Марк Раабе - Надрез

Лиз смотрит в окно. Солнце камнем упало за горы, в Андерматте сгустились сумерки. Ноги у нее онемели, каждая мышца в теле болит от перенапряжения.

Около получаса Лиз пробиралась сквозь лесную чащобу. Спуск становился все отвеснее, острые камни и ветки царапали босые ноги, и у Лиз слезы наворачивались на глаза. В какой-то момент она вышла из-под полога леса, ступила на асфальтированную дорогу и направилась вниз по серпантину. Бежать по асфальту было намного легче, и потому она продвигалась быстрее. Чтобы успокоиться, Лиз начала считать шаги. Всякий раз, когда мимо проезжал автомобиль, она пряталась в кустах, прижималась к земле и молилась, чтобы машина уехала, чтобы не он сидел за рулем, чтобы он не разглядел подол ее дурацкого черного платья. Хоть бы автомобиль не остановился, хоть бы Вал не утащил ее обратно в камеру – или еще что похуже.

Вечность спустя, за поворотом открылся вид на белый купол-луковицу церкви. Рядом с деревушкой проходили железнодорожные пути.

Это селение в горах называлось Вассен.

Лиз вошла в него, точно там отмечали Хеллоуин и она решила облачиться в костюм «готическая невеста». Пышное черное платье от-кутюр сидело на ней плохо, и Лиз взрезала ткань на животе острым камнем, чтобы вообще влезть в него со своим округлившимся при беременности животом. Черный рваный шелк испачкался и покрылся зацепками: платье цеплялось за ветки и шипы. Босые ноги почернели от грязи, жирные рыжие волосы торчали во все стороны. В средневековье ее точно сожгли бы на костре по обвинению в ведовстве.

Миновав первые домики селения, Лиз краем глаза заметила, что люди таращатся на нее, выглядывая из-за задернутых гардин. Но она шла дальше, шаг за шагом, как в камере Вала. Мерный звук шагов – точно метроном, предписывавший ритм биению ее сердца, повелевавший не останавливаться.

Через какое-то время на улице ей повстречалась женщина с маленькой девочкой лет пяти. Малышка, сжимавшая руку женщины, была точной копией матери: широко посаженные глаза, длинные светлые волосы, собранные на затылке в аккуратный узел.

Лиз вздохнула с облегчением.

– Пожалуйста, помогите мне! – дрожа, взмолилась она. – Мне нужно в полицию.

Женщина остановилась на некотором расстоянии от Лиз и потрясенно уставилась на нее.

– Что… что случилось?

Лиз с трудом сглотнула, медленно покачала головой и повторила:

– Пожалуйста! Мне просто нужно в полицию.

Девочка беззастенчиво глазела на нее, дергая мать за руку. Взгляд женщины переместился на округлившийся живот Лиз. Она кивнула.

– Пойдемте, я проведу вас на железнодорожную станцию. Вам нужно проехать одну остановку, отделение полиции кантона находится в Андерматте.

– Спасибо. – Лиз направилась за аккуратно одетой женщиной.

Под взглядами жителей деревни она чувствовала себя нищенкой. Девочка все время обоворачивалась, удивленно таращась. В ее глазах читалась смесь отвращения и тревоги. Лиз заставила себя улыбнуться.

– Какой у тебя милый пучок, – тихо сказала она.

Малышка нахмурилась.

– Я имею в виду твою прическу. – Лиз указала на ее голову.

Но девочка отшатнулась от ее руки, точно Лиз была прокаженной, и отвернулась.

– Мы называем собранные так волосы гулькой, а не пучком, – сказала ее мать.

«Гулькой» . Лиз не знала, смеяться ей или плакать.

Деревенская станция оказалась простым сооружением с шестью высокими узкими окнами с толстыми горбыльками и остроконечной крышей. Перед ним находился один-единственный перрон.

Женщина – Лиз так и не узнала ее имя – посмотрела расписание поездов.

– Следующая электричка подъедет через десять минут. – Она неуверенно взглянула на Лиз. Девочка вновь дернула мать за руку. – У вас есть деньги?

Лиз покачала головой. Женщина сунула ей в руку двадцать франков, улыбнулась – уже не так натянуто – и с упреком посмотрела на тянувшую ее прочь дочурку.

– Простите, – пробормотала она. – Вы справитесь сами? По-моему, моей малышке нужно…

– Да, конечно. Вы мне очень помогли.

Поезд, громыхая, подъехал к станции. Раздался оглушительный визг тормозов, и Лиз зажала уши.

Будто в трансе она вошла в вагон, даже не задумываясь, что Вал, быть может, догадается, что она попробует сбежать от него на поезде.

Когда пейзаж за окном медленно двинулся прочь и до слуха Лиз донесся мерный перестук колес, на глаза ей снова навернулись слезы. Все тело болело, от голода кружилась голова.

Она рассеянно смотрела в окно, горы сливались в длинное, едва различимое пятно. Когда подошел кондуктор и спросил билет, Лиз принялась искать двадцать франков, которые ей дала женщина. Но деньги пропали. Видимо, Лиз выронила купюру еще на перроне.

– Я… у меня были деньги… были… – Она сглотнула, пытаясь взять себя в руки. – Мне очень жаль. Пожалуйста, помогите! Меня похитили. Мне… мне нужно в полицию.

В Андерматте ее уже ждали двое полицейских, и кондуктор был очень рад избавиться от такой подопечной – еще бы, попалась же ему безумная беременная без билета, что-то невнятно бормотавшая о каком-то похищении!

Лиз вздохнула с облегчением. Но это чувство длилось недолго.

В полицейском участке она потеряла сознание, но затем пришла в себя. Ее укрыли толстым армейским одеялом, накормили и разрешили помыться в рукомойнике в туалете. Глядя на свое отражение в зеркале, Лиз вздрогнула. «Только не реви! – мысленно прикрикнула она на себя. – Только не реви, черт бы тебя побрал!»

А потом полицейские начали записывать ее показания.

– Как вас зовут?

– Андерс. Лиз Андерс, из Берлина. Я журналистка.

– Вас похитили в Берлине, а затем перевезли сюда, в Швейцарию?

Лиз кивнула.

– Зачем похитителю было идти на такие ухищрения?

– Откуда же мне знать? Спросите того, кто это сделал.

– Вы имеете в виду… этого Вала?

– О господи, да! – не сдержалась Лиз. Она опять готова была расплакаться. – Вы уже в третий раз меня спрашиваете!

– Вы уверены в том, что дали нам точное описание его внешности?

– Если я три раза одинаково описываю его внешность, как вы думаете, уверена я или нет?

Полицейские, забравшие ее с вокзала, переглянулись. Низенький кашлянул.

– Пожалуйста, поймите нас правильно, но вся ваша история звучит… ну… несколько странно. Мужчина с изуродованной половиной лица. А вторая половина… Как вы сказали?

– Красивая. Я уже говорила. Он был необычайно привлекательным, – устало сказала Лиз. – Как фотомодель, чьи снимки используют для рекламы крема для бритья.

– Понимаете, я вам верю, но… Очень уж это похоже на историю доктора Джекила и мистера Хайда. Это…

– Ничего не могу поделать. Да, звучит странно, но такова правда. Именно так все и было . Пожалуйста! Отправьте туда патрульную машину, если мне не верите.