Светлана Алешина - Неотразимое чудовище

– Понятно, – вздохнула я. – Только, если я в конце концов озверею от его постоянного присутствия, виноват будешь ты!

Ванцов ушел, унося с собой загадки и тайны уголовного розыска, а Лариков уставился в телевизор с таким озабоченным видом, что даже идиоту стало бы ясно – вовсе ему неинтересно смотреть на Андреа дель Бока, которую почему-то нам старательно показывали с утра до вечера.

– Ты стал интересоваться «мылом»? – нарушила я молчание, которое меня уже изрядно нервировало.

– Да, – промычал Лариков. – А что?

– Да ничего, – произнесла я. – Если тебе это нравится, пожалуйста. Люди от безделья еще и не так крышами съезжают…

Он не обратил на мои слова никакого внимания, настолько погрузился в созерцание мук Антонеллы! Вернее, погрузился-то он в свои размышления, которые были мне очень интересны, а делал вид, что целиком поглощен придуманной трагедией, и это делало его «размышлизмы» еще более интригующими.

Ибо нет ничего интереснее для любопытного ума Сашеньки Данич, чем скрытые от нее тайны!

Как бы из него эти самые тайны выбить?

Взяв в руки свой пистолетик, я приставила его к виску Ларикова и оглушительно заорала:

– О чем вы тут говорили с Ванцовым?

Он вздрогнул от неожиданности и уставился на меня с укоризной.

– Ты же знаешь, – сказал он. – И незачем так орать!

– Я знаю только то, что вы сочли нужным мне сказать, – тихо, почти шепотом, сказала я. – А мне интересно все. Я же долго варила кофе! А на то, что мне сказал Ванцов, хватило двух минут! Где остальные десять?

– Чего?

– Десять минут разговора? – не унималась я. – О, пардон! Даже не десять – двенадцать! Двенадцать минут я варила кофе и делала бутерброд!

– Не для твоих это ушей, – отмахнулся он. – Саш, честное слово! Не надо тебе этого!

– А тебе?

– Мне надо, – отрезал он. – Потому что я тоже сыскарь. И в прошлом работал именно в прокуратуре. Если меня просят о помощи, я не могу отказать!

– Ах, вот как! – вскипела я. – А я, значит, так просто забежала с вами кофейку попить? Значит, когда надо, – Саша помоги, а сейчас мы делаем вид, что Саша вообще не сыскарь? Вспомнили, что она скромно изучает старофранцузский? Зануды вы оба!

И я уселась в углу с насмерть обиженным видом.

– В следующий раз буду умнее, – проворчала я через некоторое время, не выдержав затянувшейся паузы. – Насую вам в карманы жучков и буду знать все, о чем вы тут без меня разговаривали!

– Сашка, я сейчас молюсь, чтобы появился клиент и твое безделье перестало действовать тебе на мозги! – взорвался Ларчик. – Потому что ты такие глупости говоришь, что я с ума сойду, все это выслушивая!

– А мне теперь нельзя работать, – с мстительной улыбочкой выдала я. – Потому как твой Ванцов не разрешает мне в одиночестве разгуливать по улицам! Как же я стану следить? Или ты будешь постоянно таскаться за мной?

– Ничего, я буду сам таскаться, а ты тут будешь сидеть и печатать фотографии.

Я уже придумала великолепную тираду, чтобы сбить с него эту невыносимую, чисто мужскую спесь, как наш разговор прервали.

Поэтому на звонивший телефон я взглянула с отвращением.

– Трубку, может быть, стоит поднять? – насмешливо поинтересовался Ларчик. – Или ты объявила забастовку?

– А если это маньяк? – отомстила я. – Он меня уже выследил и теперь прикидывается клиентом!

Я подняла трубку.

– Андрея Петровича можно? – голос был женский.

– Тебя, – протянула я ему трубку.

– Кто? – спросил Лариков.

– Маньяк, конечно, – улыбнулась я ему. – Прикинулся, правда, женщиной. Но это дела не меняет!

Он пропустил мои колкости мимо ушей. «Ну и ладно, – подумала я. – Все одно – от этого безделья и тревоги я сойду с ума. Лучше выпью еще кофе на кухне. Тем более что там можно послушать музыку». От передач по нашему телевизору на меня уже напали уныние и скорбь.

Впрочем, через несколько минут он тоже появился на пороге кухни. Спокойно и нахально отпив кофе из моей чашки, сел напротив и попытался растопить лед моей обиды своей улыбочкой.

– Сашенька, ты только не обижайся, ладно?

– Поздно, я это уже сделала, – отрезала я.

– Саша, ну пожалуйста!

Он встал передо мной на колени.

– Тогда расскажи о Ванцове, – потребовала я.

– Не могу! – взмолился он.

– Ну и торчи на своих дурацких коленях до второго пришествия, – безжалостно отреагировала я.

– Саша!

– Не слышу.

– Саша, а если я тебе скажу, что у нас клиент? Ты все равно не будешь со мной разговаривать?

– Клиент? – я развернулась.

– Клиентка, – кивнул Ларчик. – Я назначил ей встречу на завтра. Правда, насколько я понял, проблема у нее поменьше, чем у Ванцова, но, по крайней мере…

– По крайней мере, «клиент» означает «гонорар», и это куда интереснее, чем ванцовские глупые секреты, – меркантильно заявила я. – Это означает, что наш опустевший холодильник наполнится продуктами! А что у нее случилось? Муж пропал в объятиях распутниц?

– Не-а, – покачал головой Ларчик. – Насколько я понял из ее довольно бессвязных речей, проблемы у нее с подружкой. Но подробнее она обещала все рассказать завтра. Ну, как? Устроит нас с тобой подружка?

– Устроит, – кивнула я.

Впрочем, завтра посмотрим. И если она нас не устроит, я выужу из тебя все тайны и секреты, милый, мысленно пообещала я ему, пряча за обворожительной улыбкой свою «подлую» сущность.

Домой меня, конечно, «отконвоировали». Но прежде Лариков, придирчиво осмотрев меня, надвинул мне шапку почти на нос. Представляете?

– Ларчик, ты посмотри сам, – ворчала я, рассматривая себя в зеркале. После его стараний я стала похожа на чудище болотное. – Я же выгляжу, как лысая! Ты мне ни одного волосика не выпустил!

– Обойдешься без волосиков, – не сдался безжалостный Лариков.

– Ну, конечно, обойдусь, – съязвила я. – Может, меня вообще в связи с осадным положением налысо побрить?

– Может быть, – задумался этот зверь вполне серьезно.

– О нет! – вскричала я. От этих садистов вполне дождешься и таких бессмысленно жестоких действий!

– Тогда молча терпи мое присутствие в твоей жизни, – посоветовал Лариков. – И то, что прячу твои роскошные тициановские кудряшки подальше от нескромных глаз!

– Ладно, – приуныла я. – Потерплю, хоть все равно вы с Ванцовым сатрапы и деспоты! Могли бы пролить побольше света на обстоятельства, честное слово! Никому хуже бы не было.

– Когда-нибудь прольем, – пообещал Лариков.

– Ага, когда это будет уже неинтересно.

– Скорее бы это перестало быть интересным, – вздохнул Лариков, нажимая кнопку моего звонка. Мы уже пришли, и теперь он с явным нетерпением дожидался, когда он сдаст меня прямо в руки моей маме, – а то у меня от всего этого мурашки по коже бегают!