Райнов Богомил - Инспектор Антонов рассказывает

Случается и так, что, блуждая по городу в связи с каким- нибудь новым расследованием, я встречаю порой кого-либо из старых знакомых. Одни делают вид, что меня не заметили, другие кивают на ходу и спешат дальше. Третьи останавливаются, чтобы перекинуться со мною двумя-тремя словами.

Недавно я встретил Жанну, ту самую, из дела о смерти Маринова, которая вела светскую жизнь в «Варшаве» и преподносила мне сентенции вроде «ничто и ни с кем меня не связывает» и тому подобное. Думаю, что на сей раз она направлялась не к «Варшаве», потому что катила перед собой детскую колясочку. Пухленький ребенок сидел в коляске и раскачивался взад-вперед, словно стараясь ускорить движение своего транспортного средства.

— Здравствуйте, инспектор! — останавливает меня Жанна. — Не узнали меня?

— Как не узнать! — отвечаю. — Но поскольку меня не все узнают… А это кто, дочка инженера?

— Сын, — поправляет меня мать. — И сначала мой, а уже потом инженера.

— Извините, — говорю, — пока они маленькие, их трудно различить.

Поглаживаю крепыша по русой головке, а он по-свойски пытается поймать мою руку своими пухлыми ручонками, думая, что я с ним играю.

— Очень рад, что вы меня не забыли… — бормочу, не зная, что еще надо сказать.

— Чтоб я вас забыла? Да я тогда почти влюбилась в вас.

— Если это было «почти», то не страшно. Есть у меня товарищ, который влюбляется, разумеется «почти», в каждую красивую женщину, и несмотря на это, он не завел себе гарем и даже очень преданный муж.

Обмениваемся друг с другом еще несколькими глупостями подобного рода и отправляемся каждый своей дорогой. Она ищет туфельки для малыша, я — очередного убийцу. У обоих задача не из легких.

Несколько раз встречал я и Мими, бывшую подругу Танева. Немножко располнела и несколько утратила свое былое изящество, но зато ясно смотрит в будущее. Она уже замужем, так что будущее для нее связано с покупкой коляски.

Иногда мне звонят и приглашают в гости на праздник Вера и Васил, которые во время следствия по делу Медарова еще не были женаты. Но это были обыкновенные люди, и с ними не происходило историй. Не то что у меня нет симпатии к «обыкновенным» людям, как раз наоборот, но мне кажется, что я среди них — лишний, разве что гость на ужине. Они такие же люди, как я, и, наверное, имеют право чувствовать свое надо мной превосходство. И не удивительно, что, когда после ужина я надеваю свой поношенный темный плащ, напяливаю на голову свою верную старую шляпу и отправляюсь в темноте в свою холодную холостяцкую квартиру, Вера говорит обо мне «этот горемыка», и это, в общем, совершенно правильно, и кто-нибудь может даже пойти дальше и сказать «этот старый дурак», — какая разница.

Так что «обыкновенные» люди, не знаю почему, мне не очень интересны, хотя мне следовало бы, в сущности, поучиться у них, и мысли мои, как правило, заняты другими людьми — теми, кому надо подставить плечо, чтобы они не покатились вниз, теми, кто барахтается в своем болоте, и ты волей-неволей напряженно следишь за ними, чтобы понять, одолеет в них человеческое или животное, от которого идет омерзительный спертый дух тунеядства и преступности. И может быть, это ноль без палочки, но все же вовсе не неприятно встретить иной раз кого-нибудь из тех, кто барахтался, встретить крепко ухватившейся за детскую коляску и услышать:

— Здравствуйте, инспектор… Не узнали меня?

Такие мысли крутятся у меня в голове, пока я стою у окна и рассеянно гляжу вниз на толпу, заполняющую мост и бульвар. Наверное, я несколько увлекся этой созерцательно-умственной деятельностью, потому что, посмотрев вдруг на свои наручные часы, я устанавливаю, что сейчас семь без двадцати. Дора уклонилась от намеченной встречи. Интересно, почему?

Интересно или нет, но почему, этого я не узнаю, если буду и дальше торчать в кабинете. Прибираю на столе, спускаюсь привычным аллюром вниз по лестнице и только выхожу на улицу, как сталкиваюсь с Дорой.

— Еле удалось ускользнуть от Марина, — говорит она вместо извинения.

— А от его брата как удалось ускользнуть?

Женщина неприязненно вскидывает глаза.

— Вы следили за мной.

— Вовсе нет. Случайное совпадение.

— Знаю я ваши совпадения.

— Вам все известно наперед. Только давайте не будем ссориться тут, на улице.

Мы молча пробираемся через толпу на мосту и сворачиваем влево, на аллею, идущую вдоль канала. Еще светло, но небо уже становится серым и дома на противоположной стороне погружаются в тень.

— Я вас спрашивал про недавнее свидание с Филиппом…

— Это не было свиданием. Мы увиделись случайно.

— Неправда. Он вам звонил.

— Значит, вы за ним следили…

— Это уже наше дело. А я вас спрашиваю о вашем.

— Он мне действительно звонил. Я вышла, и мы встретились у Орлиного моста.

— Я спрашиваю, зачем? С какой целью? О чем вы говорили?

— А что вы так на меня накинулись? — произносит Вполголоса, но раздраженно Дора. — Что плохого в том, что я виделась со старым другом?

— Плохо здесь то, что вы не знаете, кто в действительности ваши друзья.

— Их не так много, чтобы я этого не знала.

— И Филипп фигурирует среди этих малочисленных, но верных друзей?

— Я этого не сказала. Друг — в самом обычном смысле этого слова.

— Однако в прошлый раз, как я помню, вы говорили о нем, не скрывая своей ненависти.

— И тут вы не совсем точны. Я его презираю и ничего больше.

— И это не мешает вам отозваться на его приглашение встретиться.

— Он просил меня об одной маленькой услуге. Все же я ему в известной степени обязана. Он, а не кто-нибудь другой, вытащил меня из грязи.

— А что это была за услуга, о которой просил вас Филипп?

— Денежная.

— И вы помогли ему?

— Нет. У меня не было такой возможности.

— Ясно, — киваю.

Продолжаем идти по аллее вдоль канала, но это направление, по-видимому, не устраивает Дору, потому что она вдруг спрашивает:

— У вас есть еще что-нибудь ко мне?

— Наверное, я отнимаю у вас время?

— Можно сказать и так.

— Но вы ведь должны мне около часа, я ждал вас. Так что верните мне хотя бы этот час.

— Ну, не сердитесь. Я только спросила.

Еще несколько шагов по пути к неизвестности, и мы достигаем площадки с несколькими скамейками.

— Давайте немножко посидим. Я устала от беготни.

— Почему же нет, — соглашаюсь. — Тем более здесь, среди природы.

Природа, между нами говоря, здесь достаточно жалкая — бетонированный канал с редкой, ощипанной травкой на газоне, но мы пришли сюда не для того, чтобы объясняться в любви. Я закуриваю и обращаю задумчивый взгляд долу, что позволяет мне установить, что шнурок на моем левом ботинке развязался. Наклоняюсь, чтобы поправить вышеназванную часть своего туалета. Потом говорю наискучнейшим тоном: