Марджери Аллингем - Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник)

Майк застыл. Шепот вокруг него перерос в гул, к бывшему узнику кинулся кузен Александр.

Все встали – судья торжественно покидал зал, держа в руке цветы.

– Вот те на! – воскликнул сосед мисс Керли. – Что это было?

Ей в руку вцепилась Джина.

– Хочу выйти! – с дикими глазами воскликнула она. – Выйти!

Мисс Керли ее обняла, возбужденная толпа повлекла их к выходу. Краем глаза старушка увидела окруженного людьми Майка, затем подумала – лучше ему и Джине покинуть зал по отдельности.

Что произошло? Этот вопрос оттеснил в сторону остальные мысли, скачущие в потрясенном мозгу. Майк свободен… Джине не надо давать показания… Что произошло? Где все? Что произошло?

Мисс Керли в последний раз бросила взгляд на зал суда, на пустой помост, гербы, меч, взвинченную толпу; на парики, воротнички и шелковые мантии, сияющие в льющихся из-под купола лучах; на свидетельскую трибуну, где до сих пор торчал мистер Ригжет – точно растерянный зеленый попугай в клетке.

Что произошло?

Они, влекомые толпой, чуть ли не бегом выскочили на Ньюгейт-стрит. В глаза ударило солнце, в ушах зазвенело от автомобильного грохота.

«Что произошло?» Слова были уже на кончике языка мисс Керли, когда Джина внезапно замерла.

– Смотрите! – хрипло сказала она.

Возле яркого почтового ящика стоял старик в потрепанном плаще: на картузе – целых три старых флага Красного креста, вокруг пояса – пачка газет.

Глаза изменили мисс Керли. Она взяла протянутую стариком газету, вслепую на нее посмотрела.

– Что произошло? – долетел издалека резкий голос Джины.

Мисс Керли видела красное небритое лицо старика-кокни, два блестящих воробьиных глаза, смотрящих на нее с добродушным любопытством.

– Во, дамочка, прям на первой странице. Сегодня утром стряслось, но полиция держала в тайне, пока не въехала, что к чему. «Джон Уидоусон, кузен подсудимого, найден мертвым». Так вот же ж, мамаша, тут!

Мисс Керли молча смотрела сквозь газету.

– В ванной обнаружили; помер прямо как тот парень, от угарного газа. Домработница нашла.

Газетчик пересказывал подробности исключительно по доброте душевной.

– Самоубийство, – произнесла Джина и выдохнула.

– Может, и так, – с вежливой неопределенностью кивнул старик. – Только, сдается, полиция думает – убийство. Теперь-то на кого повесят? Поймать вам такси, дамы?

В вестибюле двадцать первого дома царил полумрак. Из-за смерти Джона у подъезда дежурили полицейский и репортеры; друзей и зевак пока держали в стороне.

Нащупывая запасной ключ, Майк медленно прошел по коридору. Худая фигура еще хранила благородный отпечаток перенесенного испытания, а потому мистер Веджвуд выглядел неприступным, как человек в большом горе. Он вставил ключ в замок, но тут из лестничной темноты выступила чья-то тень, нерешительно спустилась к нему. Джина.

Она похудела и будто сжалась, прежняя спокойная уверенность исчезла. Перед ним стояла прелестная юная девушка, без капли властности.

– Здравствуй, Майк.

Ему стало неловко. Лучше бы она не приходила…

– Здравствуй, Джина.

Наступила мучительная тишина. Джина в нерешительности застыла на нижней ступеньке.

– Рада, что тебя освободили.

– Спасибо.

– Джон умер. Какой ужас… – Ее голос дрожал.

У Майка не было сил на новые переживания, он чувствовал себя таким больным и раздавленным, что казалось – настань Судный день, Майка просто не заметят; а потому невежливо повернулся к Джине спиной.

– Да, ужасно, – бросил он через плечо и отпер дверь.

Майк не стал входить в квартиру сразу, а виновато обернулся. Луч света из дверного проема выхватил ее лицо.

– Я устал, старушка, – смущенно произнес Майк. – Безнадежно устал.

Он вошел внутрь, закрыл дверь. Джина медленно побрела вверх по лестнице.

На пороге гостиной Майк неожиданно замер. Там в полном одиночестве сидел мистер Кэмпион.

– Выпьешь? – предложил гость, отсалютовав стаканом.

Не говоря ни слова, хозяин налил себе виски из графина, разбавил водой из сифона, угостился сигаретой. Так же молча сел, наполовину осушил стакан – и лишь потом посмотрел на приятеля. В глазах Майка мелькнула тень прежней вальяжной шутливости.

– Ну и дела, – сказал он.

– В известном смысле лучше не придумаешь, – неодобрительно пробормотал мистер Кэмпион. – Мы не могли притащить его в суд, даже если бы хотели.

– Александр мне рассказал. – Майк покачал темной с проседью головой. – Пока он с тобой разговаривал, я прятался в его клубе от репортеров. Бедный кузен! Похоже, он очень расстроен. Предвкушал блистательную речь в мою защиту. Прости, что я не повидал тебя, но мне уже сообщили и про «Жуира», и про пожарную лестницу, и…

– …и про дверь в вечность. Да, я забыл, об этом ты еще не знаешь. Джон был непростым орешком. Все к лучшему.

– Самоубийство, да? – с тревогой спросил Майк. – Кузен Александр был на удивление немногословен по этому поводу. Что именно произошло? Как Джон умер?

Мистер Кэмпион пригубил виски.

– Сегодня в девять утра Джон набрал воду в ванну и заперся изнутри – скорее по привычке, поскольку миссис Пил вызвали к родственнице. Он был дома один, а потому зажег колонку самостоятельно. Закрытое окно почему-то заело. Джон оказался в замкнутом помещении наедине с кошмарной смертоносной штукой из меди – я имею в виду допотопную газовую колонку; тот еще раритет. Вода, как тебе известно, поглощает запах угарного газа, а для отравления достаточно совсем немного этой гадости. Словом, когда часов в одиннадцать миссис Пил приехала назад, ванная была закрыта и на стук никто не отвечал. Экономка вызвала коменданта, они выбили дверь. Джон лежал в ванне, голова под водой. Надышался газа, потерял сознание, ушел под воду. Утонул, собственно.

– Похоже на несчастный случай. – Майк утомленно потер лоб. – А как я… В смысле, при чем тут я?

– У миссис Пил хватило ума не подымать шум. Она позвонила Таннеру, тот мигом прилетел и обнаружил полотенце в вытяжной трубе. До нее легко достать с пожарного выхода. Пара-тройка нюансов – и Таннер начал подозревать, что совершил ошибку. А очень скоро был уже в этом уверен. Тут еще я поведал ему небольшую байку, имеющую отношение к делу, и он наконец довершил необходимое. В полиции, знаешь ли, не хотят осудить невиновного; по их словам, они этого как огня боятся.

– Необычное самоубийство, – сказал Майк. – Видимо, Джон решил, что выбранный способ говорит сам за себя, раз не оставил записки.

Мистер Кэмпион рассеянно кивнул. Он не упомянул еще о паре улик и упоминать пока не планировал. Во-первых, окно ванной не просто заело – в него был вбит клин снаружи; а во-вторых, телеграмму, вызвавшую миссис Пил к замужней дочери в Ист-Патни, в дом без телефона, эта самая дочь не посылала.