Анна Маяская - Маньяками не рождаются

— Замечательный внук, — сказал Геннадий Алексеевич, узнав обо всем.

— Я - бабушка строгая, — сказала Таисья Васильевна.

— Я обожаю строгих бабушек с веником в руках, — рассмешил всех внук.

Долго говорили, слушали повесть Нюры, Насти, Сергея и никак не могли придти в себя от злодейства Павла.

— Потому и была сбита со следа милиция. «Друг» постоянно находился на глазах у всех.

— А как же Эллина? — спохватился Василек. Она же, наверное, сейчас одна? Я хочу поехать за ней.

— Правильно, — одобрил его намерения хор голосов.

— Будет правильно, если за нею поедут Вера с Васильком, — сказал Василий.

Элина сидела одна в комнате. Отца не было. Бабушка не приезжала. Василёк исчез и до сих пор о нем нет известий. И маму очень хотелось видеть, вопреки запретам отца. Прозвенел звонок в дверь. Охранник впустил в двери Веру и Василька. Она, не поверив своим глазам, бросилась им навстречу. Сначала повисла на шее у мамы, потом трясла за руку Василька и все говорила, говорила, говорила что-то, неважное, но просто не могла остановиться от радости.

— Я увожу Элину, — сказала Вера охраннику.

— Мне попадёт?

— Нет, — ответила она. — Твой хозяин уже не вернётся сюда, он арестован.

Удивленный охранник сопротивляться не стал.

— Доченька, — помнишь я рассказывала тебе о маленьком мальчике, которого у меня украли?

— Да, мама, помню. Он нашёлся?

— Нашёлся.

— И где он?

— Сидит рядом с тобой.

— Как. Это Василёк?

— Да.

— Вот здорово. У меня теперь есть старший брат и друг.

— Сейчас мы едем туда, где теперь ты будешь жить.

— Вместе с ним?

— Да. И его папой.

— Он тоже нашелся?

— Нашелся и хочет тебя видеть, — сказала Вера.

— А мой папа?

— Он надолго уехал.

Дети щебетали и не имели понятия как всё сложно завязалось в преступный узел по имени Павел Крутых.

Любовь Ивановна уже знала обо всём. Её пригласил Юра и рассказал о событиях, о которых она была осведомлена, но не собиралась показывать этого. Она не могла рассказать Юре, что давно обо всем знает и является пособницей в его преступных делах. При тщательном обыске дома были найдены документы, сумочки Юли, Светланы, девчонки с улицы, Павел не выбрасывал вещи, потому, что в момент убийства он не помнил себя от гнева, а позже ему это было не нужно. Извлекли из подвала труп Лары и теперь родители опознали его в морге. Любовь Ивановна наняла сразу трех адвокатов, одного из них московского, местного, знакомого судьи, который будет судить Павла и ещё одного, имеющего связи в высших кругах и криминале.

— Денег на всех хватит, — подумала она. Ей уже богатства ни к чему, нужно выручить сына и заставить лечиться.

В одном доме ликовали от счастья, в другом — горевала мать, вырастившая маньяка, безудержного разрушителя.

В ходе следствия Павел старался как мог очернить Василия и списать многие дела свои на происки ревнивца, у которого он увёл жену. Дело казалось ясным для следствия, труп Лары нашли в доме Павла. Похищал людей он сам и держал их в подвале. Хранение и применение оружия. Убийства ни в чем не повинных женщин, все это давало в совокупности высшую меру наказания. Василия отстранили от ведения дела. Занимался им следователь по особо важным делам прокуратуры Горюнов Николай Викторович. Человек он был себе на уме и обычно делал так, как того хотят сильные мира сего. Дело было серьёзным, деньгами его не заткнёшь, слишком большой резонанс получило оно у общественности. Местное радио и телевидение сообщало о пойманном маньяке, который вскоре предстанет перед судом.

Любовь Ивановна пребывала в ужасном состоянии. Её единственный сын может быть осужден к высшей мере, или огромному сроку и пребывать будет в самых невозможных для него условиях. Она понимала всю степень его вины, но не могла согласиться с тем, что его ожидает такая беспощадная участь.

— Он не выдержит там, — думала она беспрестанно. — Его будут окружать страшные бездуховные люди, замки, стражи, унижения. Я постараюсь сделать всё, чтобы облегчить наказание. Денег хватит. Адвокаты — лучшие. С судьей нашли общий язык. Как сказал московский защитник:

— Будем драться за каждый эпизод, как во время войны за русскую землю.

Эта кощунственная речь не показалась ей таковою. Во имя своего Павлика она сделает что угодно. Она ненавидела Василия, Веру, их сына, потому что сейчас с ними жила её внучка. Элина радовалась встрече с бабушкой, но категорически не хотела идти к ней домой.

— Мне хорошо с мамой, — отвечала она на предложения бабушки.

— Элина, ты знаешь, что являешься наследницей огромного состояния и тебе придется самой управлять целой империей бизнеса.

— А кем я буду?

— Капиталисткой.

— Я не кипитолиска, я бинзесмен, — гордо ответила ей Элина.

— Хорошо, пусть будет бинзесмен, но это всё равно капиталист.

Адвокату удавалось передавать ей записочки от Павла. Странно, но в нём не было никакого раскаяния, только обострённое чувство мести. Судя по его письмам она поняла, что он вступит на тропу мести, кровопролития, как только она его оттуда вытащит. Чувства матери болезненно обострённые, смешались со стыдом униженности, быть матерью маньяка, но она понимала, что и сама помогала ему избавляться от трупов. Знала об украденном ребенке. Каково было Вере? Наверное не лучше, чем ей сейчас. Но недаром говорится: «Чужую беду — руками разведу, а своей — ума не приложу».

Если бы он смирился и стал как другие, без жажды мщения, они могли бы уехать заграницу и жить там спокойно, где никто не знает о его делах. Но Павел ни за что не смирится. Он как зверь, раненный охотниками, идет на таран.

Прошло время, наступил день суда. Суд был показательным, по просьбам трудящихся его решили провести в конференц-зале Дома Культуры, где количество мест могло обеспечить желающим слушать дело. Заранее судачили, что ему будет применена высшая мера наказания, досужие языки не смущал мораторий на смертную казнь.

Зал был переполнен. У двери была сооружена переносная зарешеченная железная клетка с сидением посредине. Павел находился за спинами присутствующих и его видели прямо перед собой только судья и присяжные заседатели. Возле судейского стола находился столик секретаря судебного заседания, напротив расположились адвокаты, слева, ближе к секретарю — прокурор. Все места были заполнены. Любовь Ивановна расположилась на подставном стуле у стены, в полутора метрах от клетки, где сидел Павел. Она отметила при взгляде на него, что в его глазах таится искромётная ненависть. Он ничуть не раскаивался в содеянном и держался героем. Барьер стыда, видимо, отсутствовал у её сына.