Марк Фурман - Когда убивают футбол: игра по-русски

Между тем, диктор продолжала:

— Особые нарекания вызвало судейство авторитетного судьи Владимира Лидского. Казалось бы, в ясной ситуации он не заметил офсайда, в котором оказался капитан арбатовцев Андрей Туманов, забивший единственный в этой встрече гол, решивший судьбу матча…

На экране возник тот самый не бесспорный эпизод вчерашней игры. Туманов почти на одной линии с двумя защитниками…

— Зенитовцы опротестовали результаты матча, — уже без улыбки закончила диктор. — А теперь о чемпионате мира по современному многоборью, состоявшемуся в Будапеште…

Лидский начал собираться в дорогу. Он побросал свои вещи во вместительный саквояж, сунул в наружный карманчик злополучный свисток. Затем для успокоения и снятия стресса допил остатки коньяка. Сдав номер дежурной по этажу, он спустился в вестибюль. Теперь перед тем, как отправиться на вокзал, ему предстояло весьма привычное, неотложное дело.

Обменяв в пункте по обмену валюты пять тысяч долларов на рубли, он прошел в отделение сберкассы и перевел деньги на корреспондентский счет, имеющийся в записной книжке. Попади случайно книжка в чужие руки, зашифрованные цифры ничего не сообщили бы о самом счете и его владельце.

Но Владимир Лидский знал, что отправленные деньги, 25 процентов от полученной им суммы, предназначались главному. Уже совсем скоро на очередном исполкоме ФИФА, как на конкурсе красоты, предстоял отбор российских арбитров для судейства Чемпионата мира по футболу. Как знать, возможно, он и включит его в вожделенную заявку.

Наспех перекусив в ближайшем кафе, Корначев и Тропников с двумя оперативниками прошли в криминалистический отдел МУРа. Они уединились в одном из кабинетов, сплошь заставленном аппаратурой. Вставив кассету в видеомагнитофон, подключенный кабелем к специальному большой разрешенности компьютеру, они начали просмотр отснятого на похоронах материала.

На мерцающем экране возник офис «Арбата». Камера беспристрастно зафиксировала толпу людей, скопище машин, гаишников, регулирующих движение. За гробом, перевитым красными широкими лентами, проплывшим на плечах крепких парней, вышла немногочисленная родня, потом — руководство клуба: Родин, Сакуленко, двое врачей, капитан Туманов. Сразу же за ними шел Серафим Пшеничный с чиновниками из Всероссийской футбольной ассоциации.

Предназначенный для спецпросмотров супервидак обладал целым набором приспособлений. Возможности пульта позволяли не только увеличить до размеров экрана нужное лицо, сфотографировав его, разглядеть детали или включить стоп-кадр, но и, что, бесспорно, явилось ноу-хау японцев, отключив посторонние звуки, расслышать разговоры, даже отдельные фразы людей, выхваченных сверхчувствительной камерой.

— Лазерным лучом до ста двадцати метров берет, — не без гордости сообщил Тропников. — Я уже имел дело с этой чудо-аппаратурой. Надо только сфокусировать нужного товарища и нажать вот эту зеленую кнопочку. Тут в прошлом месяце разрабатывали одну группу угонщиков, так почти все разговоры, даже при работающем двигателе удалось расслышать.

— Дай-то бог, Виктор, и нам чем-то поживиться, — Корначев устало откинулся на спинку кресла. — Плотный сегодня получился денек, а еще не вечер.

В столпотворении у офиса «Арбата» толком ничего нельзя было разглядеть: мелькали разные лица, слышались отрывки разговоров, отдельные фразы. Кто-то собирался ехать на кладбище, кто-то нет. Были и такие, что собирались лишь на поминки. Пока зеленая кнопка не срабатывала. Однако, едва рядом с Пшеничным, Сакуленко или Родиным появлялся незнакомец, Тропников просил эксперта-криминалиста взять его в фокус и сфотографировать на всякий случай.

На кладбище людей подъехало значительно меньше, но все же собралась изрядная толпа. Опять замелькали знакомые лица. Где-то, среди плотно стоявших людей, удалось разглядеть Лебедянского. Рядом стоял высокий парень в бело-красных шапочке и шарфе.

