Андрей Троицкий - Суд Линча

Мельников стоял молча, засунув руки в карманы пиджака и чуть выпятив вперед нижнюю губу, он, прищурившись, разглядывал автомобиль и, казалось, последний раз прикидывал, брать товар или уйти ни с чем.

– Стоящая вещь, – наконец сказал он.

Последнее замечание посетителя Лучников воспринял как сигнал к действию, решив, что эти клиенты – его. И сейчас их последним колебаниям наступит конец.

– На нашем рынке «Субару» ещё довольно редкое явление, – сказал Лучников. – Но обладатели этой машины ездят на ней с гордостью. Это настоящие автогурманы. Давайте подойдем ближе, – Лучников шагнул на платформу, где стояла машина и сделал приглашающий жест, призывая клиентов последовать за ним. – Перед вами «Импреза» 1.8, серийная модификация. А вот дополнительные спойлеры, мощные бамперы. Загляните в салон, – он распахнул перед Мельниковым переднюю дверцу. – Если хотите, посидите на водительском месте.

Он вопросительно посмотрел на Мельникова, но тот отрицательно покачал головой. Зато из-за его спины неожиданно появился Шатров.

– Разрешите, я посижу?

Не дожидаясь ответа, он юркнул в салон и тут же начал устанавливать под себя водительское сиденье.

– В салоне ничего лишнего, – хладнокровно продолжал Лучников, удивленный суетливой выходкой посетителя. Клиенты салона – люди солидные, мальчишества себе не позволяют, по крайней мере, при посторонних людях. – Если бы передо мной стояла дама, я бы прочитал ей целую лекцию об устройстве салона, обивке. Но вас эти мелочи, вижу, мало интересуют. Это женщины покупают авто, если салон нравится, – Лучников искательно заглянул в глаза Мельникова.

Эти глаза показались ему совершенно пустыми, будто покупатель пришел в скобяную лавку за оцинкованным ведром или килограммом гвоздей, а не стоит в престижном салоне рядом с легендарной машиной. Лучников чуть не поморщился. Он успокоил себя той мыслью, что у богатых свои причуды. Этой мыслью он успокаивал себя часто. Возможно, этот клиент привык менять машины раз в месяц, и новая покупка давно не внушает не только дикой первобытной радости, но и праздного интереса. Лучников решил, что сейчас будет не лишним подробно, по возможности образно, описать технические достоинства автомобиля. Лучников потер ладони одна о другую и подробно посвятил Мельникова в некоторые тонкости устройства трансмиссии, передней и задней подвески.

– Двигатель с многоточечным вспрыском, – сказал он, отвечая на вопрос Мельникова и не переставая украдкой наблюдать, как второй посетитель, сидящий в машине, с первого же взгляда не понравившийся Лучникову, беспокойно вертится на водительском месте, тычет пальцем в приборный щиток, дергает рукоятку переключения передач и с видимым усилием пытается вращать руль.

Этот хмырь в машине уже наверняка что-нибудь покурочил там внутри, решил Лучников, но вслух ничего не произнес. Лучников начинал понимать, что все его слова, самые яркие и точные определения, лишь пустой звук. Перед ним два праздно шатающихся болвана, которые пришли сюда не покупку сделать, а дурака повалять. Надо избавиться от них, и чем скорее, тем лучше. Он оборвал свою длинную речь и без всякой связи с только что сказанным, добавил, что автомобильные диски выполнены из стали.

Наконец, он замолчал, ещё раз выругал себя за то, что разрешил посетителю залезть в салон дорогой иномарки и стал быстро прикидывать, как бы ловко извлечь его оттуда. Лучников даже нагнулся, чтобы открыть дверцу, как второй посетитель, прослушавший всю увлекательную лекцию и даже позволивший себе несколько неприкрытых зевков в самых удачных местах повествования, вдруг открыл рот.

– Знаете, вы меня убедили, – сказал Мельников. – Если бы не вы, возможно, я бы не решился. А так и думать нечего. Возьму эту игрушку. Видно, она и вправду неплохая. Если вы не приврали, – он посмотрел на Лучникова тяжелым мутным взглядом.

Лучников, потерявший всякую надежду, воспрял духом, заулыбался. Он решил, что талант убеждать людей, повернуть дело так, как выгодно ему, Лучникову, у него выдающийся. Вот только не понравился этот тяжелый мутный взгляд. Ну, да это что. Игра света – и только. Значит, «Субару» уже вторая машина, проданная им за сегодняшний день. Лично им. Пусть другие смотрят и утираются, пусть начальство видит: Лучников в этих стенах почти волшебник. Он не зря занимает должность старшего продавца-консультанта.

Лучников, переменчивый в настроении, теперь почти с нежностью смотрел на Шатрова, наконец, выбравшегося из салона «Субару». Лучников пригласил посетителей в офисное помещение, сам пошел чуть впереди, показывая гостям дорогу.

– К сожалению, система продаж машин в рассрочку у нас пока не действует, – говорил Лучников на ходу, поворачивая голову то к Шатрову, то к Мельникову. – Те, кто пытался ввести это новшество, как правило, заканчивали плохо. Вот сюда, пожалуйста.

Он распахнул перед посетителями стеклянную дверь, кивнул подпиравшему стену охраннику, пропустил гостей впереди себя в короткий коридорчик, освещенный лампами дневного света.

– А теперь первая дверь налево.

Мельников первым переступил порог пустого кабинета, показавшегося очень тесным после просторного демонстрационного зала, остановился перед письменным столом. Шатров, тоже войдя внутрь, остался стоять возле самой двери, принялся разглядывать плакаты спортивных автомобилей, развешанные по стенам.

– Я не случайно начал разговор насчет оплаты, – сказал Лучников. Войдя в кабинет последним, он закрыл за собой дверь. – Мы принимаем и карточки. Все-таки крупная сумма. Но многие предпочитают расплачиваться наличными.

Он хотел обойти письменный стол и сесть за компьютер, но Шатров сделал шаг к Лучникову и с неожиданной силой схватил его за рукав, больно прихватив вместе с пиджачной тканью кожу руки. Мельников тоже приблизился к Лучникову, раскрыл и захлопнул перед его носом милицейское удостоверение. В первую секунду Лучников ничего не понял, лишь почувствовал острую боль в руке, схваченной железными пальцами. Он попробовал выдернуть руку, но сделал только хуже, боль стала совсем нестерпимой, будто руку обварили крутым кипятком.

Лучников застонал и даже подумал, не крикнуть ли ему громче, не позвать ли охрану. Нет, этого делать не следовало, перед ним стояли работники милиции, не ясно, с чем они пожаловали, а криком все можно только испортить. Лицо потеряешь в глазах сослуживцев, а милиционеров в ярость приведешь. Лучников стиснул зубы и продолжал молчать, но молчали и эти двое, правда, один из них тот, что предъявил удостоверение, шагнул к двери и повернул ключ в замке.

– Ну, что молчишь, Лучников? – Мельников повернул замок ещё раз, подергал за ручку двери, проверяя, заперта ли она.