Грант Аллен - Мое любимое убийство. Лучший мировой детектив

Посреди ночи я проснулся — что-то напугало меня так, что я даже подскочил на кровати. Сердце отчаянно колотилось. Той ночью, хотя я сплю довольно крепко, я был напряжен даже во сне и даже сквозь сон услышал: кто-то стукнул ко мне в дверь.

В странном смятении, которое всегда бывает у внезапно разбуженных людей, я вслушивался в тишину. Вдруг — снова стук, на сей раз в стену у меня над головой. Скрипнула половица. Там, снаружи, кто-то шел по темному коридору. Остановился. В щель под дверью проник невнятный отблеск. Огонь помигал и загорелся ровно: кто-то там, снаружи, зажег свечу.

Свет разбудил во мне мужество.

Зачем кому бы то ни было пробираться в потемках, если у него была с собою свеча? Я подошел к двери и осторожно выглянул.

Метрах в тридцати стоял какой-то мужчина — резкая черная тень, очерченная огнем свечи. Он был спиной ко мне, но я мог видеть, как он поднимает свечу и вглядывается в темноту, пытаясь разглядеть что-то в дальнем конце коридора.

Внезапно он тронулся с места.

Оставив за спиной картинную галерею и основное здание, он шел по коридору, который заканчивался у глубоко утопленного в стену окна. Медленно-медленно незнакомец продвигался вперед, светя то направо, то налево. Весь его вид выдавал настороженное оживление — как если бы он старательно искал нечто, которое боялся найти.

У окна он замер, огляделся, тревожно прислушиваясь. Проверил раму. Подергал дверь справа от себя — та оказалась заперта. В этот момент я ясно увидел его профиль, очерченный светом свечи: это был Харборд.

Между нами было не больше полусотни метров. Ошибка была исключена.

Стоило ему начать разворачиваться, я шарахнулся обратно в комнату.

Харборд был очень возбужден, и я слышал, как он что-то бормотал на ходу. Когда он прошел мимо, я снова выглянул и следил за ним, пока тот не скрылся за углом и огонек свечи не затерялся где-то в тенях картинной галереи.

Перед тем как вернуться в постель, я старательно закрыл дверь на ключ.

В семь утра, едва проснувшись и наскоро одевшись, я поспешил рассказать инспектору Пису о ночном происшествии. Мы вместе поднялись ко мне и осмотрели коридор. Оказалось, что там, помимо моей, всего две комнаты: одна, та что слева, принадлежала Рансому, вторая, справа, была большой кладовкой, ключ от которой, как выяснилось после кратких расспросов, хранился у экономки.

Кого же искал Харборд? Я терялся в догадках, а Пис, если и сделал какие-то выводы, делиться ими не спешил.

Самого секретаря — как всегда, нервозного и подавленного — мы встретили в главном зале по пути в столовую. Он мимоходом кивнул нам и собирался продолжить путь, но инспектор остановил его:

— Доброе утро! Можно вас на пару слов?

— Разумеется, инспектор. Что-то случилось?

— Я бы хотел попросить вас об одолжении. Видите ли, мы с моим помощником не можем никуда отсюда уйти. Не могли бы вы, если случится нужда, отправиться в Лондон и…

— Дня мне хватит? — перебил он.

— Нет, к сожалению. Дело может занять трое-четверо суток.

— В таком случае вынужден отказать, извините.

— О, не стоит извинений! — ободряюще улыбнулся маленький инспектор. — Мы просто попросим кого-нибудь еще, вот и все.

Почти сразу после нас в столовую влетел Рансом с пачкой писем и телеграмм в руке. Не сказав ни слова приветствия, он упал на стул и принялся вскрывать конверты один за другим, просматривая их содержимое. Чем больше он читал, тем мрачнее становился, пока вдруг не грохнул кулаком по столу так, что фарфор подпрыгнул и зазвенел.

— Ну, инспектор? Как? — спросил он.

Пис покачал головой.

— Вам недостает вдохновения? — рявкнул Рансом. — Может, денег не хватает?

— Отнюдь. Это дело чести. Вопрос моей репутации.

— Которую вы, черт подери, вот-вот потеряете! Что б вам не поторопиться немного, а то шатаетесь тут, как будто у вас почасовая оплата! Я тебе говорю, коп: тысячи, сотни тысяч превращаются в ничто каждый час, который вы тратите попусту!

И он зашагал взад-вперед по столовой, как по библиотеке в нашу первую встречу.

— Собираетесь ли вы возвращаться в Лондон?

Управляющий замер и сердито воззрился на инспектора.

— Нет. Я останусь здесь до тех пор, пока вы, уважаемый инспектор Аддингтон Пис, не скажете мне наконец что-нибудь определенно и четко.

— Видите ли, у меня есть дело в Лондоне, которое я хотел бы поручить человеку, знавшему Форда лично. Но ни вы, ни мистер Харборд не желаете покидать Мьюдон… Нет ли у вас кого-то на примете?

— Джексон, камердинер, — подумав, сказал управляющий. — Если, конечно, вы найдете его достаточно смышленым. Я пошлю за ним.

Пока вызванный лакей искал камердинера, в столовой висела глухая неспокойная тишина. Нас словно накрыло тенью недоброй загадки, повисшей над Мьюдоном. Один только Джексон, замерший в ожидании приказа, был спокоен и даже бодр — высокий, словно излучающий надежность и готовность служить.

— Господин инспектор желает, чтобы ты отправился в Лондон. Подробнее он сам тебе объяснит. Скорый из Камдона отходит в одиннадцать, — сообщил Рансом.

— Понял, сэр. Вернуться к вечеру?

— Нет, Джексон. Боюсь, дело займет несколько дней.

Камердинер развернулся, прошел пару шагов, но внезапно вернулся.

— Простите, пожалуйста, сэр инспектор, но в нынешних обстоятельствах я бы просил разрешения остаться тут, в Мьюдоне.

— Да какого черта? — возмутился Рансом.

— Видите ли, сэр, я последний видел мистера Форда. И я вроде как был и остаюсь под подозрением. Так что я бы хотел остаться здесь, пока его не найдут, — не ради него, так ради самого себя.

— Трогательно до невозможности. — Рансом был в ярости. — Вот только ты или делаешь, что говорят, или пакуешь вещички и выметаешься. Так что подумай-ка хорошенько!

— Я, сэр, думаю, что вы ко мне несправедливы. Но даже вы не заставите меня сделать то, чего я наотрез не желаю.

— Ах ты наглый проходимец! — начал было тот, но инспектор остановил его мягким жестом.

— Право, мистер Рансом, в конце концов, я могу как-то иначе все обустроить. Это естественно, что Джексон заботится о своей репутации. Джексон, вы можете быть свободны.

Через полчаса, когда все разбрелись, позавтракав, кто куда, я предложил Пису свои услуги, выразив готовность отправиться в Лондон и сделать там все, что требуется.

— Мне нынче не везет на добровольцев, — вздохнул инспектор. — Я-то полагал, они ухватятся за любую возможность заняться делом. Здесь им совершенно нечем себя развлечь… Впрочем, у них есть веские основания не покидать дом. Как и у вас, мистер Филипс, — я никак не могу вас отпустить.

— Неужели я вам так нужен? Вы мне льстите, Пис.

— Мне нужно, чтобы вы отправились в спальню. Займитесь там чем угодно — читайте, пишите, но держите дверь приоткрытой. Если кто пройдет мимо — проследите за ним, по возможности не выдавая себя. Я сменю вас в половине второго: не собираюсь морить вас голодом.