Сэм Гэссон - Кошка, которая все видела. Молчаливый свидетель

– Здесь столько полиции вокруг. – И закрыл жалюзи на витрине и на двери. Затем запер дверь на ключ и поставил ее на сигнализацию. – У нас отберут лицензию на торговлю, если заметят, что мы работаем после закрытия. Пусть наш секрет останется в тайне.

Отсутствие дневного света изменило магазин. По стенам поплыли тени. Банки с конфетами утратили блеск. Когда Саймон направился к прилавку, Бруно понял, что имел в виду Дин, когда говорил, что тот человек ходит, словно ему жмут брюки.

– Полиция сейчас едет к моему дому, – быстро нашелся Бруно.

Саймон Симнер хихикнул совсем по-девичьи. Он открыл рот, и стало видно, как его язык перекатывает жвачку цвета плоти. Облизываясь, Саймон уставился на Бруно со зловещей настойчивостью.

Из-под прилавка парень достал пустую банку. Театральным жестом он показал, что лимонного шербета нет. Но Бруно видел на дне банки розовые крошки сахара, скорее всего, от какой-то тянучки – либо клубничной, либо со вкусом колы и вишни.

– В кладовой есть еще банка лимонного шербета. – Слова Саймона вырывались с каким-то всплеском, словно во рту у него скопилось много слюны.

– Я думаю, сосед похитил мою кошку, – сказал Бруно. – Поэтому к нам домой едет полиция – взять у меня показания. Они обеспокоятся, если меня не будет.

– Ты поможешь мне найти банку в кладовой? Я плохо вижу, и все этикетки сливаются у меня перед глазами. Пошли! Только смотри под ноги!

Бруно внимательно взглянул на Саймона, ища на его лице следы от очков. Вокруг носа не было никаких отметин. Мальчик прочел много книг о том, как распознать преступника. Советы разнились и часто противоречили друг другу. Попадались даже заметки о недооцененной серьге или о подбородке извращенца. Но в одном все книги сходились: глаза преступника не лгут. «Голубые леденцы» Саймона Симнера отражали его душу. И в ней таилась опасность, Бруно в этом не сомневался.

Мальчик достал из кармана визитные карточки, но Саймон уже вышел из-за прилавка. Он прошел через магазин и скрылся в кладовой.

Бруно услышал, как оттуда донеслись какие-то звуки. Возможно, Саймон переставлял лестницу.

– Почему ты не идешь? Мне как раз нужна твоя помощь! – позвал Саймон.

Бруно знал правила: по законам жанра ему следовало проявить неосторожность.

– Не могу, – ответил он. – Это неправильно.

И тут мальчик решил, что пора уходить. Он рванул на себя входную дверь и, когда она не поддалась, понял, что нужен ключ.

Бруно начал шарить за прилавком в поисках ключа, но безуспешно.

Вдруг мальчик нашел за прилавком кое-что другое: пожеванные собакой туфли, которые он видел на записи с камеры Милдред. Внезапно ему все стало ясно: Саймон Симнер и был тем человеком, который ссорился с Поппи Раттер!

Важность этого открытия потрясла Бруно; ему показалось, что у него в мозгу взорвалась бомба.

И тут плечо мальчика сжала рука. Он закричал, и его тут же оттянули от прилавка и бросили на пол. Бруно поднял голову: над ним возвышалась фигура миссис Симнер.

– Что тут происходит, ради всего святого! – прогремела женщина. – Почему ты рыщешь за прилавком?

– Я просто хотел конфет, – быстро сообразил Бруно.

– Магазин закрыт.

– Знаю.

– И жалюзи опущены.

– Да, знаю.

– А где Саймон?

– В кладовой.

Миссис Симнер позвала сына. Когда парень появился за прилавком, это был уже совсем другой человек. Не было ни хирургических перчаток, ни тонкого голоска.

– Почему этот мальчик трогает конфеты грязными руками? – требовательно спросила миссис Симнер.

Совершенно другим голосом, глубоким, без сюсюканья, Саймон рассказал о полиции, о лицензии на торговлю и о лимонном шербете.

– Я велел ему ничего не трогать, – робко произнес Саймон. – Он пообещал мне!

– Хорошо, – ответила миссис Симнер, тут же удовлетворившись объяснением сына.

Затем женщина открыла входную дверь.

– Это дело полиции. Воров нужно наказывать!

Прежде чем Бруно успел все объяснить, миссис Симнер схватила его за руку и вывела на тротуар. Внезапно гнев сошел с ее лица. Женщина отпустила руку Бруно, стала на колени и поправила воротничок его футболки.

– У твоего отца есть связи в полиции, – сказала она материнским тоном. – Будет очень плохо, если его сына обвинят в воровстве.

– У меня и самого есть связи в полиции! – с нажимом ответил Бруно.

– Думаю, будет лучше, если ты перестанешь приходить к нам в магазин.

По опухшему, в ямочках, лицу женщины скатилась слеза.

– Я не сделал ничего плохого.

– Я запрещаю тебе приходить к нам в магазин, – мягко сказала она. – С этих пор туда будут допущены лишь те, кому я доверяю.

Возмущенный несправедливостью, Бруно сделал то, о чем впоследствии пожалел. Он толкнул миссис Симнер. Женщина рухнула на землю. Бруно оставил ее на тротуаре, нелепо дергающуюся, словно черепаха, которая пытается выбраться из собственного панциря.

Джим постучал в дверь ванной. Он хотел поделиться с Хелен своим успехом, а затем насладиться ее объятиями и заслуженной похвалой.

Однажды Джим разгадал загадку маяка в Квинз-парке, и Хелен написала стихотворение для вечерней газеты:

Таким образом, у Джима появилось любопытное прозвище.

– Хелен, я могу войти? – спросил он, снова постучав. – Это я, твоя Любовь Острее Бритвы; у меня хорошие новости!

Хелен закрутила краны.

Джим сел на лестнице, чувствуя, как сводит живот. Он намеревался позвонить инспектору Скиннер – ее следовало уведомить о новых обстоятельствах. Джим держал телефон в руках, его палец замер на кнопке вызова.

– Может, стоит подождать до утра? – пробормотал мужчина, чувствуя, как на него наваливается усталость.

Если он позвонит, то придется вернуться на Джон-стрит. А затем пройти кучу допросов, провести ночь в полицейском участке. Его заставят письменно изложить показания, а потом отвечать на нескончаемые вопросы.

Палец детектива над кнопкой вызова не шевелился. Мужчину беспокоил желудок; к тому же Джим плохо спал последнее время и чувствовал себя более слабым и вялым, чем обычно.

Если он позвонит, то впереди у него бюрократическая ночь. Работа современных полицейских наполовину состоит из заполнения различных документов. Охранники правопорядка будут ждать ордер, а затем перевернут дом миссис Симнер вверх дном. И у Хелен тоже возьмут показания. Из-за этого телефонного звонка придется всю семью везти в полицейский участок.

Джим боролся с собой. Полученные доказательства требовали тщательного обдумывания. Нужно было решить, как распорядиться ими наиболее разумно.

Действительно, прежде чем сообщить обо всем инспектору Скиннер, следует как можно лучше изучить заметки. Ради памяти мистера Симнера Джим должен не единожды проверить факты и находки. Фальшивое обвинение лишь еще больше усложнит и без того непростую ситуацию в семье миссис Симнер и добавит ей горя.