Нат Пинкертон - Король сыщиков

Лилиан пожала плечами:

— Таких я не знаю.

— Вы — единственная наследница огромного состояния?

— Да. Муж оставил мне все свое колоссальное состояние, за исключением нескольких пожертвований в пользу благотворительных учреждений.

Пинкертон подошел к окну и некоторое время смотрел на улицу, погруженный в глубокое раздумье.

— Не знаете ли вы, сколько у вас носовых платков, сударыня?

Лилиан Барри встала и удивленно сказала:

— Этого вопроса я совершенно не понимаю, мистер Пинкертон.

— Тем не менее я должен его задать и прошу вас дать мне точный ответ.

Она улыбнулась.

— Как же я могу вам ответить? Разве я знаю, сколько у меня носовых платков?

— Пожалуй, нет, сударыня. Все же мне необходимо знать, не пропал ли у вас один носовой платок.

— Право, не могу вам сказать. Даже если бы у меня пропало пятьдесят, то я и тогда не заметила бы пропажи и не могла бы утверждать ничего определенного.

— Однако есть основания предполагать, что именно тот платок, который, вероятно, у вас пропал, был почему-то особенно хорошо знаком вашему мужу.

Эти слова, видимо, поразили Лилиан. Она встрепенулась:

— Это мог быть только один из платков с настоящими брюссельскими кружевами, — живо ответила она. — Муж привез мне из Парижа дюжину таких платков, каждый из которых стоит около двухсот долларов.

Лицо сыщика прояснилось.

— В таком случае вы сейчас же можете установить пропажу, без всякого сомнения. Убедительно прошу вас, сударыня, узнайте, целы ли у вас эти платки.

— Я сделаю это немедленно, — ответила Лилиан, нажала кнопку звонка и приказала вошедшему лакею:

— Позовите ко мне Мэри.

Лакей вышел.

— Кто эта Мэри? — спросил Пинкертон.

— Моя горничная. Она очень услужлива, и я ею довольна.

— Она ведает всем вашим бельем?

— Да, и очень добросовестна в этом отношении.

— А давно она у вас служит?

— Месяца три. Лорд Стоунфилд привез ее из Англии. А так как перед этим я уволила свою горничную за нечестность, то он и уступил мне эту, по его словам, порядочную и расторопную девушку, которая прослужила у него уже несколько лет.

В эту минуту дверь отворилась, и в гостиную вошла Мэри. Она низко присела перед своей госпожой и спросила, как и положено учтивой, послушной служанке:

— Чего изволите, сударыня?

— Принесите мне ту дюжину кружевных брюссельских платков, которые покойный муж привез мне из Парижа.

Услышав это приказание, Мэри слегка вздрогнула и побледнела, но быстро оправилась и ответила:

— Слушаю. Сейчас принесу, сударыня.

Она повернулась и быстро вышла из комнаты. Но от зоркого глаза Пинкертона не ускользнуло ее смущение. Он снова обратился к Лилиан.

— Смею вас уверить, сударыня, — сказал он спокойно и твердо, — что в этой дюжине будет недоставать одного платка.

— Не может быть! — быстро возразила она. — А впрочем, увидим…

Пинкертон продолжал так же спокойно:

— Кто такой этот лорд Стоунфилд?

— Очень элегантный молодой человек, родственник недавно умершего миллионера Грина, который оставил ему все свое состояние.

Глаза сыщика сверкнули, и у него вырвалось:

— Племянник мистера Грина, труп которого недели три назад был найден ниже по течению от Цепного моста?!

Лилиан Барри побледнела. Она поняла, почему Пинкертон так ставит вопрос, и невольно содрогнулась.

— Да, действительно, он племянник мистера Грина. Но я не думаю, чтобы он имел какое-либо отношение к убийству: лорд Стоунфилд — джентльмен и в высшей степени порядочный человек.

— Он бывал у вас? — продолжал допытываться сыщик.

— Да. Его ввел в наш дом дядя, мистер Грин.

— Он принадлежал, конечно, к числу ваших поклонников?

Миссис Барри энергично запротестовала.

— Напротив! — воскликнула она. — Он был настолько сдержан и серьезен, что ни разу не позволил себе ни одного лишнего слова. И я могу сказать, что он гораздо симпатичнее всех бывавших у нас мужчин.

— А каков лорд собою?

— Он высок и строен, глаза и волосы темные, лицо несколько бледновато, бороды и усов не носит.

В эту минуту снова вошла горничная с видимым выражением испуга на лице. Она опять низко присела и заговорила быстро, точно захлебываясь от волнения:

— Представьте себе, сударыня, я не могу найти одного платка. Я искала, я перерыла все решительно и не нашла, неужели его украли? Может быть, он пропал еще при той горничной, которая служила до меня и которую вы уволили за нечестность?..

Миссис Барри крайне удивилась.

— Вы были правы, мистер Пинкертон, — тихо сказала она. — Боже мой, откуда вы могли это знать?

Но сыщик обратился к горничной.

— Скажите мне, Мэри: неужели платок пропал еще до вас?

Он сказал это четко и внушительно, глядя своими серыми глазами прямо в глаза девушки. Она побледнела, не смея взглянуть на него.

— Право, не знаю, что вы хотите этим сказать, — смущенно ответила она. — Я не брала этого платка… и вообще никогда в жизни я не делала ничего бесчестного… Если хозяйка изволят приказать пересчитать все белье, то оно окажется в целости.

— В этом я не сомневаюсь, — холодно ответил Пинкертон. — Но дело в том, что не хватает именно этого платка. Все остальное белье, конечно, цело. А платок этот был употреблен на гнусное дело!

Горничная вздрогнула и бросила испуганный взгляд на сыщика, который говорил таким спокойным, уверенным тоном.

— Очень неприятно, если это действительно окажется так… Только я ничего не знаю и еще раз повторяю, что при мне этот платок пропасть не мог. Определенно он пропал раньше, а на что он был употреблен, я не могу знать…

Сыщик подошел к Мэри вплотную и сказал сурово:

— Можете быть совершенно уверены, Мэри, что я разгадаю тайну этого убийства. И горе тому, кто так или иначе к нему причастен. Запомните мои слова и примите их к сведению.

Она стояла, не смея поднять головы, но когда он закончил, она бросила на него быстрый враждебный взгляд и сказала:

— Я не понимаю, о чем вы говорите… А впрочем, можете говорить, что вам будет угодно.

— Хорошо! — холодно заметил Пинкертон. — Теперь идите, но поверьте, что я скоро узнаю, как именно при помощи этого платка мистера Джона Барри заманили на Цепной мост…

Она отпрянула, повернулась и быстро вышла из комнаты, на этот раз не делая глубокий книксен перед хозяйкой. Очевидно, страх, охвативший ее, заставил забыть приличия.

Пинкертон невольно усмехнулся, увидев, в какое изумление, чтобы не сказать — ужас, пришла хозяйка дома.

— Да, — сказал он. — В тихом омуте черти водятся. Эта горничная еще приготовит вам сюрприз!

— Боже мой, что же мне делать? — сказала Лилиан со слезами в голосе. — Неужели вокруг меня одно вероломство, и мне угрожает какая-то опасность?