— Вот и литератор пожаловал! — воскликнул Корначев. — При выносе его не было. Возьми-ка профессора в кадр, Виктор. Давайте поставим пока крупную сеть, попробуем зафиксировать все контакты Родина, Сакуленко, Лебедянского. Думаю, это может пригодиться.

Между тем, закурив сигарету, Лебедянский что-то сказал парню и начал выбираться из толпы. С помощью зеленой кнопки, озвучившей его фразы, они услышали:

— Я, Валя, отойду на пару слов к Пшеничному. Надо его… — Последовала пауза, во время которой Лев Романович произнес что-то неразборчиво, а затем в конце разговора прозвучали слова: — Вечером ты, как всегда, будь при деле, а утром перезвони мне домой.

Как раз в это время, сразу после Родина, краткую скорбную речь у могилы произнес президент ВФА. Затем, отойдя в сторону и уступив место капитану команды Андрею Туманову, он приблизился к Лебедянскому. Пока, стоя спиной к камере, они о чем-то говорили, супервидеоустройство не улавливало разговора. Но, едва обратились лицом к могиле, отчетливо прозвучало несколько фраз:

— Значит, Лев, договорились. На неделю сними до особого распоряжения людей с объектов, пока уходим на каникулы.

— Есть, Серафим Викторович, несколько неотложных вопросов.

— Здесь не место для делового разговора, слишком много ушей и глаз. Я, Лева, отыщу тебя до моего отъезда в Цюрих.

Последние слова Пшеничного заглушили звуки траурного реквиема Моцарта. Гроб с телом Ницковой начали опускать в могилу.

После церемонии похорон, сказав несколько утешительных слов близким Ницковой, Пшеничный подошел к Родину, с облегчением закурил сигарету.

— К сожалению, Вячеслав, я не смогу поехать на поминки. Есть срочные дела. Утром звонили из администрации Президента, а вечером должен позвонить Блаттер.

Родин пожал плечами:

— Дело личное, но твоего отсутствия могут не понять. Учти, что из мэрии и правительства обещали подъехать.

— Черт, — с досадой сказал Пшеничный, — ну, что мне разорваться, что ли? Сделай одолжение, произнеси от моего имени несколько слов. Будут проблемы, звони.

Сев в серебристого цвета «Ауди», подаренную ему руководством ФИФА, Пшеничный выехал за кладбищенскую ограду и, включив синий маячок, нажал педаль газа. В салоне зазвучала негромкая музыка.

События последних дней, подобно снежной лавине, накатывались непредсказуемо, с калейдоскопической быстротой. Хронические неудачные выступления сборной — виноват он, Пшеничный. Сбои в игре «Арбата» и откровенно слабые матчи на международном уровне — опять его вина. Неурядицы с финансами у большинства команд Высшей лиги, проблемы с телевидением — вновь, козел отпущения он, президент ВФА.

И все же, кое-что удалось сделать. Пусть в ознобе, как у лихорадящего больного, бьется пульс чемпионата России, с вечными, как мир вопросами судейства и договорными матчами, но финансовые вливания в ведущую команду страны должны сделать свое дело, разогреть, раскрутить, разогнать чемпионат. Родин, правда, нервничает: команда не тянет, со сборной вопросы… А это убийство Ницковой так не кстати. Гробанули бы ее в феврале, глядишь, не торопясь и разгребли бы эту кучу дерьма. Так нет, в самый разгар сезона, когда и без того забот полон рот. Одна надежда, что деньги, как всегда, могут все поправить. Только их никогда не бывает достаточно. А бабу жалко, с ней удавалось проводить довольно рискованные комбинации, и всегда можно было быть уверенным, что не продаст, хотя на чем основывалась эта уверенность, он сказать бы не смог. Не продаст, и все, хотя и оторва, и пробы ставить негде. Но ее интерес всегда был понятен, с ней можно было договориться. Иногда она даже брала на себя Родина, поскольку Пшеничному не обо всем было удобно разговаривать с ним напрямую.