Светлана Алешина - Доктора вызывали?

– Ты бы не философствовал, – отмахнулась Алевтина Ивановна, – а угощал даму кофе. А марки… был бы от них толк, от твоих марок. Одни убытки… Ну ладно, я пойду – кажется, там посетители.

Она скрылась за дверью, а Николай Сергеевич скорбно покачал головой.

– Ну конечно, – саркастически заметил он. – Последнее слово должно остаться за ней! Но вы не обращайте внимания – наши дрязги вас не касаются. Позвольте, я налью вам кофейку? Может быть, не откажетесь от рюмочки коньяка?

Я не стала отказываться. Тем более по запаху уже было ясно, насколько кофе далек от идеала. Он явно нуждался в улучшении. Кроме того, мне было любопытно продегустировать напиток, которым угощал хозяин.

– Именно этот коньяк пили ваши гости? – поинтересовалась я, взяв в руки рюмку и рассматривая ее на просвет.

– Именно этот, – усмехнулся Кормильцев. – Вы по-прежнему полагаете, что мой коньяк мог быть отравлен? Прошу убедиться в обратном!

Мы пригубили коньяка и перешли к кофе. Мне не понравилось ни то, ни другое, но, кажется, спиртное не содержало никаких примесей. Это, впрочем, ничего не значило – отраву мошенники могли незаметно подсыпать Кормильцеву в его рюмку.

– Итак, давайте кое-что уточним, – предложила я. – У вас пропали марки… Кстати, сколько штук?

– Ровно дюжина, – с досадой сказал Кормильцев. – Но что это за марки! Если бы вы могли понять, что они значили для меня!

– Увы, чего можно ждать от женщины! – сокрушенно, в тон филателисту, проговорила я. – Но оставим пока марки в стороне. Сколько у вас похищено денег?

– В сейфе было не много, – ответил Кормильцев, – четыреста долларов и три тысячи рублей. Кстати, грабители выгребли все, что было у меня в бумажнике. Это еще двести долларов и тысяча двести рублей. Стоимость марок гораздо выше. Хотя и денег жалко, конечно. Но деньги – дело наживное, а коллекция собирается годами! – Голос его едва не сорвался.

– Не огорчайтесь, – заметила я, – мы постараемся сделать все, чтобы вернуть ваши раритеты. Теперь следующее – сколько было писем?

– Писем? – растерялся он, но тут же взял себя в руки: – Ах, писем! Ну-у, не знаю точно… Может быть, пятнадцать-двадцать…

– Они подписаны? – спросила я. – В смысле, там имеется адрес отправителя?

– Нет, что вы! – воскликнул Кормильцев. – Никаких адресов – только абонентский ящик…

– Тогда какой же интерес могут представлять эти письма для шантажистов, – удивилась я, – если по ним невозможно определить, кто и кому писал? Скорее всего, от писем уже избавились, и вам в этом смысле нечего опасаться.

– Не скажите, – покачал головой Кормильцев. – Там есть такие подробности, которые сразу же станут понятны моей жене. Я не хочу рисковать.

– Ну что ж, дело ваше, – пожала я плечами. – Пойдем дальше. С деньгами все ясно. А вот кого могли интересовать похищенные марки? Эта злосчастная дюжина?

– О-о! – воскликнул Кормильцев. – Вот вопрос, который легко задать, но трудно на него ответить. Я с ходу могу назвать полсотни фамилий…

– Подождите. Сформулируем иначе, – сказала я. – Кто знал, что марки нужно искать у вас? Искать именно в сейфе, в тех четырех альбомах? Согласитесь, поиски не заняли много времени, хотя, по вашим словам, воры ничего не понимали в филателии.

Кормильцев мрачно кивнул головой.

