Ян Флеминг - Разглашению не подлежит. Осьминожка. Полковник Сун

Они вышли из такси.

Спасибо, что заступились за меня в этом мерзком кабаке. — Лизл протянула ему руку. — Спокойной ночи.

Бонд ответил:

— Значит, послезавтра в три. До свидания.

Девушка повернулась и пошла вверх по стертым ступеням гостиницы. Проводив ее задумчивым взглядом, Бонд сел в такси и попросил отвезти его в «Националь». Откинувшись на сиденье, он рассеянно наблюдал, как неоновые огни за стеклом автомобиля сливаются в сплошную линию. И такси, и все события сегодняшнего вечера неслись со скоростью, не позволявшей чувствовать себя в безопасности. Но пока лишь такси находилось в его власти. Наклонившись вперед, Джеймс Бонд велел шоферу ехать помедленнее.

Из Рима в Венецию удобнее всего добираться поездом «Лагуна-экспресс», который отправляется ежедневно в полдень. Потратив большую часть утра на утомительный обмен радиошифровками с лондонским центром, Бонд едва не опоздал к поезду. Нарядные, современной обтекаемой формы вагоны экспресса снаружи выглядели гораздо комфортабельнее, чем оказались внутри. Кресла явно были рассчитаны на низкорослых итальянцев, а прислуга вагона-ресторана страдала тем же недугом, что поразил их собратьев в каждом из знаменитых поездов по всему миру — эпидемией нескрываемой ненависти к пассажирам и особенно к иностранцам. Бонд устроился в кресле рядом с проходом. За окном проносился рай земной, но его это мало трогало. От тряски вагона буквы так и норовили выпрыгнуть со страниц книги, которую он читал, а бокал кьянти на откидном столике стоял в непросыхающей луже постоянно расплескивающегося вина. Время от времени перекладывая свои длинные затекшие ноги, Бонд не уставал проклинать Ferrobie Italiane dello Stato. [27] Итальянские государственные железные дороги (итал.). Лишь в Местре он отложил книгу и выглянул в окно. Тонкая, абсолютно прямая стрела рельсов над водами лагуны словно рассекала офорт XVIII века, упираясь в Венецию. А затем — непроходящее потрясение вечной красотой, медленно убаюкивающее течение Гранд-канала навстречу кроваво-красному закату и апогей — «Дворец Гритти» с роскошным номером-люкс на втором этаже.

Позже вечером Джеймс Бонд самозабвенно сорил тысячелировыми банкнотами в «Валламброзе», у «Флориана» и, наконец, наверху в фешенебельном «Квадри», поддерживая репутацию преуспевающего литератора, умеющего погулять на широкую ногу. Все еще пребывая в состоянии эйфории, которую испытывает каждый приезжий в свой первый вечер в Венеции, какой бы важной и серьезной ни была цель ее посещения, Бонд вернулся в гостиницу и проспал восемь часов без сновидений.

Май и октябрь — лучшее время в Венеции. Солнце не такое жаркое, а ночи прохладные. Мягкие тона роскошных каменных декораций нежат глаз, раскаленные летом бесконечные булыжные мостовые и мраморные «терраццо» продуваются свежим ветерком. К тому же повсюду меньше людей. И хотя Венеция, пожалуй, единственный в мире город, способный переварить сотню тысяч приезжих так же легко, как тысячу, всасывая их лабиринтами улиц, концентрируя на площадях и плотно пакуя на палубах vaporetti, [28] Морские трамвайчики, курсирующие по венецианской лагуне (итал.). — все же гораздо приятнее делить Венецию с минимальным количеством организованных туристов и «Lederhosen». [29] «Кожаные штаны» — презрительная кличка баварцев (нем.).

Утро следующего дня Джеймс Бонд провел в городе, проверяя, нет ли за ним слежки. Он петлял переулками, пару раз зашел в церкви, где интересовался не великолепным внутренним убранством, а теми, кто заходил следом за ним через главный вход, в то время как он исчезал через боковой. «Хвоста» не было. Бонд зашел к «Флориану», где позавтракал по-американски, вполуха слушая парочку французских снобов, озабоченных отсутствием равновесия в архитектуре фасада площади Святого Марка. Затем, повинуясь импульсу, он послал открытку своей секретарше, которая при короле Георге съездила по турпутевке в Венецию и с тех пор не давала Бонду забыть об этом знаменательном событии. В открытке он написал: «Венеция восхитительна! Успел осмотреть железнодорожный вокзал и фондовую биржу — весьма эстетическое зрелище. Сегодня планирую познакомиться с устройством городской канализации, а вечером пойду в кинотеатр «Скала» на старушку Брижит Бардо. Известна ли вам мелодия «О Соле Мио»? Оч. романтична, как и все остальное здесь. Дж. Б.».

