Светлана Алешина - Не тяни за хвост

Мне это ни о чем не сказало. Я не помнила, сколько было времени, когда я рассталась с Фимой, зато теперь я получила точку отсчета на будущее.

Мысли мои вернулись к самому похищению, и я удивилась, как нагло и почти неприкрыто оно было произведено. Меня не отлавливали ни в каких укромных местах, а взяли среди людей. Именно взяли, и никак иначе. Я вспомнила, как эти двое бизонов терпеливо стояли и курили на улице, пока я разговаривала с Фимой, как они потом шли за мной по коридору…

Я подняла голову от резкой догадки. Им была нужна я! Только я, никто другой! Поэтому они, найдя меня, вычислив, наверное, по фотографии или по наводке, пошли практически в открытую и… и выполнили заказ? Получается так.

Я тут же, приняв свою догадку за рабочую гипотезу, начала спешно вспоминать, кого же мы так сильно задели в своих публикациях, что этот некто решил организовать мое похищение и… возможно, убийство!

Я вздрогнула от этой кошмарной мысли и постаралась успокоить себя доводом, что если бы меня хотели убить, то давно бы убили. Довод оказался слабоватым. Тогда я напомнила себе, что взяли меня прилюдно, а это значит, что если пойдет расследование, то свидетели найдутся!

Найдутся свидетели по делу об убийстве главного редактора газеты «Свидетель»! Я представила себе передовицу нашей газеты, свою фотографию в траурной рамке… и эта мысль меня добила. Я просто закрыла глаза и решила ждать, что будет дальше.

Слава богу, долго ждать мне не пришлось. Машина замедлила ход, потом я почувствовала, что мы поворачиваем. Я открыла глаза и посмотрела в окошко. Мы въезжали во двор незнакомого мне коттеджа.

«Так и есть, – подумала я, – привезли к боссу, и теперь мне придется расплачиваться за слишком длинный язык, слишком бойкое перо, за высокую скорость редакторского набора…»

Джип остановился напротив модно отделанного булыжником крыльца, и передний «братишка» повернулся ко мне.

– Приехали, мадам. Сделай мордашку поприветливей. Сейчас встретишься со своим старым знакомым.

Колян открыл дверку со своей стороны и медленно вылез из машины. Держа у себя под мышкой мою сумочку, он наклонился и заглянул в салон.

– Ну, ты там приклеилась, что ли? Сюда иди, – спокойно произнес он.

Я помедлила, а потом решилась выйти. Какой смысл был забиваться в уголок, как напуганное животное? Все равно же вытащат, если захотят. Иди уж, Оля, выясняй, куда, к кому, зачем и что тебе потом будет. Пока ясно, что твое убийство в ближайшие минуты не планируется. И то слава богу.

Я постаралась держаться внешне спокойно, но ноги как-то незнакомо повели себя, словно я час назад отбегала десять километров, и вот теперь вся усталость в мышцы и вступила.

Я не вышла из джипа, а вывалилась из него и замерла в удивлении. Из-за дома показалась девушка в красном спортивном костюме и остановилась, глядя на меня. Мы молча мерили друг друга взглядами, а мои конвоиры как-то тихо переминались рядом со мною, не говоря ни слова.

Девушка тряхнула головой, поправила длинные волосы каштанового цвета, молча повернулась и снова ушла за дом.

– Блин, так бы и впендюрил Ирке, – задумчиво пробормотал «братишка».

– Ага, – энергично подтвердил Колян, – а потом папа тебе так впендюрит, что всю жизнь подпрыгивать будешь.

– Да уж, – согласился «братишка», – это и останавливает…

– Ну ты, что встала! – Колян показал мне рукой на крыльцо. – Туда иди, – коротко проговорил он.

Я сделала шаг в указанном направлении.

– Вперед, – резко повторил Колян и толкнул меня к крыльцу.

Пришлось повиноваться. Теперь я была на совсем чужой территории, и помощи ждать не приходилось.

Конвоируемая двумя здоровыми парнями, я подошла к крыльцу и поднялась по его трем ступенькам.

Колян открыл незапертую входную дверь, декоративно отделанную дубовыми панелями, и мы вошли в небольшой холл. Миновали его и остановились у двойных дубовых дверей, ведущих в глубь дома.

– Типа, доложить надо, а то здесь Берримора нет, – проговорил Колян, растерянно оглядываясь на своего дружка.

– А что же шеф, – пробалагурил «братишка», имени которого я пока не узнала, – не заведет себе какого-нибудь децла? Приколись, выходит сейчас этот пень с бородой и гутарит: «Овсянка, сэр, ту дей тебя в селезенку!»

– Прикололся, – серьезно сказал Колян, – а смеяться после слова «лопата»?

Он стукнул пару раз в правую половину дубовой двери, прислушался и стукнул еще раз громче.

– Кто там? Это ты, Николай? – послышался из-за двери слабый мужской голос.

– Я, Виктор Тимофеевич, я, – громко ответил Колян и открыл дверь. Он вошел внутрь и прикрыл дверь за собою.

Колян отсутствовал несколько минут. И вот я услышала быстрые шаги, и обе двери распахнулись. Появившийся Колян встал справа в проходе и кивнул мне. «Братишка» молчать не стал.

– Ну что, – слегка подтолкнул он меня в бок, – прошу, мадам или мадемуазель? Гы-гы!

– Какая она в пень мадемуазель? – тихо пробурчал Колян. – Она уж и забыла, как это выглядит!

Я вошла в большое помещение, похожее на тщательно декорированный зал из киношного Баскервиль-холла.

Справа у стены, отделанной дубовыми панелями, стоял камин, облицованный серо-коричневым камнем. Стены над панелями, заканчивавшиеся чуть выше среднего человеческого роста, были обтянуты набивным шелком. У камина стояло черное кожаное кресло с высокой спинкой, повернутое спиной к входу. Не было видно, кто сидит в этом кресле, и вообще, сидит в нем кто-нибудь или нет.

Однако меня вели именно к нему.

Я прошла по темно-красному мягкому ковру и после толчка в спину повернулась и встала перед креслом.

Глубоко в кресле сидел мужчина лет сорока. Он был очень худой, с вытянутым черепом и с редкими каштановыми волосами, кропотливо уложенными в подобие прически. Мужчина был одет в теплую бордовую куртку. Он сидел в этом кресле, заложив ногу на ногу, и курил сигару. Перед ним стоял небольшой столик из красного дерева. На столике стояли пухлая бутылочка виски, высокий стеклянный стакан и бронзовая пепельница.

Мужчина медленным движением стряхнул пепел с сигары в пепельницу и только после этого поднял на меня глаза.

– Это кто? – тихо спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Как кто, Виктор Тимофеевич? – суетливо переспросил Колян. – Это же она!

– Вот как? – холодно переспросил хозяин дома и остро взглянул мне в глаза.

– Ну-ка, повернись боком, – пробормотал он.

Я и не поняла, что эти бесцеремонные слова предназначались мне. Однако долго размышлять мне не дали. Колян дернул меня и поставил боком к креслу. До меня донеслись слова Виктора Тимофеевича, сказанные тихим голосом:

– Это не она. Вы лоханулись, ребята.