Андрей Троицкий - Смерть по вызову

– А почему именно на грудину?

– Ты знаком с основами рукопашного боя? Вспомни: в какие места инструкторы рекомендуют бить противника? В места незащищенные мышцами. Висок, нижняя челюсть, глаза, голень, и грудина, разумеется. Между грудей сходятся ребра, а под ребрами жизненно важные органы. Мышц на грудине нет. И чему только вас в университетах учат? Иди сюда, – Владыкин раскрыл папку, перевернул несколько листков, ткнул пальцем в мелко исписанную страницу. – Вот, прочитай протокол, чтобы все детали не пересказывать.

Взяв в руки раскрытую папку, Ливанский вернулся к своему месту, устроился на стуле и низко склонился над протоколом.

«Указанное повреждение за ухом могло быть произведено каким-либо предметом, ударяющая поверхность которого должна иметь округлую форму размером семь на семь сантиметров. Впоследствии пострадавшей нанесена резаная рана с шеи с полной перерезкой дыхательного горла и пищевода. Трупные пятна выражены по телу на поверхности левого бока и бедра. По предварительному заключению судебного эксперта, смерть наступила около семи часов назад, то есть около одиннадцати часов прошлой ночи.

Под головой трупа находятся две подушки, пропитанные кровью. Справа и слева на кафельном полу имеются множественные пятна крови в виде брызг. Эти брызги острыми концами направлены в сторону трупа. Под подушками на полу лужа засохшей крови размером сорок пять на тридцать пять. На полу возле трупа следы ног, недостаточно четкие для индивидуальной характеристики и непригодные для идентификации».

Ливанский поднял голову, взглянул на Владыкина.

– А по городу ходят разные слухи, связанные с этими убийствами. Мать вчера всякие ужасы рассказывала, а сегодня с утра в троллейбусе слышал об этом разговор двух женщин.

– И что говорит народ?

– Была газетная публикация, чистое вранье. Так вот, эта статейка обросла всякими глупыми подробностями, женскими домыслами. В газете писали, что какие-то отморозки проигрывают в карты женщин и старух. Якобы прежде они были завсегдатаями казино и подпольных игорных домов. Но эта музыка им надоела. Одно и то же: рулетка, выпивка, бесплатная доставка домой проигравших. И тогда они затеяли игру между собой, и каждый раз ставят на кон человеческую жизнь. А женщин и старух выбирают, потому что они самая легкая добыча. Сперва эти подонки просто взбодрились: испытали страх во время убийства и после дела. А теперь, якобы, чувствуют себя сверхлюдьми: хочу – подарю жизнь, хочу – отниму. Люди боятся и сами не знают, чего именно боятся.

– Да, наш Ирошников становится популярной личностью, – глаза Владыкина сделались грустными. – Время сейчас такое: газетам врать не запретишь. Чуть что, такая вонь поднимается, себе дороже с ними связываться, с газетами этими. Глядишь, они из Ирошникова ещё и героя сделают: он бросил вызов жизни, которая его не устраивала. Что-нибудь такое напишут, как только мы это дело размотаем.

– А мы его размотаем? – Ливанский посмотрел на Владыкина с надеждой. – Я не карьерист. Но начать свою трудовую биографию с участия в деле о поимке серийного убийцы… А главное, если бы мы его задержали, меня бы наверняка поставили на должность следователя здесь, в межрайонной прокуратуре. Можно сказать, я бы своего добился… Черт, этот серийный убийца…

– Ирошников не серийный убийца, – покачал головой Владыкин. – Он, как бы это точно сказать, грабитель любитель, хотя уже вошел во вкус, в образ убийцы. Сколько бы он не убивал, а серийным никогда не станет. Серийные убийцы – скрытные, чрезвычайно замкнутые люди, способные годами вести двойную жизнь. Они ведь не человека убивает, а фетиш, куклу, манекен. Их деньги меньше всего интересуют. Серийные убийцы это вроде идейных коммунистов. Вы, сволочи, все за деньги делаете, из корысти людей мочите, а я из идейных соображений. Они, как шахматисты, просчитывают каждый ход. Кроме того, серийные никогда, ни при каких обстоятельствах, не входят в контакт ни с преступниками, ни с перекупщиками краденого, ни со сбытчиками. Значит, следствие находится без воздуха, без оперативных данных. Никакой информации от осведомителей, внедренных в преступные группировки, или от сбытчиков. Поэтому серийных убийц ищут годами. А потом расстреливают невиновных.

– Так все-таки, Ирошникова мы найдем? – упорствовал Ливанский.

– Ну, ты приставучий, – Владыкин одобрительно улыбнулся. – Ирошников не поддерживает связей с преступниками – это плохо. На него некому стукнуть. На него нет оперативно-розыскных данных. Если бы мы их имели, давно бы его взяли. А тут ничего, ни от воров, ни от сбытчиков. Хочешь честно, только между нами? Этот Ирошников сейчас мне нужен больше, чем тебе. Хороший шанс подняться – громкое раскрытое дело. Иван Семенович, начальник нашего отдела, через два месяца уходит на пенсию. Появится шанс, что на его место не пригласят человека со стороны, а поставят своего, меня то есть. Это хороший вариант. Но может быть и плохой. Сейчас, когда мы в двух шагах от преступника, дело передадут какому-нибудь следователю по особо важным делам из Генпрокуратуры. Я выполню всю черновую работу и, как всегда, останусь ни с чем, даже без премии, а ему достанутся все лавры.

– Я слышал, вам предлагали хорошее повышение.

Ливанский почесал затылок, не хотелось говорить, откуда у него эта информация. Старший следователь Богомолов рассказал об этом по секрету, за кружкой пива.

– Случайно в курилке услышал, сейчас уж и не помню кто. Ну, что вас приглашали в городскую прокуратуру на должность начальника отдела. А вы отказались. А теперь хотите получить повышение в межрайонной прокуратуре. Это как-то нелогично. Ведь в городской перспектив больше, звания и должности быстрее идут. Тем более в прокуратуре доплачивают за звания.

Владыкин мрачно глянул на стажера.

– Я просто поражен твоей осведомленностью, Юрий. С сегодняшнего дня в курилку больше не ходишь. А должность в городской прокуратуре мне и вправду предлагали. Звали начальником отдела по надзору за работой судов и следственных органов, плюс звание прокурора. Но ведь я розыскник. Какого черта я пойду на административную работу? Нет, это не для меня. А насчет карьеры ты прав, в городской прокуратуре возможностей больше. И деньги и вещевое довольствие. Все казенное получаешь. От кальсон до чисто каракулевой шапки. Но уж лучше я здесь, на живой работе буду носить свою шапку. Тоже каракулевую, но только с кожаным верхом. Кстати, этот гражданский костюм, что сейчас на мне, – Владыкин провел ладонью по лацкану пиджака, – я пошил пять лет назад на деньги, полученные на вещевое довольствие. Хороший костюм, но уже износился. Короче, хорошая премия сейчас совсем не помешает.