блеснувшую в голубых глазах, – понятно.

– Итак, – провозгласил Незовибатько, – за окончание дела!

– Поехали, – вздохнул Шура.

Эксперт опрокинул стопку, – хороша! – потянулся за маринованным огурчиком. Потом его взгляд упал на грибы, и он провозгласил второй тост – за справедливость.

Мирослава прикинула: если Незовибатько выпьет литр, то все равно, наверное, останется трезвым.

Волгина и Миндаугас предпочли ограничиться шампанским. Наполеонов же поддержал эксперта.

После четвертого тоста Незовибатько, не скупясь на подробности, рассказал детективам о результатах экспертизы. У следствия больше не было сомнений в том, что Замятина не была причастна к отравлению подруги.

– Вот она, истина! – Незовибатько поднял указательный палец к потолку, – не копай другому яму.

– Вы абсолютно правы, – кивнула Волгина.

– Давайте выпьем за вклад в раскрытие преступления вашего многоуважаемого детективного агентства! – провозгласил эксперт.

– Эка, загнул, – буркнул Шура.

– За весомый вклад! – настаивал Незовибатько.

– Вы преувеличиваете, Афанасий Гаврилович, – улыбнулась Мирослава.

– Ничуть!

– Ну, мы пить будем или нет? – вклинился Наполеонов.

– Грибки чудные, – похвалил, закусывая, Незовибатько, – на рынке покупали?

– Нет, Морис сам мариновал.

– Повезло вам, Мирослава Игоревна, с женихом, – простодушно заявил Незовибатько.

На лице Миндаугаса не дрогнул ни один мускул, а что было в сердце, осталось тайной.

Мирослава же весело рассмеялась.

– По-моему, она замуж не спешит, – буркнул сердито Наполеонов.

– Шурочка, – спросила Мирослава, – ты уже заключение составил?

– Естественно.

– А вы, значит, Мирославушка, сразу догадались, что Марева хотела избавиться от подруги, но предназначенную ей отраву выпила сама?

– Не сразу, конечно. Но заподозрила неладное. Многие вещи противоречили друг другу, вот я и стала думать – кому выгодна смерть Маревой? Получалось, что никому, кроме Замятиной. Но Замятина была моей клиенткой.

– Так я и знал! – воскликнул Шура.

– Теперь это не секрет. Тогда же я должна была найти факты, исключающие причастность Марины Ивановны к преступлению и… я их нашла. Но без вас, – Мирослава улыбнулась, – доблестные правоохранители, мне пришлось бы нелегко.

– Спасибо за признание заслуг, – усмехнулся Шура. – Ладно, славой сочтемся потом, а пока я бы тортика поел, – он озорно стрельнул глазами в сторону холодильника.

Невозмутимый Морис разлил чай по чашкам и поставил на стол торт.

Незовибатько собрался наполнить пустую Шурину рюмку. Но Наполеонов запротестовал.

– Нет, Гаврилыч, хватит. Мне тебя все равно не перепить.

– Куда уж, вам, москалям, с Киевской Русью тягаться, – хмыкнул эксперт.

– Прямо на самые лопатки уложил, – весело отозвался Шура, запихивая в рот торт.

– А это правда, Афанасий Гаврилович, что вы на трех языках изъясняетесь? – невинно поинтересовалась Мирослава.

– И кто ж такое сказал?

– Та, так… слухи ходят… – неопределенно отозвалась Волгина.

– Знаем мы эти слухи в капитанских погонах, – Незовибатько так зыркнул на Наполеонова, словно кипятком ошпарил.

Наполеонов пожал плечами, – напраслину, мол, возводите, Афанасий Гаврилович.

– Ведь бабушка ваша из Львова будет? – спросила Мирослава.