Александр Панащенко - Сайт Знакомств

Креслава помогала собирать документы.

- Причем в год.

Её взгляд упал на журнал.

- Что пишут харьковчане?

Ковалёв улыбнулся.

- Интересное пишут. В двух словах не расскажешь. Отнесу сыну. Пусть читает.

Он затворил распахнутую дверь кабинета. Креслава кивнула на папки, отряхиваясь и поправляя одежду:

- Так понимаю, мой вызов связан с материалами?

- Правильно понимаешь. Я получил распоряжение Шварца собрать весь материал и подготовить к отправке.

Креслава посмотрела на него недоумённо, но он уже набирал номер на телефоне.

- Гришин, это Ковалёв. Мне нужны коробки из-под офисной техники. Думаю, у тебя найдутся. Нет, сейчас. Нужно немного, штук тридцать. Сорок, максимум. Нет, я не шучу. Грузишь на тележку и подгоняешь к архиву. Как сделаешь, позвони.

Он выключил телефон.

Затем спохватился и перезвонил.

- Забыл сказать про верёвки. Посмотри в хозблоке. Нужен моток, не меньше.

- И ножницы, - громким шёпотом напомнила Креслава.

- И ножницы. Всё, давай.

Она была удивлена новостью про переезд архива.

- Весь архив...

- Да, весь - это весь. Поэтому мы с тобой отправляемся в хранилище.

- Ни фига себе...ой, сорри!

Креслава присвистнула, представив количество материала по "ncf-00976-348". Строго говоря, в 21 веке весь архив уместится на носителе, который можно держать одной рукой. Но правила есть правила, и информация, наряду с электронными носителями, продолжает фиксироваться бумажным способом.

Человек продолжает больше доверять старой доброй бумаге.

- И куда мы это отправим?

Ковалёв задумался:

- Не знаю точно. Предположу, туда, где будет продолжена работа над вакциной. Мы свою задачу выполнили.

Креслава удивилась:

- Лаборатория не будет совершенствовать препарат?

Он покачал головой:

- Скорее всего, нет. Иначе подобные распоряжения давно у меня были бы. А вместо этого приказывают отдать все исследования.

Сложившаяся ситуация явно озадачивала Креславу:

- Странно. Ведь работы по улучшению любого лекарства должны вестись постоянно. Мы, как разработчики, имеем на это приоритетное право. И архив должен оставаться у нас.

Ковалёв горько усмехнулся в ответ:

- Тут дело не в праве, Креслава. Просто тому, кто сделал, всегда проще улучшить и изменить плод своей работы. Это логика и здравый смысл. Кстати, ты знаешь, как назвали вакцину?

- Лейковазан. Если не ошибаюсь.

- Правильно.

Она серьёзно посмотрела на Ковалёва:

- Я читала сегодняшний номер корпоративного дайджеста. В нём утверждается, что Лейковазан призван бороться с ВИЧ. Но я не припоминаю, чтобы ВИЧ фигурировал в документах.

Ковалёв перевязал папки верёвкой и убрал журнал в стол.

- Я скажу более. Даже на этапе синтезирования Лейковазана, а я тогда был лишь начинающим молодым специалистом, перед нами не стояла задача создания лекарства против ВИЧ.

- Тогда при чём здесь он?

Ковалёв расстегнул браслет часов, задумчиво крутя ободок циферблата.

- У меня два варианта ответа. Либо в ходе клинической работы выяснилась его эффективность и применимость против ВИЧ, либо...я не знаю.

- А почему так разделили работу по препарату, что лаборатория не в курсе клинических результатов?

- Тоже не знаю, Креслава. Как ты знаешь, мы просто получали указания для корректировки своей деятельности.

- Это неправильно.

- Я бы сказал, это странно, - он взял связку папок и направился к выходу. - Алексей Васильевич, царство ему небесное, тоже возражал против этого.

Ковалёв был в группе Петрова, и Креславе показалось, что в его голосе промелькнули нотки горечи.

Креслава не удержалась, чтобы не задать этот вопрос:

- Простите, а отчего он умер?

Ковалёв помедлил с ответом, мысленно перенесясь в прошлое:

- Официальная причина смерти - сердечный приступ. Он умер прямо на рабочем месте.

- Я слышала, он многое сделал для вас.

Это было именно так.

- Он привёл меня в науку. Помог стать тем, кем сейчас являюсь. Хороший был человек. К сожалению, меры реанимации, предпринятые Нееловым, не помогли.

- Неелов?

- Да. Он первым обнаружил профессора в своём кабинете, лежащим без сознания.

Ковалёв хотел ещё что-то добавить, но у Креславы зазвонил телефон.

Галя.

- Пошли на обед, - безапелляционно заявила она.

Есть совершенно не хотелось.

- Не могу. Я занята.

- Ладно, - голос в трубке с бодрого сменился на разочарованный. - Смотри, а то похудеешь.

- Съешь мою порцию.

Галя усмехнулась.

- Ты же знаешь, я могу хоть пять съесть - на моей фигуре это не отразится.

- Если съешь пять порций, тебя побьют четыре человека из нашего отдела, которых оставишь без обеда.

- Разве ты не заступишься за меня?

- Заступлюсь. И поколотят уже нас обеих.

- Ладно, я подумаю, - пообещала Галя.

- Приятного аппетита.

- Пока-пока.

У Гали имелась замечательная способность быстро восстанавливаться после ударов судьбы. То ли дар, то ли склад характера. И Креслава ей немножко завидовала. Белой завистью. Впрочем, она сама тоже старалась не опускать носик и не раскисать. Собственно, неиссякаемый оптимизм и схожесть характеров и сблизил их в юношеском возрасте. Хотя знакомы они уже целую вечность. Ещё детьми ходили в один детский сад. Вместе учились и сбегали с уроков. Вместе переживали сердечные взлёты и неудачи. Часто случается так, что школьная дружба не выдерживает проверку временем. Нет, она не превращается во вражду. Просто тает, угасает с годами. Предаётся забвению. Этому способствует разная работа, разный круг общения и общая нехватка времени. И тогда, случайно встретившись на улице со своей школьной дружбой, стараешься побыстрее от неё уйти, отделавшись дежурными "привет, как дела?" и "извини, я спешу, приятно было увидеться".

Дружба Креславы с Галей избежала этой печальной участи.

Ковалёв встрепенулся, посмотрел на часы и виновато произнёс:

- Креслава, иди на обед. Со всеми этими сборами я совсем забыл про него.

Она поспешила его успокоить:

- Александр Александрович, я не голодна.

- Но...

- Давайте лучше я вам помогу.

- Только если настаиваешь, Креслава, - поддался он. - Возьми связку, что поменьше, и иди в архив. Впишу тебя в пропуск и догоню.

Ноша оказалась неожиданно тяжёлой, и Креслава кряхтела, пока тащила её к лифту.

Из-за туч выглянуло долгожданное солнце. Ковалёв поднял жалюзи на всех окнах, впуская тёплые лучи в кабинет.

- Солнце дарует жизнь всему на земле, - задумчиво произнёс он, обращаясь к невидимому собеседнику, - но, по иронии судьбы, его свет губителен для Лейковазана. Два-три часа под прямыми лучами - и препарат становится неактивным.

Он взял лист бумаги, сложив из него самолёт.

- Отсюда делаем вывод: либо солнце вредно для здоровья, либо Лейковазан.