Мария Жукова-Гладкова - Виски со сливками

Я разревелась. Сергиенко пересел ко мне на кровать и стал меня утешать - как дочь, не проявляя никакого интереса к моему телу. Еще один названый папаша.

- Ты никого не видела?..

- Послушайте, меня и без вас менты сто раз допрашивали! - закричала я. - Никого я не видела! Если бы видела, сама своими руками придушила бы! Что вы от меня хотите?! Зачем вы меня сюда притащили?! Что вам нужно?! Дубовицкий в Греции, ищите его там и разбирайтесь с ним! Я его ненавижу так же, как и вы! Он и меня хотел в свой гарем затащить, как вашу Лилю, да я успела смотаться, вот и путешествую теперь по разным странам, дома жить не могу.

Сергиенко слушал меня, открыв рот.

- Подожди-ка, подожди-ка. Я чего-то не понимаю. Наверное...

Викинг глубоко задумался, потом решил уточнить:

- Так ты бросилась в бега, потому что Дубовицкий решил заполучить тебя в свой гарем?

- Да, Волошин проиграл меня ему в карты. .

- М-да, - только и сказал Сергиенко, а потом вдруг спросил: - А при чем тут бывший кагэбэшник и этот латыш?

- Дядя Саша - мой сосед, а девушка Мариса - Рута - тоже была в гареме.

- И вы все ищите Дубовицкого? - уточнил Сергиенко.

- Зачем мне его искать?! - заорала я. - На черта он мне сдался?! Утоп бы он где-нибудь в Эгейском море, я была бы счастлива до беспамятства!

- Но почему все-таки вместе с тобой путешествуют Марис и дядя Саша? не отставал Сергиенко, неудовлетворенный моим ответом. - И еще какой-то грузин.

- А это вы у них спрашивайте.

- А тебе-то они что говорят?

- Ничего я ни у кого не спрашивала, - я вела себя как истеричка. - Меня уже давно научили не задавать лишних вопросов. И мой предыдущий, и все предшествующие. Много будешь знать - не дадут состариться, - это я еще в отрочестве усвоила. Возят меня по разным странам - и возят. Я загораю, отдыхаю, английский учу. Что вы от меня хотите?

Наверное, Сергиенко решил, что я просто ветреная особа, живущая за счет мужчин. В некоторой степени он был прав. Викинг сделал еще одну попытку:

- Но неужели ты не поинтересовалась... Тебе что, предложили просто куда-то поехать?..

- Ну конечно! - воскликнула я, как само собой разумеющееся. - Марис предложил мне поехать вместе с ним в Латвию, а потом в Финляндию. Это был наиболее приемлемый вариант. Волошин проиграл меня Дубовицкому, мне нужно было смотаться из города.

Я потупила глазки. Сергиенко, пожалуй, решил, что перестарался, мобилизуя своих орлов на захват меня в плен. Наверное, подумал, что допустил какую-то ошибку в своих рассуждениях.

- А что ты знаешь про Лилю? - перевел он разговор на другую тему - ту, которая, наверное, волновала его больше всего. Ведь он явно ищет Дубовицкого не для задушевной беседы.

- Она была в гареме, - начала я и пересказала услышанное в свое время от Мулатки и Руты, а также описала штурм особняка Дубовицкого.

Выслушав меня, Виталий Станиславович процедил сквозь зубы, что лично придушит этого мерзавца. Я выразила желание помочь ему в этом.

- Рута - девушка Мариса? - уточнил Викинг.

- Да.

- Тогда почему он позвал тебя вместе с собой в Латвию, если вызволил свою Руту? Тоже гарем решил основать? - Сергиенко внимательно смотрел на меня.

- Да какой сейчас от Руты толк? Ее же наркотиками накачивали. Ее лечить надо. Если вообще вылечат.

Викинг уточнил, в самом ли деле Рута находится в Мадонском районе Латвии. Я подтвердила и поинтересовалась, его ли ребята приезжали туда ночью.

- А про это ты откуда знаешь? - Сергиенко прищурил глаза.

- Я не знала. Но вы это сами только что подтвердили.

Я не поскупилась на описание случившегося с Валей и Ниной, пояснив, что именно поэтому мы и уехали из Латвии, не желая оставаться в таком опасном месте. Новость об изнасиловании была для Сергиенко неожиданностью, а его реакция - ужасной. Вернее, она такой и должна была быть. Нормальная реакция отца, дочь которого покончила с собой, потому что над ней так же издевались какие-то подонки. Неужели парни считали, что Сергиенко это им спустит? Или думали, что он никогда не узнает о том, что они сделали ночью? Или решили, что с незнакомыми девчонками им можно делать все, что вздумается? С незнакомыми, небогатыми, случайно встреченными? Правда, если бы Лиля оставалась жива и здорова, Виталий Станиславович мог и не отреагировать так бурно, только отчитал бы за то, что вляпались в историю, нити от которой могут потянуться к нему. Он просто принял бы меры, чтобы случившееся не связали бы ни с ним, ни с его людьми.

Первой фразой Сергиенко после моего сольного выступления была:

- Не может быть! Не может...

Он произнес эти слова шепотом. Мне почему-то показалось, что у него в эти мгновения перед глазами стояла Лиля. Вначале - живая, а потом - та, которую он нашел... Услышанное всколыхнуло его в первую очередь как отца. Я же еще подлила масла в огонь, считая, что орлы Сергиенко заслуживают самого жестокого наказания:

- Может, Виталий Станиславович, еще как может. Получается, что вы послали своих людей за насильником вашей дочери, а они тем временем сделали то же самое с двумя другими девчонками. То же самое! Девчонки умерли. Обе!

Сергиенко выдал такую тираду, что даже мои уши, слышавшие немало русских народных выражений, свернулись в трубочку, потом резко замолчал и прикрыл глаза рукой. Наверное, он снова видел Лилю... Затем Виталий Станиславович распахнул дверь и заорал:

- Блоха! Ко мне!

Один из накачанных молодцев тут же вылетел из комнаты, где сидел с приятелями, подскочил к шефу и вытянулся по стойке "смирно".

- В Латвии был?! - Вопрос Сергиенко прозвучал как утверждение.

- Да, шеф...

Блоха ответил не очень уверенно - я почему-то ожидала услышать что-нибудь типа "так точно", но он явно заподозрил что-то неладное, бросив взгляд на меня.

- И чем вы там занимались? - продолжал допрос Сергиенко. - Зачем я вас туда посылал, мать вашу?!

Блоха стал нагло врать, заверяя шефа, что не видел ночью никаких молдаванок, как и все ребята, среди которых он был старшим. Из Латвии остальные отправились назад в Питер, не имея финских виз, а Блоха - в Финляндию, где его уже ждали другие орлы из сергиенковской команды.

Я не в силах была сдержаться и вступила в разговор. Из комнаты появились остальные парни, находившиеся в доме. Они прислушивались к происходящему, не произнося ни звука, а только переводя взгляды с шефа, щеки которого горели нехорошим румянцем, на меня, а потом на своего приятеля. Наверное, они не могли решить, кто из нас врет - Блоха или я. Трудно сказать, в чью сторону они склонялись, если, конечно. Блоха не хвастался своими подвигами.

Допрос нас с Блохой не удовлетворил Виталия Станиславовича, и он отправился звонить, прихватив меня с собой. Я завернулась в одеяло и последовала за ним в комнату, где стоял телефон. Мой совет поговорить с Марисом Шулма-нисом, запертым в этом же доме, он оставил без внимания.