Довольный своим вдохновением, Бонд раньше обычного съел второй завтрак и вернулся в гостиницу. Заперев дверь номера, он снял пиджак и надел на плечо кобуру с «вальтером ППК». Опустив предохранитель, он пару раз потренировался, быстро выхватывая пистолет. Затем сунул «вальтер» обратно в кобуру и застегнул ее. Пора было идти. Он спустился на пристань рядом с гостиницей и сел в vaporetto, отходящий в двенадцать сорок на Альберони. Пароходик отчалил и заскользил по зеркалу лагуны. Бонд опустился на скамью в носу судна и задумался о том, что его ждет.

Причал в Альберони на венецианской стороне полуострова Лидо от Bagni Alberoni [30] Пляж Альберони (итал.). на адриатическом берегу отделяет выжженный солнцем пыльный перешеек шириной полмили. Это был странный пустынный мир — западная оконечность знаменитого полуострова. Всего лишь милей восточнее от перешейка выдохлась экспансия застройки Лидо недвижимостью, оставив следы агонии строительного бума — некогда роскошные виллы с осыпавшейся штукатуркой и котлованы несостоявшихся строек. А здесь не было ничего, кроме маленькой рыбацкой деревушки Альберони, студенческого летнего лагеря, брошенной опытной станции итальянского флота, нескольких уже оплывших и заросших сорняками орудийных двориков, оставшихся с войны. В центре узкого языка суши вокруг руин древней крепости вились коричневые ухабистые дорожки гольф-клуба «Golf du Lido». Редко кто приезжает в Венецию играть в гольф, и только благодаря снобистским претензиям больших отелей в Лидо клуб не захирел окончательно. Высокие проволочные заборы с угрожающими надписями «Prohibitos» и «Vietatos» [31] «Вход запрещен» (итал.). вокруг владений гольф-клуба скорее напоминали ограду какого-то сверхсекретного объекта. Проволочный анклав располагался среди поросших чахлым кустарником песчаных холмов, до сих пор не расчищенных от мин. То тут, то там виднелась ржавая колючая проволока с табличками «Minas, Pericole di Morte», [32] «Мины, опасно для жизни» (итал.). украшенными аляповатым трафаретным черепом и скрещенными костями. Унылый фантасмагорический пейзаж находился в разительном контрасте с праздничным карнавальным миром Венеции всего лишь в часе езды отсюда.

К концу полумильной прогулки через перешеек Джеймс Бонд слегка вспотел. Он остановился в тени последней акации у дороги, чтобы остыть и определить дальнейший курс. Прямо перед ним возвышалась рахитичная деревянная арка с выгоревшей бледно-голубой надписью: «Bagni Alberoni». По обе стороны от нее тянулись ряды обветшалых фанерных кабинок. За ними простиралась песчаная полоса пляжа шириной ярдов сто, а далее — голубое зеркало моря. На пляже не было видно ни души, и Бонд уже решил, что он закрыт, как вдруг услышал тихую неаполитанскую мелодию. Радио играло в замызганном павильоне, предлагавшем кока-колу и местные прохладительные напитки. У стены павильона штабелем лежали шезлонги, стояли два водных велосипеда и валялась наполовину сдутая резиновая лошадка. Пляжный инвентарь производил столь убогое впечатление, что Бонд усомнился в прибыльности предприятия даже в разгар купального сезона. Он сошел с узкой дощатой дорожки и, проваливаясь в сухом рассыпающемся песке, обогнул павильон с тыла, подошел к воде. Налево, растворяясь в мареве осеннего солнца, вплоть до самого Лидо тянулась пустынная песчаная излучина. Направо через полмили полоса пляжа упиралась в высокую стену волнолома, вытянутым пальцем вдававшегося в лазурную гладь Адриатики. Кое-где на волноломе торчали тонкие стрелы подъемников ловушек для осьминогов. Подальше от берега начинались песчаные дюны, и шла проволочная ограда поля гольф-клуба. Ярдах в пятистах у начала дюн виднелось ярко-желтое пятно.