Светлана Алешина - Похождения рыжей артистки

Сначала Софья решила действовать так, как в фильме. Зачем придумывать что-то новое? Но потом, подумав как следует, пришла к выводу, что Остап Бендер был все-таки мужчиной, а ей, какой бы блистательной актрисой она ни была, будет трудновато настолько перевоплотиться. А значит, подобный способ добывания информации и проверки портного отпадал. Нужно было придумать что-то другое.

Соня долго ломала голову над тем, как же ей подобраться к первому подозреваемому, и наконец нашла выход. Она не милиционер и даже не частный детектив, у которых есть необходимые документы, и они могут открыто проводить расследование. Она всего лишь сыщик-любитель, да и это еще громко сказано. И никто не станет откровенничать с ней. А потому Софья решила проверить портного на причастность к краже иначе.

Она перевоплотится в цыганку и хитростью заставит портного проявить себя, если он виновен. А сама будет следить за его действиями.

Придумав себе роль, она сразу же припомнила пушкинскую Земфиру, этакую проницательную и роковую гадалку. Встав перед зеркалом, Соня мысленно примерила на себя придуманный образ. В театре ей как-то довелось сыграть одну гадалку-попрошайку, так что опыт в этом деле у нее был.

Дело осталось за малым. Надо было где-то раздобыть костюм цыганки. Несмотря на то, что гардероб Сони в последнее время немного пополнился, подходящего костюма в нем все же не было. И Софья вспомнила о Кате – костюмерше. Они дружили, когда Соня работала в театре, а сейчас поддерживают приятельские отношения.

Разыскав телефонную книжку, она нашла номер рабочего телефона Катерины.

Та сама ответила на звонок, и Соня обрадовалась.

– Катенька, здравствуй!

– А, Сонечка! Привет! Рада тебя слышать. Как твои дела?

– Да по-разному. А у тебя как?

Обменявшись любезностями и кратко обсудив последние новости, Софья приступила к изложению просьбы.

– Да, конечно! – сказала Катерина. – Можешь прийти прямо сейчас. У нас есть то, что тебе надо.

– Вот и славно! – обрадовалась Соня и договорилась о встрече.

За короткий срок это было уже второе посещение театра, правда, другого. Никуда не денешься, актриса и театр – понятия, неразрывно связанные между собой.

В театре было пустынно и тихо. До вечернего спектакля еще далеко. Войдя в просторный холл, Соня увидела тетю Машу – вахтершу. Ту же самую, что работала здесь и тогда, когда Невзорова блистала на сцене. Та тоже узнала бывшую актрису и еще издали заулыбалась.

– Сонечка! Какими это судьбами тебя к нам занесло? На работу?

– Да нет. Я к Кате. Она у себя?

– У себя, у себя, – закивала женщина. – Проходи.

– Спасибо.

Софья неторопливо пошла через холл к зрительному залу. Подойдя ближе, она услышала голоса. Из зрительного зала до нее донеслась чья-то выразительная речь. Наверное, идет репетиция, решила она, приоткрывая створку двери. Так и оказалось. На сцене вовсю кипели страсти. Соня прислушалась, но так и не смогла понять, что за пьесу ставят. Закрыв за собой дверь, она прошла дальше по коридору к костюмерной.

– Привет! – крикнула Софья, входя в пыльную и пахнущую нафталином комнату.

– Привет! – радостно ответила Катя, выходя из-за стойки с развешанными на ней костюмами. В руках она держала голубое платье с кружевами, которое Соня без труда узнала. В нем она когда-то играла Ирину из «Трех сестер». Софья невольно вздохнула. Она до сих пор тосковала по театру, по этим старым, запыленным костюмам, по скрипучему паркету, по черному роялю, стоявшему теперь почему-то в холле.

– Помнишь? – кивнула Катя на платье.

– Конечно, помню, – снова вздохнула актриса. – Это из «Трех сестер».

– Да, – Катерина бережно разгладила складки на платье и повесила его на вешалку. – А ты по какому поводу? Зачем тебе понадобился костюм?

– Это для дела, – заговорщицки ответила Софья.

– Для какого дела?

– Для расследования.

– Да ты что! – всплеснула руками Катерина. – А что ты расследуешь? Чем ты вообще занимаешься?

– Я теперь частный детектив, – приврала Софья. Ведь каждому же не станешь объяснять, что лицензии у нее нет, и она из сострадания да и просто едва ли не на добровольных началах занимается расследованием.

– Да ну! – не поверила Катя.

– Да. Вот так, – улыбнулась Соня.

– Ну, пойдем, посмотрим, – предложила костюмерша.

Они направились в глубь костюмерной. Софья с жадностью вдыхала такой знакомый и родной и такой дорогой ей запах пыли и нафталина.

Покопавшись среди вещей, Катерина выудила что-то пестрое.

– Вот! Земфира! – торжественно объявила она.

Софья оглядела наряд цыганки, с грустью отметив, что он нуждается как минимум в хорошей стирке. А она намеревалась воспользоваться им сегодня же.

– Померяешь? – кивнула на костюм Катя.

– Да, – Соня принялась раздеваться.

– По-моему, отлично, – с тихим восхищением произнесла Катерина. – Я всегда знала, что ты – красавица.

Красавица! Софья со злорадством вспомнила Славу Викторюка и Таньку. Вот бы они сейчас послушали Катю!

Соня подошла к большому зеркалу и оглядела себя. Вроде бы ничего, добавить немного деталей, и из нее получится славная цыганка-гадалка.

– Слушай, – сокрушенно произнесла Катя, – парика-то у нас нет.

– Как нет?

– Представляешь, на прошлой неделе этот парик взял один наш актер. Играл индейца. Так вот. После премьеры они пошли отмечать. Не переоделись, конечно, прямо так и засели за стол. Нализались в корягу и пошли покурить на улицу. А там нашего сторожа собачка бегала. Тузик. Маленький такой, но брехучий. Так вот эти алкаши начали песика доставать. В конце концов тот не выдержал и слегка покусал того актера, ну, индейца. Парик с него слетел, и Тузик, не будь дураком, схватил его и выместил всю злобу на нем. Короче, раздербанил он его на мелкие кусочки… Ну актера потом, конечно, заставили возмещать ущерб, но, сама знаешь, как у нас тут с деньгами. Так что пока он, естественно, ничего не возместил. И парика у нас для этого костюма нет… – развела Катерина руками.

– А как же быть? – расстроилась Софья. Она уже даже смирилась с тем, что ей придется натягивать на себя грязный костюм, но вот без парика дело точно не сдвинется. Сонины прямые светло-русые волосы никак не потянут на цыганскую косматую гриву. Даже если пожертвовать ради дела собой и покрасить их в черный цвет.

– Не знаю, – развела руками Катя. – Сейчас что-нибудь посмотрим.

После продолжительных поисков она вынырнула откуда-то из дальнего угла костюмерной и подняла над головой нечто скомканное и черное.

– Вот! – провозгласила она, тряся париком, с которого сыпалась то ли пыль, то ли пудра. – Больше ничего нет.

– Что это? – опешила Софья.