Марк Фурман - Когда убивают футбол: игра по-русски

На самом деле зеленых было куда больше, если учитывать деньги от рекламы и телетрансляций игр. Той осенью Родин чувствовал себя на седьмом небе. Он любил всех, и все любили его. Разве забудешь, как после победы над англичанами в Москве в раздевалку к арбатовцам пробился через милицейские кордоны седовласый ветеран в форме полковника авиации, весь увешанный орденами, с «Золотой звездой» героя. Он снял с кителя орден Красного Знамени, обнял Родина и, вручив ему, сказал:

— Давай, Вячеслав Иванович, по-нашему, по-боевому. Уважил ты народ. Если весной европейский кубок возьмешь, то и Ленина не пожалею.

В преддверии грядущего сезона Родин решил еще больше усилить команду. Требовалась пара опытных нападающих, бойцов без страха и упрека, наверняка второй вратарь. Тогда-то поздним вечером в доверительной беседе с глазу на глаз, после отменной парилки в Добрятино, Ницкова сказала ему:

— Сейчас в клубной кассе денег вполне достаточно. Но денег никогда много не бывает. Не секрет, что за бугром положили глаз на некоторых наших ребят. Со мной разговаривали о четверых.

— Так-то оно так, Катя, — согласился Родин. — Но кукиш им с маслом. Когда еще нам такая урожайная осень подвалит? И не забывай, что я еще и тренер сборной. Возьмем Кубок или в финале сыграем, эти же ребята на кураже и на Чемпионат мира поедут.

— А если не возьмут, Слава, ты допускаешь такой вариант? — охладила его энтузиазм Екатерина. Между собой, без посторонних они часто переходили на «ты». Взяв крошечную рюмку с «Абсолютом», она чуть пригубила водку.

— Дорога ложка к обеду. Те, кто хотят уехать за рубеж, пусть уходят сейчас. Финал Лиги чемпионов в мае, тогда будет слишком поздно. Да и сам прикинь, крутой четверке, что стремится за кордон, придется заплатить больше половины доходов.

— Дай, Катя, подумать, — попросил тогда Родин, — не гони лошадей.

— Подумай, неделька, другая, Слава, у тебя еще есть. А там — объявляй трансфер. Ведь жива еще формула дедушки Маркса, которой нас учили в школах да институтах: товар — деньги — товар. За этих ребят Испания с Германией такие бабки отвалят, особенно за Юдина…

Последнее, что посоветовала тогда Ницкова, буквально потрясло Родина:

— И вообще, Вячеслав Иванович, резонно ли тебе будет тогда на трех креслах сидеть? Ведь после продажи этой четверки «Арбат» дальше в Лиге чемпионов не пройдет, и весной будет полный провал. Сложи с себя пост главного тренера, хватит с тебя президентства, руководства сборной. А за провал нам с тобой очень дорого заплатят. За выигрыш так не платят.

Зимой, уже после отъезда игроков за рубеж, на представительной пресс-конференции, посвященной окончанию сезона, Родин возложил руководство «Арбатом» на своего помощника Константина Ярилина. Доводы тогда он привел весьма убедительные: впереди основное событие четырехлетия — Чемпионат мира по футболу, и ему, мол, предстоит целиком заняться национальной сборной России.

Страшно сказать, но Родин вдруг почувствовал облегчение оттого, что Ницковой уже нет в живых, и никто ему не напомнит об этом разговоре в Добрятино.

Пройдя к себе в номер, Сакуленко разделся догола, была у него с детства такая привычка. Расслабившись, закурил, потом налил коньяку из стоявшего в углу холодильника.

— Будь здоров, Валентин, — произнес он вслух тост за себя и, опрокинув стопку, с наслаждением ощутил приятную теплоту содержимого.

«Вот все и вернулось на круги своя, — подумал он. — Прошлого уже не вернуть, теперь будет полегче». Он вспомнил, как до неожиданного прихода Ницковой ловко раскручивал финансовую пирамиду «Арбата». Часть денег, поступавших от спонсоров, телетрансляций, рекламы и торговых сделок, ложилась на его личный счет. Делалось это по совету хорошо разбирающегося в налоговых лабиринтах человека, его закадычного друга. Таким образом, удавалось избежать отчислений государству, которое он считал главным вором, и поэтому угрызениями совести себя не истязал.

А «Газпром», а черное золото Тюмени и Уренгоя? Тысячи тонн бензина и миллионы кубометров газа на миллионы долларов — разве не его заслуги? Что и говорить, хватало всем. Часть нефтепродуктов через вновь рождавшиеся, чтобы вскоре умереть, коммерческие компании уходила на Север, в Карелию, что-то текло на Украину, почти половина оседала в Москве. Двойные, тройные обороты приносили баснословную прибыль.

Поначалу Ницкова советовалась с ним. Но два года назад, она, не без согласия Родина, стала первым после президента «Арбата» лицом в финансовой деятельности клуба. Вскоре к ней прилипло прозвище — «Екатерина Третья». В компании Ницкова даже стала откликаться на сокращенное «Катя-три». Постепенно она добилась отстранения его, Валентина Сакуленко, от всех коммерческих дел. Ему осталось лишь закулисье большого футбола, просмотры игроков и составление предварительных соглашений, которые почти всегда отвергались Ницковой. Потом этого игрока все равно приглашали, но делалось это уже от ее имени. Он стал замечать, что подчиненные с ним разговаривают о деле все реже и реже, считая это лишней тратой времени, и сразу обращаются к Ницковой. Его деловая территория катастрофически уменьшалась, деньги и люди текли мимо него.

За время своего царствования на посту гендиректора клуба Ницкова показала себя во всей красе. Из-за нескольких десятков миллионов долларов она фактически разрушила великолепную команду, замахнувшуюся впервые в своей истории на Кубок европейских чемпионов. А через год «Екатерина Третья» вступила в борьбу за бензиновый рынок Москвы. Начались разборки из-за рекламы, трансляций игр чемпионата страны с продвижением жевательной резинки «Стиморол» по телевидению. Негласно, но прикрываясь именем «Арбата», скупались старые и открывались новые бензоколонки.

«Императрица» совсем оборзела, вот и доскакалась до дырки в голове. Видимо, действительно по-крупному кому-то перешла дорогу. Хотя он прекрасно понимает, что, как говорят в уголовном мире, «косяк» на него падает, первым будут подозревать его. А ну и в грызло им. Это ведь еще доказать надо, ведь он с ней вел себя очень осторожно, понимая, что пользы от нее никакой, а вот вреда — сколько угодно.

Теперь ему предстоит наверное самое сложное, найти ту самую мину в ее делах, на которой она подорвалась. Хотя, чего тут думать — обнаружится, как только он дела примет, или сам сообразит, или подскажут, куда ходить не надо. Валентин давно для себя сделал вывод, что самый страшный враг человека — его непомерные амбиции. Как только кому покажется, что держит Бога за бороду, тут его и ждет, то ли киллер в подъезде, то ли мина под капотом.

Людей Ницковой оставлять у дел, конечно, нельзя, всех гнать к чертям собачьим. Но одному, понятно, тоже не справиться, придется вновь подбирать команду, кое-кого из нужных людей вернуть в состав.