– Вот тут вы правы! – с жаром заговорил он. – Мне и самому эта мысль не дает покоя. Особенно когда вспоминаю первую встречу на вокзале. Я уже говорил – там меня явно показывали какому-то специалисту. Человеку, который прекрасно знает меня и, по всей видимости, хорошо знаком с моей коллекцией. Что за негодяй! Ведь он наверняка бывал у меня дома! Может быть, даже пил мой коньяк и клялся мне в дружбе… Ах, сволочи! Если бы узнать, кто этот человек, – клянусь, задушил бы его голыми руками!

В устах маленького, толстенького Кормильцева угроза звучала довольно забавно, но я подавила улыбку. Переждав, пока окончится приступ гнева у хозяина, я спросила:

– Однако, если оставить в стороне эмоции, кого вы могли бы назвать в качестве возможного наводчика? Я думаю, в вашей истории действительно замешан человек, часто бывавший у вас дома и, более того, хорошо знакомый с вашей коллекцией.

Кормильцев сорвал с лица очки и, беспомощно щурясь, принялся протирать их полой пиджака. Он был не на шутку взволнован.

– Подождите, я никак не могу собраться с мыслями, – сказал он. – Неужели кто-то мог решиться на такую подлость? Скажите, куда мы катимся?!

– Люди решаются и на еще большие подлости… – заметила я. – В нашем случае по крайней мере обошлось без кровопролития.

Кормильцев водрузил очки на нос, испуганно посмотрел на меня и опять уселся за компьютер. Пальцы его забегали по клавишам. Наконец он закончил набор, сделал распечатку и протянул мне лист бумаги, на котором подробно были расписаны приметы украденных марок, а также значился список фамилий. Их было всего четыре.

– Здесь я перечислил всех, кто хорошо ориентировался в моих филателистических делах, – хмуро сказал он. – С указанием адресов, телефонов и места работы. Вы намерены с ними встретиться?

– Обязательно, – ответила я. – Вас что-то смущает?

Кормильцев замялся.

– Понимаете, это так неприятно… – промямлил он. – Мне не хотелось бы рассориться со всеми друзьями. Может быть, они все-таки ни при чем?

– Не волнуйтесь, – сказала я. – Никто не собирается с ходу предъявлять вашим друзьям обвинение. Мы будем действовать деликатно. Вы, кажется, упоминали, что до сих пор ни с кем не делились своими неприятностями?

– Ни с кем, – кивнул Кормильцев. – Кроме вас. И жены.

– Между прочим, а как отреагировала жена, узнав, что случилось?

– Как может отреагировать женщина? – криво усмехнулся Кормильцев. – Из-за денег расстроилась. А на марки ей наплевать, хоть бы их все украли.

– Понятно, – сказала я. – Но ведь не она посоветовала обратиться к нам за помощью? Она, наверное, тоже отправляла вас в милицию?

– Никуда она меня не отправляла, – буркнул Кормильцев. – Наоборот. «Скажи спасибо, что все так кончилось, тебя ведь могли вообще убить» – вот что заявила она. А к вам меня направил один знакомый предприниматель. Я спросил его, кто может в нашем городе найти человека, кроме милиции. Он и посоветовал: или к «крутым» обращаться надо, или к вам. Но с «крутыми» у меня нет желания общаться лишний раз. Меня смущают их методы и цены. А сколько, кстати, возьмете с меня вы?

– Пусть это вас не волнует, – успокоила я филателиста. – Оплатите издержки, и все. А мы уж постараемся выжать свою прибыль из вашего дела.

Кормильцев изменился в лице, поняв, что я имею в виду.

– Не пугайтесь, – продолжила я. – Фамилии будут вымышленными. Но до этого еще очень далеко. Давайте-ка вернемся к нашим сегодняшним делам. У меня еще один вопрос: вот эти четверо, – я заглянула в список, – знали о вашей заветной мечте? Грубо говоря, им было известно, на что вы можете «купиться» безусловно? И нет ли кого-то еще, вне этого списка, кто был бы в курсе вашей страсти к трем медведям?