Мария Жукова-Гладкова - Виски со сливками

Остальные закивали.

- Ну чего ж, - кивнул Михалыч, - пусть поразвлекают нас. Значит, дед, говоришь, что Плутон тебе водку пить не запрещает?

- Не запрещает, - подтвердил дядя Саша. - Рюмочку приму с хорошими людьми.

- Да чего только рюмочку-то? - засмеялся Михалыч, указывая дорогу к дому. - Разве это по-русски? Ты русский, дед?

- А не видно, что ль? - удивленно посмотрел на него дядя Саша. - Только помногу пить - здоровье уже не то, сынок. В твои-то годы я стаканами глушил... И самогон, и спиртик.

- Ну, ты крепкий дед, поджарый...

- Я же хожу много, сынок. Активный образ жизни веду. Вон, посмотри, и брат с сестрой тоже какие поджарые.

- Это твои брат с сестрой? - удивился Михалыч. - Не похожи...

- Нет, сынок, ты не понял. Мы, Дети Плутона, называем друг друга братьями и сестрами. И любой человек, слушающий нас, - наш брат. Или сестра. Ну вот тебя могу и сынком назвать, потому что ты мне в дети годишься.

- А... - протянул Михалыч, заводя нас в дом через боковую дверь.

Я обратила внимание на собаку непонятной породы, которая спала, привязанная к конуре. Собака приоткрыла глаза и снова их закрыла. Она охраняла Объект точно так же, как и двуногие существа.

Мы оказались в огромной кухне, которая была значительно больше, чем кухня в доме Вахтанга. Да и сама вилла Дубовицкого казалась более внушительной.

У плиты трудилась девушка со множеством косичек. "Таджичка? Или узбечка?" - подумала я. Она повернулась, услышав звук открывающейся двери и с удивлением уставилась на нашу компанию, но не произнесла ни звука. Девушка была совсем юной, правда, я затруднилась бы точно определить ее возраст пятнадцать? семнадцать? девятнадцать? Не больше.

- Сулема, накрой чего-нибудь по-быстрому, - велел Михалыч. - Сашка, он повернулся к одному из парней, - тащи ящик из гаража.

- Так там же ничего не осталось после вчерашнего, - выпалил Сашка.

- Как не осталось? - Михалыч искренне удивился. - Андрюха когда в подвал-то лазал? Ты чего, паря?

- Не осталось, шеф, - кивнул охранник в кожаной жилетке. - Все пустые.

- Ну ни хрена себе... - протянул Михалыч. - И когда это мы только... Так, ладно, мужики, кто-нибудь живо в подвал. Старче, ты какую водку предпочитаешь?

- Нашу, сынок, отечественную, - тут же выпалил дядя Саша. - Не эту иностранную дрянь.

- Молодец, папаша, - Михалыч хлопнул дядю Сашу по плечу. - Наш человек. Андрюха, давай "Синопскую"!

Дядя Саша одобрительно закивал, и они с Михалычем стали вспоминать, в каких годах какую водочку употребляли. Я поняла, что Михалыч все больше проникался идеей общения с Плутоном, несмотря на то, что у него на волосатой груди висел обычный крестик на веревочке.

Михалыч крикнул двоим ребятам, чтобы пошли встали на ворота: мало ли что.

- Да что тут может быть? - невинно спросил дядя Саша. - Террористов, что ли, опасаешься? Пусть ребята с нами посидят, Михалыч. Запрут ворота и к нам подключаются. Ну какие воры сюда сунуться? Подумай сам. Элитный поселок, везде охрана...

Михалыч подумал и согласился, велел закрыть ворота, притащить стулья и рассаживаться. Начиналась пьянка, которые здесь определенно происходили ежедневно.

Сулема быстро накрывала на стол, не поднимая глаз на мужчин и не произнося ни звука. Немая? Нет, слышала, что ей сказал Михалыч. Управлялась она здорово. Я вначале хотела предложить ей свою помощь, но решила, что лучше этого не делать: не стоит старушке предлагать помочь молодой девчонке.

Выпили по первой. Я только чуть-чуть пригубила: опять же негоже было Божьей (или Плутоновой) старушке опрокидывать в себя рюмку. Дядя Саша с Михатычем вскоре стали лучшими друзьями. Я знала, что Никитин пить умеет, ему нужно ведро, чтобы опьянеть. Наверное, старая кагэбэшная закваска, плюс морское прошлое. Мне доводилось видеть его пьяным, но он всегда оставался на двух конечностях и мог сам дойти до дома. Однажды я помогала ему открыть ключом дверь, так мы и познакомились. Но не сомневаюсь: дядя Саша справился бы без чьей-либо помощи - раньше или позже. Но пить с друзьями - одно, с врагами совсем другое. Во вражеском лагере расслабляться нельзя, поэтому он почти не пьянеет по его словам, он мобилизуется, если нужно для дела.

- А этому можно научиться? - как-то спросила я, заинтересовавшись, не входит ли подобный навык в программу подготовки чекиста.

- Не знаю, - ответил дядя Саша и рассказал, как сам себе устраивал тренировки по насильственному воздержанию и по умению не напиться "до карачек".

Как я уже говорила, он пятнадцать лет плавал за границу на пассажирском лайнере. Там было шесть баров, естественно, все бармены пытались расположить к себе человека из "конторы". Времена-то какие были.

- Вот выхожу утром из каюты, - вспоминал дядя Саша, - а первый уже тележку катит, заставленную всеми мыслимыми и немыслимыми напитками. "Что сегодня кушать будете, Александр Петрович?" - спрашивает. "Уйди! - кричу. - Не трави душу!" Иду дальше. Второй бар. Бармен зазывает, он уже налил, стаканом трясет. Молча прохожу мимо. Третий навстречу движется с улыбочкой... И так по несколько раз в день. Но сдерживался. Просто видел, сколько мужиков классных спились на судах. И башка варила. Планы по молодости у меня были наполеоновские... Вот и не спился.

"Интересно, а какие планы у Александра Петровича в неполные пятьдесят?" - хотелось узнать мне.

Марис пил поменьше, общался, в основном, с Андреем, который ходил в подвал за ящиком водки. Со мной заговорил парень в кожаной жилетке, которого звали Валерой, остальные слушали дядю Сашу.

Я вытащила из авоськи наш рекламный проспект и стала показывать его Валере. Сидевший рядом Костик, его приятель, тоже периодически заглядывал на цветные страницы, слушая то дядю Сашу, то меня.

Журнальчик был оформлен красочно и отпечатан на хорошей финской бумаге. На каждой странице сверху шли какие-то закорючки.

- Это каббалистические символы? - вдруг спросил Костик.

"Ба, какие мы слова знаем!" - подумала я, решив, что надо быть осторожнее и не ляпнуть какую-нибудь глупость. Хорошо, что я сегодня по пути задала дяде Саше именно этот вопрос. От нечего делать я листала журнал, пока они с Марисом занимались своими делами, и поинтересовалась, что это за закорючки. Никитин объяснил, что данные письмена ничего не значат - просто кто-то дрожащей рукой выводил посылаемые в нетрезвый ум сигналы, давая им буквенное воплощение. Про кабаллу меня просветил Марис, так что я была подкована и по этому вопросу. Со знанием дела я занялась просвещением Валеры с Костиком.

Естественно, я не стала выдавать версию дяди Саши насчет того, кто придумал эти символы, заявив, что это алфавит того языка, на котором говорит Высший Разум.

- Значит, вначале язык надо выучил", а только потом можно с ним общаться? - уточнил Валера.