Наталья Баклина - Муж на час

— Я рад, что она этого не сделала, — сказал Игорь. — Не хотел бы я сейчас сидеть за столом с каким-нибудь французом, не исключено, что — голубым!

Людмила фыркнула, чуть не подавившись черносливиной, и, отхохотавшись, стала рассказывать их семейную легенду про то, как её мать отказалась стать миллионершей. Игорь слушал, хмыкал, поднимал брови — удивлялся.

— Вы тоже думаете, что моя мама — идиотка, упустившая свой шанс? — спросила она, рассказав.

— Нет, конечно, — мотнул головой Игорь. — Просто это был не её шанс.

— Почему? — удивилась Людмила.

— Потому что иначе бы она его не упустила. Перемены случаются, когда человек к ним готов. Ваша мама не была готова. И потом, вы уверены, что тётушкины миллионы сделали бы её счастливой?

— Да бог его знает, — задумалась Людмила. — И потом, какая теперь разница, тётка уже померла давно. Ей в то время, мама рассказывала, лет шестьдесят было, а с тех пор ещё почти сорок лет прошло. И её миллионы достались каким-нибудь дальним родственникам её мужа-барона.

— Тогда у меня тост, — поднял Игорь свою кружку. — Предлагаю выпить за наши способности по нашим возможностям!

Людмила согласно выпила и подумала, что впервые в жизни ей так легко с мужчиной.

До Фонда пришлось ехать полтора часа с пересадками, сначала на автобусе до Кутузовского проспекта, оттуда — троллейбусом до Гоголевского бульвара. Ужас перед подземкой за выходные не улетучился, и даже муторное стояние в душной пробке, которая с чего-то вдруг образовалась на Новом Арбате, казалось Людмиле приличной альтернативой переезду под землёй. Даже с учётом того, что она опаздывала на летучку.

Летучки Княгиня проводила, как правило, по понедельникам в одиннадцать, и терпеть не могла, когда кто-нибудь опаздывал. Этим кем-нибудь обычно оказывался Миша — парень из своего Жулебино хронически не мог добираться в срок. Людмила за восемь лет работы в Фонде опаздывала впервые.

— Доброе утро, извините, — заглянула она в высокую двустворчатую дверь.

— Людмила Михайловна, ну что же вы опаздываете! — Княгиня повернулась к ней вместе со стулом, закрыв массивной спиной половину обзора, и Людмила наскоро кивнула Мише с Ниной, оставшимся в её поле зрения. — И сценарий в пятницу не забрали, Лев Романыч мне звонил с утра, беспокоился. Что-нибудь случилось?

— Да, Ольга Николаевна, у меня неприятности были очень серьёзные, я не смогла добраться до Багратионовской. Я съезжу сегодня.

— Не надо, он сам вечером занесёт, уже выздоровел, — развернулась обратно Княгиня, и Людмила пробралась к своему столу. — Так, продолжим. Миша, ты до среды должен навести порядок в фотографиях, а то у тебя в твоём компьютере чёрт ногу сломит.

— Обижаете, Ольга Николаевна, — лениво возразил Миша, — у меня там порядок. Надо просто систему знать.

— А я говорю — сломит, — подняла бровь Княгиня. — В пятницу вы отсюда разбежались все, а ко мне из «Итогов» пришли интервью брать. И я, Миша, пытаясь в архиве найти фото Ильина, именно тем самым чёртом себя и почувствовала! Так что давай, пожалуйста, разбери материалы по-простому: папочка с фамилией, а в ней файлы с именами по темам. А то денешься куда-нибудь невзначай, что нам тут, заново все три тысячи снимков перебирать?

— Да куда я денусь? — попробовал протестовать Миша, заведовавший базой данных и заодно их электронным архивом копий исторических фотографий, но наткнулся на спокойный взгляд Княгини и сдался. — Ладно, переименую.

— Буду очень признательна. Теперь с вами, Ксения Борисовна. Напишите заявку на монтажную с графиком работ, со следующей недели начинаем предварительный монтаж фильма.

