Анна и Сергей Литвиновы - Слишком много любовников

Алена нерешительно шагнула внутрь ограды. Вдруг навстречу – батюшка. Она засмущалась и, как всегда при встрече с духовным чином, опустила глаза. Но успела заметить, что священник был молодым, высоким, красивым, с умным и каким-то светлым лицом. Проходя мимо, он вдруг радушно сказал ей по-русски: «С праздником!» – и проследовал своей дорогой.

«С праздником? – удивилась она про себя. – А какой сегодня праздник? И как он определил, что она русачка? Но последнее как раз несложно. Без ложной скромности: довольно мало, даже среди хваленых француженок, таких красивых женщин, как она. Да и с поздравлением все, наверное, просто: в церкви, что ни день, какой-нибудь праздник. Иные, вроде Пасхи, по целым неделям отмечают».

Неумело перекрестившись, она вошла (выждав, чтоб не сразу за священником) в храм. Первое, что поразило ее: там оказалось прохладно. На улице в это время даже у моря – настоящее пекло. А тут – или строили хорошо, с выдумкой, или в новейшие времена здание кондиционером оснастили – было приятно свежо.

Хоть и не по карману ей были лишние траты, Алена купила за два евро свечку. Поставила перед иконой Николая Угодника. Оказывается, мама в детстве научила его различать: он – с седой бородой, похожий на Деда Мороза (а Алена и забыла, что это помнит). Помолилась ему за себя – покровителю всех путешественников (откуда-то ведь и про это знала).

А вот куда и перед кем ставить свечу за помин души, не ведала. А спросить не у кого, да и неудобно. В храме была пара человек, но они стояли разрозненно перед алтарем, молились, каждый о своем. И она развернулась и тихо ушла.

Но в храме ей понравилось. Может, из-за того, что там было холодно – в то время как на улицах, даже вечером, жара несусветная, а у нее в квартирешке – вообще круглые сутки ад, и ночь не спасает. И еще она, оказывается, неосознанно скучала по России – а церковь выглядела, и внутри, и снаружи, очень русской. Вдобавок груз, лежащий на ее душе, после посещения храма стал легче.

С тех пор она начала приходить туда, на авеню Николая Второго. Однажды попала на службу. Людей оказалось неожиданно много. Были, судя по виду, и украинцы, и румыны. Много бедных, как она сама. Но большинство – русских, притом изрядно богатых. В основном, конечно, женщины – в платочках от «Эрме» и бриллиантах. Но встречались и мужчины, притом одинокие.

Мысли завертелись было в прежнем направлении: познакомиться с богачом! Влюбить в себя! Устроить свою жизнь! Съехать из ужасной квартиры в арабском квартале! Однако она одернула себя: стоп, хватит. Однажды она уже шла этой дорогой. И чем кончилось? Едва не погибла и не оказалась за решеткой. Чудом осталась на свободе, и неизвестно, надолго ли. Может, как раз сейчас – а она об этом не знает – Россия запросила об ее экстрадиции как сообщницы преступника Соснихина.

Нет, теперь ее удел – ни о чем не мечтать и никуда не стремиться. Как специально для нее сказал в своей проповеди тот самый красивый священник, которого она некогда встретила у ограды (его звали, как нарочно, отец Андрей): «Смиряйтесь и обретете Царствие Небесное». Проповедовал он со всем убеждением, и речь его ей понравилась.

И она стала приходить в храм на улице имени злодейски убитого императора. Не только для того, чтобы помолиться и покаяться, и взгрустнуть о России (которую она, может, больше не увидит). В церкви ей становилась лучше. Ноющая боль в груди и вина на время испарялись. Вдобавок развлечений она себе могла позволить не много. Даже в кино не ходила, экономила. А тут для нее словно роскошный спектакль ставили. Сверкали золотом оклады икон, люстры, расшитые одеяния священников и алтарников. Ангельскими голосами пел хор. Приятным запахом курилось паникадило. Сверкали свечи. Слова и смысл службы, ведущейся на церковнославянском, от нее ускользали – будто спектакль на иностранном языке шел, – но все равно действо выглядело впечатляющим и интересным.

Она скачала из Интернета Евангелие. Сидела в свободные дни на лавочке в парке, в том же Шато над морем (благо, это развлечение тоже было бесплатным), и читала Новый Завет. Потом стала искать пояснения непонятных мест на сайтах, посвященных православию (их в Интернете оказалось много).

Она научилась ставить свечки и молиться за помин души раба Божия Евгения. Потом стала просить у Богородицы, чтобы та дала ей все, что Алене нужно. А что конкретно – по ее, Девы Марии, усмотрению.

А однажды был Алене вещий сон. Точнее, не так. Бывает ведь, когда на границе яви и полусна причудится вдруг чье-то лицо, образ или голос. Так и с ней случилось. (Было это уже в конце осени, когда жара в Ницце сменилась туманами, а порой срывались дожди.) И вот однажды, когда будильник, зовущий на работу, уже прозвенел, за окном еле-еле развиднелась серая хмарь, но сон еще толком не ушел – в этот момент почудился Алене голос. Чем-то похожий на глубокий, красивый голос священника отца Андрея. Произнес он всего два слова. Звучали они странно: ЛОЖНАЯ ПАРАДИГМА.

Слова были явно не из ее, Алениного, лексикона. Второе – так вообще неизвестное. Она его, может, раньше и слышала, но не очень ясно представляла себе, что оно значит. Что-то совершенно заумное. Выходит – раз она термина не знает и им не оперирует – ей и впрямь кто-то свыше его зачем-то продиктовал?

Для того чтобы разобраться, пришлось идти в кафе с вай-фаем, платить за стакан колы, подключаться к Сети. Но те определения парадигмы, что она в Интернете отыскала, ситуации не только не проясняли, но и запутывали еще больше. Прямо голова кругом пошла. И в грамматике, как оказалось, этот термин используется, и в социологии, и в философии. Но пояснения к слову зубодробительные, ничего не понятно. Наконец, среди разной зауми она увидела совсем простое (где-то на сайте типа «философия для чайников»): парадигма – это концепция, система ценностей.

Такая трактовка ей подходила. И делала отчасти понятным, что сказал ей голос. Наверное, подумала она, он имел в виду, что она раньше жила неправильно. Не туда бежала. Не к тому стремилась. Хотелось ей всего и сразу. И славы, и любви, и денег. Со славой-то, понятно, с самого начала не сложилось. А к богатству она рвалась и пыталась добиться – страстно, не разбирая дороги, не считаясь ни с кем и не замечая никого вокруг себя.

И вот к чему все привело. Бедняга Зюзин погиб, умер мученической смертью. Она сама – на чужбине, нелегально, таится в крохотной комнатке и, возможно, разыскивается на Родине за разбой и грабеж. И перспективы ее дальнейшие крайне туманны.

Так, может, надо, действительно, в корне изменить свою жизнь? Отказаться, как голос ей сказал, от ложной парадигмы и взять себе за правило парадигму – иную? Например: ничего не хотеть, жить и радоваться сегодняшнему дню, смиряться (как говорил отец Андрей) и (как призывал он же) делать добрые дела?