Герт Нюгордсхауг - Горький мед. Гренландская кукла. Кодекс смерти. Девятый принцип. Перст Касандры

— …смотри на пламя, Фредрик!..

— …что в расцвете сил, босиком в пустыне, схватил за уши разъяренного льва и с помощью Иштар и Ашшера пронзил его тело копьем. Кого еще ты пронзил потом, кого разрубил двойным топором? Ты хвастался тем, что порезал, как овец, всех жителей побежденного города, что твои полководцы сдирали кожу с поверженных врагов, что ты схватил только что появившегося из материнского чрева младенца и, привязав пуповину к ошейнику цепной собаки, погнал ее по улице…

— …это правда, Фредрик, пусть свеча горит, думай!..

— …а в Сузах, Ашшурбанипал, ты надругался также над мертвыми, разгромив эламитов, велел бросить в реку саркофаги умерших царей, теперь они вернулись за тобой, они мстят! Прислушайся, все женщины смеются над тобой. Ты, который сам был женщиной, но никогда не отваживался любить, неужели ты верил, что способен покорить весь мир? Теперь ты легче перышка, и мы перемещаем тебя, нас много, тех, что не желают войны, не согласны с тем, чтобы рыканье льва прерывалось острым копьем, бешеной ненавистью, животным неведома ненависть, Ашшурбанипал, а человек — одно из животных, чтобы поднять то, что неподъемно, нужно помыслить о том, о чем еще никто не мыслил…

Когда фитиль утонул в расплывшемся стеарине и погас, Фредрик поднялся с кресла так резко, что уронил его и чуть не опрокинул стол.

«Ну да! Ну конечно. Чтобы поднять неподъемное, нужно помыслить о том, о чем еще никто не мыслил», — прошипел он во мраке.

Затем достал из сумки новую свечу и зажег. После чего опустился на колени у одной стены, сердито отодвинул обломок церкви Святого Климента и принялся ковырять брусчатку. Отделив один брусок, нащупал под ним мягкую землю.

«Так какую же мысль мы выберем, — бормотал он. — Такую, которую никто не мог допустить в средние века, или средневековую мысль, немыслимую в наши дни? Все зависит от того, в какой действительности я пребываю сейчас».

Он пребывал в средневековье.

Стало быть, можно подумать о чем-нибудь из области атомной физики. Почему бы нет? В такой среде, в такой обстановке подобные мысли могут произвести магическое, страшное впечатление. И вызвать неожиданные последствия. Однако ему нужна совершенно девственная мысль, неведомая прежде ни одному живому существу.

Фредрик продолжал разбирать брусчатку, вытащил уже четыре камня. На полу выросла целая куча земли.

Итак: атомная физика. Квантовая механика?

Он усиленно размышлял, работая руками. Антиматерия. Соударение частиц. Суперструны Вселенной. Современным атомным физикам известны многие вещи, которые нельзя выразить обыденными словами. А есть ли что-нибудь, чего они не знают? И этого тоже хватает. А можно ли это выразить словами? Можно ли вообще помыслить?

Взять, например, Гейзенбергово соотношение неопределенностей. Для всякой величины в квантовой механике существует дополнительная величина, которая для нас, непосвященных, принимается как данная. Кажется, он к чему-то приблизился… Характерно то, что при проведении одинаковых опытов над одинаковыми системами получаются разные значения упомянутых величин, результат эксперимента будет неопределенным, вероятностным. Одна истина ставит под вопрос другую. К числу дополнительных величин можно отнести положение и массу частицы, ее энергию и движение. Строго говоря, желая определить координаты объекта, нельзя одинаково точно измерить характеризующие его величины.

Между тем квантовая механика — несомненно, единственный действующий научный инструмент подлинного познания природы.

Он продолжал копать, как одержимый.

Статуя Ашшурбанипала весит четыре тонны. И стоит она в гостиной Халлгрима Хелльгрена. Вес и местоположение. Одно начисто отрицает другое. Во всяком случае представляется несовместимым. Либо четыре тонны — не четыре тонны, либо Ашшурбанипал не находился где бы то ни было — будь то в Национальной галерее или на иракском плоскогорье, или в Луммедалене.

Принцип неопределенности Гейзенберга. Но это никак не новая мысль. Она уже известна.

Он сделал перерыв, вытер пот со лба. Поглядел на свечу — сгорела наполовину. В запасе у него оставалась еще одна. Ее следует поберечь. Он может копать в темноте.

Фредрик подполз на четвереньках к столу. Сунул в рот последний кусочек сыра и задул свечу. Снова принялся копать.

Земля был рыхлая, мягкая. Но руки все же он поранил. А потому сломал книжную полку и стал орудовать обломками, из них получились совсем неплохие лопатки.

Думать, думать, думать! Обрести совершенно новую мысль. Тогда все стронется, он заставит средневековье содрогнуться так, что сразу откроется выход.

Вся материя состоит из элементарных частиц. А элементарные частицы подчинены абсурдным законам квантовой механики. Но в макромире явления протекают гораздо медленнее, чем в микромире, где они почти не поддаются наблюдению. Тем не менее тут и там действуют одни и те же законы.

А как насчет поля Хиггса? Он перестал копать и поднес руку ко лбу. Поле Хиггса, таинственное энергетическое поле, которое, по мнению физиков, цементирует всю материю, которое делает Вселенную подлинно всем миром. Без поля Хиггса материя распалась бы, обратилась в ничто. Поле Хиггса — мудреная штука, не очень поддающаяся осмыслению. Мало того: в этом поле будто бы существуют некие частицы, получившие то же наименование. Никто еще не наблюдал их. Но они есть, без них не было бы самого поля Хиггса.

Частица Хиггса — Бог.

Создатель, Творец всего сущего. Ни больше ни меньше.

Что ж, и эта мысль тоже не нова. Но если сочетать существование частицы Хиггса с принципом неопределенности Гейзенберга — что тогда?

Фредрик продолжал механически копать, тяжело дыша. Мысли текли легко, без помех. Того и гляди родится нечто новое, еще доселе не мыслимое.

Он вынул уже восемнадцать брусков из мостовой, углубился в землю на полметра. Однако все еще не добрался до основания фундамента. Его нисколько не смущало, что он, по сути, раскапывает старые могилы.

Итак, положение и массу частицы одновременно определить нельзя. Частица Хиггса делает возможным существование поля Хиггса, которое в свою очередь дает возможным существование Вселенной. Невидимый Бог. Стань он видимым — у него не будет определенного положения. Займи он определенное положение, станет невидимым. Это непреодолимое внутреннее противоречие чревато катастрофой. Не только для богословия. Для всего бытия.

Тот, кто откроет частицу Хиггса, разрушит Вселенную.

Эта мысль вломилась торпедой под один из огромных каменных блоков, слагающих фундамент старинного дома. И с глухим стуком он рухнул в выкопанную Фредриком яму.

Фредрик лежал неподвижно и стонал от боли — тяжеленный блок придавил ему руку. Медленно высвободив ее, он с облегчением убедился, что кости целы.