Татьяна Луганцева - Рождественский детектив (сборник)

– Сейчас у вас приступ будет, гарантирую, – ласково улыбнулась Алена. – Я так понимаю, в этом самом «Икс-веке» торговали всякой нанохренью? Под видом новых технологий втюхивали доверчивым покупателям китайский, или турецкий, или отечественный промышленный отстой, чистый полиэстер или что-то в этом роде? Тут же главное – этикеточка, и все, и дело сделано.

– Китайский, – уточнил Савельев, поглядев на Алену с интересом. – А вы в курсе дела? Откуда знаете?

– Вот отсюда, – постучала Алена по голове, которая у нашей писательницы шестидесятого размера, между нами, девочками, хоть и покрытая легкомысленными кудряшками, была, а значит, в ней всему хватает места: и эрудиции, и догадливости, и сообразительности. – Меня осенило.

– Ага, ага! – закатилась злобным смехом Алла. – Когда она головой ударилась на площадке, ее осенило!

– Еще раз повторяю, – терпеливо проговорила Алена, – не на площадке, а в шкафу. И не я ударилась, а вы меня ударили. Вы, больше никого здесь не было. Ваш сообщник находился в это время в другом помещении, и вы любой ценой не должны были позволить мне его обнаружить. Довольно того, что я его на улице заметила, этого вашего Перва… то есть Максима!

– Максима Первачова? – насторожился Савельев. – Вы его тоже видели? А я решил, что мне показалось… И где он сейчас?

– Его фамилия Первачов? – Алена только головой покачала. Бывают же такие совпадения! Наносовпадения, не побоимся этого слова! – Думаю, он скрывается в помещении бывшей фирмы «Билет в деся…», то есть «Билет в икс-век». Если, конечно, не открыл дверь с той стороны, не сорвал печать и не сбежал.

Савельев одним прыжком оказался у двери и выглянул на площадку.

– Не тревожьтесь, – сказала Алена вслед. – Конечно, печати на месте. Максим совершенно уверен в своей неуловимости. В самом деле, они с Аллой сделали все, чтобы замести следы. Вы сказали, как, мол, вы могли своими слабыми ручками, в одиночку все это осуществить, – повернулась она к Алле. – Да вы не в одиночку вовсе, и не только своими ручками. Вам Максим помогал. Помогал меня из шкафа вытаскивать, помогал его потом передвинуть и прислонить к нему заднюю стенку. А потом помогал вам наклеить на ту стенку, около которой шкаф раньше стоял, обои… Вот, – провела Алена по стене, – видите, клей еще не высох. Эти обои и клей стояли раньше в шкафчике под раковиной в туалетной комнате, а теперь там ничего нет. Банка в мусорной корзинке валяется… Что же вы так неосторожно? – мягко пожурила она Аллу, лицо которой стало какого-то бледно-зеленого цвета, примерно в тон обоев, вот только клеточек на нем не имелось, а впрочем, может, это был только вопрос времени: еще один-два таких шокирующих откровения писательницы Дмитриевой, глядишь, и клеточки появятся… – Улики надо уничтожать более тщательно. Думаю, обрезки обоев при желании можно найти в вашем столе, в каком-нибудь дальнем углу, а вот грязную банку сунули в мусорную корзинку, неохота было с ней возиться, или некогда мыть.

Алла только губами шевельнула – говорить она явно не могла.

– Я думаю – поправьте меня, если я ошибусь, – повернулась Алена к Савельеву, – что в этом самом «Икс-веке» с той стороны в этом самом месте, – она показала на стенку с полосой влажных обоев, – тоже стоял шкаф. И его задняя стенка тоже имела свойство сниматься… легким движением руки. Скажите, – обратилась она к Савельеву, – когда вы там работали, в той фирме, там ничего, случайно, не исчезло? Какая-нибудь финансовая документация, пароли, явки, деньги, ну, не знаю?..

– Исчезло, – хмуро кивнул он, – и очень многое. Нет, товар в основном мы конфисковали, но новые образцы, и все бухгалтерские документы, и деньги… По сути, мы зацепили гораздо меньше народу, чем намеревались. И даже этого Первачова, директора фирмы, пришлось отпустить. И даже подписку о невыезде сняли. Правда, за ним тихонько наблюдали, надеялись, может, он выведет на след своего тайника, но он потом уехал из города, и след его мы потеряли. И вот он вернулся…

– Полагаю, тайник был в этом шкафу, – сказала Алена. – Думаю также, не одна Алла сюда замешана, в доле наверняка и другие сотрудники «Travel везде». Иначе как удалось бы столько добра спрятать? Ну что ж, дела тут идут еле-еле, видите, ни одного клиента, вот и захотели подзаработать… А потом, когда дверь «Билета в Х век» опечатали, все через шкафы- порталы … – Она хихикнула, впервые употребив этот расхожий в фантастике, но столь малоупотребимый в реальной жизни термин… а ведь его, очень может быть, вполне можно взять на вооружение! – Все через эти самые шкафы потом вновь сгрузили в помещение фирмы. Ну кому придет в голову проверять после проверки?

Алла бессильно упала в кресло. Само ее потрясенное молчание было лучшим подтверждением того, что все, даже самые смелые догадки писательницы Дмитриевой, оказалось точным. Ну что ж, на то она и писательница Дмитриева, детективщица. Со смелыми догадками у нее всегда все как надо!

Савельев уже звонил по своему мобильному телефону и вызывал группу поддержки. Без сомнения, преступная деятельность фирмы «Билет в Х век» будет вот-вот окончательно пресечена, и всем наноноскам, наномайкам, нанотрусам, а также, очень может быть, и нанопорткам настанет конец. Придет полный песец, как выражаются в наше время. Карачун их хватит, как выразился бы один знакомый Алены Дмитриевой… такой мохнатенький, пахнущий сеном…

– А знаете, – сказала Алена, глядя на съежившуюся Аллу, – все-таки дурацкое это название – «Билет в икс-век». Поверьте, «Билет в десятый век» – куда интересней! Назови вы так свою турфирму, у вас бы отбоя от клиентов не было. Глядишь, не пришлось бы связываться со всякими преступниками, чтобы подзаработать.

Алла убито молчала.

Алена вздохнула. Да, оно хорошо бы… билет в десятый век, да на Рождество… ах, мечта! Ради этого можно и Парижем поступиться. Но где найти портал ?!

Антонина поднесла ко рту фужер с шампанским и приготовилась сделать глоток, но тут по квартире разнесся такой громкий крик, что она поставила бокал на столик и выбежала в прихожую, чтобы узнать, кто кричал и почему.

Как и следовало ожидать, голосила маменька. Из трех присутствующих в помещении женщин только она могла издавать столь пронзительные звуки. Две остальные были слишком интеллигентны, чтобы орать в гостях. К тому же у одной из них был ларингит, и она могла только шептать. Тогда как маменька орала. И орала так, что остальные женщины зажимали уши ладонями, а находящиеся в некотором отдалении мужчины страдальчески морщились.

– Мама, прекрати! – попыталась урезонить ее Антонина. Но та голосить не перестала, зато сменила репертуар: если до этого она просто кричала «а-а-а», то теперь стала выдавать вразумительные слова: