Сэм Гэссон - Кошка, которая все видела. Молчаливый свидетель

– Я им тоже пиццу раньше доставлял, – продолжал посыльный, ища чек в кармане джинсов. – Там отец семейства был тем еще жлобом! Как их фамилия?

– Раттеры.

– Верно! Мистер Раттер! Прежде чем заплатить, он всегда проверял пиццу. Открывал коробку и смотрел на нее так, словно его хотели обмануть и положили меньше начинки. Однажды он отказался платить, потому что было мало ветчины! Представляете? Недавно он побывал поздно вечером в нашем магазине и доставил массу хлопот!

– В какой день это было?

– В понедельник.

– В понедельник?!

– Да, – подтвердил парень.

– В котором часу?

– Около полуночи. Он зашел, заказал пиццу и заснул, пока ее готовили.

– А во сколько он ушел?

– Мы не могли его разбудить. Перепробовали все способы: для заведения плохо, когда на полу валяется пьяница. Он спал и после закрытия. Владельцу пришлось подождать, пока посетитель не протрезвеет настолько, чтобы встать и уйти. Затем, даже не извинившись, этот человек поковылял домой.

Бруно пояснил, что помогает полиции в расследовании. Затем пригласил посыльного на чай: следовало взять у него показания!

Но парень покачал головой и указал на сумку, полную горячей пиццы. Ему нужно все доставить вовремя; клиенты будут жаловаться, если пицца остынет.

– Ждите здесь, или я вам не заплачу!

Бруно поспешил за отцом. Затем, пока Джим записывал показания и данные посыльного, мальчик сидел на крыльце.

– Вы работаете в полиции? – спросил парень.

– Я частный детектив, – ответил Джим, протягивая ему визитную карточку. – Помогаю полицейским расследовать это дело. Предоставленная вами информация придала ему совершенно новый поворот!

– Я тоже работаю над этим делом, – сообщил Бруно и протянул посыльному и свою карточку. – Если вы еще что-то вспомните, сразу звоните! Телефон указан сверху…

– С вами свяжется полиция, – прервал Джим сына, улыбнувшись и закрыв дверь.

Семья воссоединилась на кухне. Джим пролистал блокнот, затем сказал, что ему необходимо позвонить инспектору Скиннер.

– Что ты ей скажешь? – спросил Бруно.

– Что у Терри Раттера есть алиби.

– Также ты можешь сказать, что у нас есть новый подозреваемый! – добавил Бруно и достал из кармана мамин телефон. – Я распутывал многообещающую зацепку! – Он нажал кнопку громкоговорителя и включил запись на автоответчике.

Первое сообщение было записано в день убийства, в шестнадцать сорок шесть. Звонивший большей частью не говорил, а плакал.

«Не делай этого, Поппи!» – все повторял и повторял мужчина. Его голос был не похож на голос Терри и сопровождался всхлипами. Затем в конце сообщения он употребил слова, отсутствующие в словаре Бруно. Прежде чем повесить трубку, мужчина угрожал покончить с собой: «Без тебя в мире не останется красоты!»

– Узнаю́ этот голос, – сказала Хелен. – Узнаю́ эти отчаянные интонации. Этот человек несколько раз звонил на горячую линию. Я уверена, что он звонил и в ночь убийства и просил позвать именно Поппи.

– Я тоже узнаю́ его голос, – сказал Джим. – Он похож на голос мужчины, пытавшегося увести Дина.

Второе сообщение было записано в день убийства в девятнадцать тридцать два. Голос принадлежал тому же человеку, но создавалось впечатление, словно за прошедшие три часа ему сделали лоботомию. Он частил, как из пулемета. Его речь была такой бессвязной, что Бруно показалось, будто он попал в аварию. Перед мысленным взором мальчика вставал искореженный автомобиль и израненный, умирающий среди дыма и щебня человек.

Было сложно разобрать, что же именно он говорит. Слово «рак» раздавалось снова и снова. Он все повторял «дорогая», но это звучало как оскорбление. Затем последовала пауза, какое-то рычание и фраза, от которой Хелен содрогнулась: «Я достану тебя! Я достану тебя и твою семью за то, что ты со мной сделала!»

– Есть и третье сообщение, – сказал Бруно.

Наиболее странным было последнее сообщение, записанное в двадцать два сорок пять, за несколько часов до убийства мамы Дина. Человек говорил медленно, словно звучал плеер, у которого садились батарейки. Казалось, мужчина овладел собой, его голос был отяжелен печалью и растянутыми гласными.

«Я возле твоего дома, Поппи. Я вижу тебя. Ты мой ангел. Ты дала мне причину, чтобы жить, а затем забрала ее. Как ты могла предпочесть его мне? Почему ты не включаешь телефон? Я звоню весь вечер. Мне нужно услышать твой добрый голос. Однажды он спас меня и может спасти снова. Если нужно, я могу ждать всю ночь. Я буду ждать вечно!»

Мужчина всхлипнул и повесил трубку.

Бруно думал, что родители немедленно примутся восхвалять его блестящий талант детектива. Он ожидал, что его окатит волна родительских комплиментов. Ведь даже обиженную кошку необходимо вознаградить угощением.

– Почему ты молчал об этом раньше?! – воскликнул отец. – Это же важнейшее доказательство!

– Лучшие детективы не играют по правилам! – изрек Бруно давно заготовленную фразу. – Да, я немного схитрил, но добился результата.

– Это не игра! – взорвалась мама. – На кону судьба человека!

– А сокрытие доказательств – уголовно наказуемое деяние! – добавил пылающий от гнева отец. – Ты меня очень разочаровал, Бруно! Я думал, что лучше тебя воспитал.

Мальчик с вызовом уставился на отца.

– Ты растил меня, внушая, что нет ничего важнее, чем обнаружить правду и раскрыть преступление, – произнес он и захлопнул блокнот. – Именно это я и пытаюсь делать. У тебя свои методы, а у меня свои.

К пицце так никто и не притронулся. Через несколько минут вся семья уже сидела в машине и мчалась в полицейский участок.

– Нам нужна портативная сирена, – раздался с заднего сиденья голос Бруно. Он сделал запись в блокноте и тут же добавил: – Это сразу же разогнало бы всех тех, кто создает затор.

Дежурный констебль сообщил, что инспектор Скиннер ведет допрос. Джим настоял на том, чтобы ее побеспокоили. Дежурный констебль, которого вовсе не впечатлили его слова, позвонил, а затем проводил Джима в охраняемую зону участка. Бруно было велено, несмотря на его многочисленные протесты, остаться с мамой в приемной.

Через пятнадцать минут Джим вернулся с озадаченным выражением лица.

– Да, ты был прав, – сказал он. – Есть новый подозреваемый. Его зовут Йен Кокс, он торговец из Уэртинга. У него с мамой Дина был роман.

– Они думают, что убийца он?

– Да. На самом деле он сам пришел в участок и сейчас делает признание. Мне разрешили за этим понаблюдать.

Джим стоял за односторонним стеклом. Угол обзора позволял видеть лицо инспектора Скиннер и фигуру подозреваемого. В этом человеке Джим узнал мужчину, который пытался увести Дина. Йен Кокс заметно нервничал. Джим рассматривал его тщательно подбритые бакенбарды и недавно отремонтированные очки. Детектив знал, что сказал бы его сын: «Йен Кокс не похож на убийцу». Но Джим также знал, что бы на это ответил: «Ты бы удивился, если бы увидел, как выглядят иные убийцы».