— Как, уже? — удивлённо сняла очки Ксения Борисовна, работавшая в группе режиссёром. — Нам ведь ещё в Леоне Ростопчину писать.

— Кстати о Леоне, — теперь Княгиня смотрела на администратора Нину. — Что у нас с визами?

— У оператора с Ксенией Борисовной всё в порядке, а Лидуше надо новую фотографию сделать, эту они отказались брать.

— Что значит, новую? А эта им чем нехороша? — вскинулась Лидуша. Она в проекте была координатором и, по совместительству, корреспондентом.

— Говорят, что у тебя тот же снимок был на прошлой визе, а с тех пор уже четвёртый месяц пошёл.

— Ну и что?

— Говорят, что в странах Шангена такие правила — обновлять фотографии раз в три месяца. Принеси фотографию завтра, пожалуйста, я в посольство иду к десяти.

— Нет, это просто безобразие с их стороны, — пристукнула ладонью по столу Лидуша. — По-моему, они просто из вредности так поступают, это у них какая-то русофобия!

— Лида, мы не на митинге, — Княгине достаточно было двинуть бровью, чтобы Лидуша присмирела. — Сказано поменять фотографию — меняйте. Не хватало ещё, что бы у нас из-за этой ерунды поездка сорвалась. Скажите лучше, что у вас с фондом русского зарубежья?

— Всё в порядке, — собралась с мыслями Лидуша. — Я договорилась с Николаем Данилычем, нам отберут все письма по теме.

— Отлично, — кивнула Княгиня. — Людмила, поедете вы, примите письма по описи. И до четверга вам нужно три синхрона расшифровать — из Франции запись переслали, из Аргентины, да ещё и мы тут вчера господина Мазурикова два часа писали по поводу объектов исторического наследия. Надо, чтобы Лев Романыч к понедельнику успел их в сценарий вставить. Вопросы есть?

— Есть, — кивнула Людмила. — Ольга Николаевна, когда магнитофон починят?

— Ой, Богатова, ну что вы все ко мне с глупостями пристаёте! — поморщилась Княгиня. — У меня сегодня встреча с министром культуры, а вы мне про магнитофон! По делу есть вопросы?

Все промолчали. Если и были у кого вопросы, как у Людмилы, задавать их всё равно бессмысленно: Княгиня уже приняла решения. А её решения не обсуждались, а выполнялись. А значит, Людмиле опять предстоит расшифровывать многочасовое бормотание героев их будущего фильма. И хорошо, если из этих расшифровок собственно в фильм попадет минут пять «синхрона» — «говорящей головы» в кадре — и минут десять закадрового текста. Правильнее было бы просмотреть всё заранее со сценаристом, выбрать нужные куски, и потом уже их расписывать по словам и минутам! Однако просмотровый видеомагнитофон уже два месяца как безнадёжно сломался и вместо изображения давал чёрные полосы на фоне цветной ряби, от которой у сценариста, пожилого диабетика, начинались тошнота и головокружение. Починить аппарат или купить новый у Княгини не находилось то ли времени, то ли денег. Смотреть «Бетакам»-кассеты на обычном бытовом «видике» тоже не получалось — не тот формат. Вот Людмила второй месяц и занималась доводившей её до отупения сплошной расшифровкой интервью.

Нет, в общем и целом ей работа нравилась. Всё-таки, Фонд исторического наследия, всё очень солидно. Офис в самом центре города в настоящем дворянском особняке, люди работают очень приличные, взять ту же Княгиню. Культурный уровень на высоте — приёмы, концерты, презентации в Бальной зале проходят регулярно. Это, конечно, не Венский бал в Манеже, но всё равно публика солидная, отпрыски дворянских фамилий обязательно присутствуют. Да и фильмы на историческом материале делать тоже очень увлекательно, и сами материалы, что к ним попадают из заграничных источников, интересно читать, описывать, вносить в каталоги. Но иногда, вот как сегодня, к примеру, когда замаячила нудная и бессмысленная работа на всю неделю, ей было невмоготу. И в такие моменты закрадывалась мысль, что зря она согласилась с Аркадием, что не нужно было ей уходить из школы.