Лев Альтмарк - Утопи свои обиды

И в самом деле, пора уезжать, вдруг подумалось ему. На дворе девяносто третий год, перестройка в разгаре, но с каждым годом становится не лучше, а только хуже. Пока была работа, были какие-то средства к существованию, а теперь ни работы, ни семьи. Что в перспективе — идти побираться?

Дмитрий покосился на сумку с бумагами, вынесенными из института, и ему, наконец, стало ясно, для чего он это сделал. В этих бумагах вся его жизнь, вернее, годы, которые он посвятил оборонке. А она так жестоко поступила с ним — вышвырнула на улицу, оставив, по сути дела, без будущего! Нет, к такому раскладу он не готов. Он имеет право воспользоваться этими секретными материалами, ведь в них всё — и бессонные ночи, проведённые за книгами, и исписанные формулами блокноты, и горячие споры с коллегами, в которых истина если и рождалась, то далеко не сразу, и его изворотливость, когда необходимо было раз за разом разъяснять твердолобым генералам преимущества его изобретений над тем, что уже существует в мировой практике…

В лаборатории он даже успел создать опытные экземпляры некоторых своих изобретений и кое-кому продемонстрировал их в действии, но даже это, как выходило, сегодня не нужно. Однажды, когда он, отчаявшись, посетовал кому-то из начальства на то, что глупо разбрасываться такими новинками, которые сделают любую армию самой неуязвимой и самой-самой-самой, ему ответили, что никто о войне не помышляет, новые виды вооружения, конечно, актуальны, но не сегодня, и так далее. Обидно, когда вокруг тебя безразличие и непробиваемые стены, а ведь любой творческий человек тщеславен. Тщеславие — это стимул к творчеству, и без него ничего нельзя сделать действительно нового.

— Меня здесь ничего не держит, — проговорил он вслух, и сам удивился своему голосу, твёрдому и уверенному, каковым, наверное, должен быть голос человека, ответившего на главный вопрос в жизни. — И никому я ничего здесь не должен. Пора собираться…

После этих слов ему стало легче. Презрительно глянув на бутылку, он пересел в кресло у окна и стал раздумывать, как завтра отправится за заграничным паспортом, и, когда тот будет готов, не откладывая ни на минуту, поедет в Москву в израильское посольство. Там он добьётся встречи с человеком — как его называют? — военным атташе и расскажет о своих изобретениях. Дмитрий ясно представлял, что везти с собой через границу пачку бумаг, на каждой из которых гриф «секретно», это прямой путь к тому, что его притормозит первый же пограничник, и тогда уже он отправится совсем в другом направлении — противоположном.

С другой стороны, он не настолько наивен, чтобы сразу выкладывать свои секреты какому-то незнакомому израильтянину. Вполне вероятно, что доверься он работнику посольства — и его разработки попадут туда, куда надо, а он, как и здесь, окажется в итоге ненужным и лишним. На порядочность и честность полагаться не стоит, нужно всегда придержать туза в рукаве. Но как это сделать?

Ответ пришёл сам собой. До отъезда в Москву он составит описание изобретений с подробными пояснениями, а также приложит имеющиеся фотографии и акты испытаний. Этого будет достаточно, чтобы его не сочли очередным безумным изобретателем вечного двигателя. Сам же принцип работы и отработанные на опытных образцах схемы он не доверит никому, а повезёт в багаже лично. Без описаний они вряд ли привлекут чьё-то внимание.

С отъездом не будет никаких препятствий. Его увольняли в такой спешке, что никто в институте даже не задумался, что он носитель секретной информации, и какое-то время его вообще не следует выпускать заграницу. Может, компетентные органы, барахтаясь в той неразберихе, что творится вокруг, не обратят на него внимания и отпустят с миром… В Израиле-то его примут в любом случае, хоть с секретными документами, хоть без, но хочется сделать какой-то задел для будущей благополучной жизни. В том, что Дмитрий продолжит заниматься любимым делом, сомнений не было. А на первых порах, пока он худо-бедно обживётся на новом месте, ему любая работа сгодится. Он не белоручка, может и лопатой поработать…

Теперь уже спокойно сидеть в кресле и смотреть в окно на сгущающийся сумрак и усиливающийся снегопад Дмитрий не мог. Он вскочил и стал нервно расхаживать по комнате. Взгляд снова наткнулся на бутылку с водкой. Такое решение не мешало бы обмыть, но… нет, некогда. Нужно прямо сейчас начать сортировку документов. Работы наверняка будет много, но и время пока есть.

Дмитрий зажёг свет и раскрыл сумку. Сдвинув на край стола водку, он вытащил всё ещё пахнувшие нашатырём листки ксерокопий и положил перед собой чистый лист бумаги. Перед тем, как начать писать, он зажмурился и пробормотал:

— Хоть бы всё прошло так, как я задумал, — потом погрозил кулаком кому-то невидимому в окне и прибавил, — вы ещё пожалеете, что так поступили со мной! Дмитрий… нет, Давид Бланк всем покажет, на что способен!

Израиль Сентябрь 2011

Зачем я согласился участвовать в этой авантюре? Мог отказаться и послать Сашку с его детективными заморочками подальше, так нет же, сыграло дурацкое любопытство и желание первым приоткрыть покров чужой тайны. Я ещё потом не раз пожалею, что так неосмотрительно согласился участвовать в этих играх, ни правил, ни целей которых так до конца и не прояснил. Да я уже и сейчас жалею…

Сашка Гольдман оказался ещё тем Змеем Горынычем, ведь наверняка помнил и использовал мои старые рассказы про то, какую бурную жизнь я вёл до приезда сюда, в каких передрягах участвовал и каким был некогда крутым перцем. Конечно, я сильно привирал, но у меня получалось делать это складно, и Сашка наверняка это подметил, ухватив из рассказов главное: скучно мне жить размеренной и тусклой жизнью израильского обывателя, душа требует драйва. А раз так — на тебе, брат, реальное приключение, покажи всем, какой ты боец, поиграй под присмотром старших товарищей в детектива…

Что ж, назвался груздем… лезь. Конечно, в Шерлоки Холмсы я не гожусь, да и Штирлиц из меня едва ли получится, тем не менее… Хотя, по сути дела, ничего запредельного от меня не требуют. Наоборот, задача, по всей видимости, примитивно проста: изображать из себя лоха, каковым я и выгляжу безо всяких натяжек. И вот этот лох под самым банальным предлогом — любопытства или обострившейся болячки, — попытается пробраться в святую святых этого новоявленного гуру, пославшего по известному адресу все официальные организации с их бульдозерным напором и казённой официальщиной. Будь у меня какие-нибудь сверхъестественные способности, я бы тоже, ни минуты не сомневаясь, применил их, чтобы отпугнуть от себя этих нахалов. Хоть я с этим человеком ещё незнаком, но уже испытываю к нему некоторые симпатии.