Ефим Захаров - Синяя лошадь

– Ты где? Я уже на месте.

– Выходим из банка. Минут через двадцать будем у тебя. Отбой.

Пока Полторашко вёз деньги, Теплов инструктировал следователей:

– Значит так. Сейчас привезут деньги, четыре миллиона гривень, восемьдесят пачек пятьсотгривневых купюр. Завтра эти деньги должны быть вручены под протокол одному гражданину. Вы сами следователи и знаете, что в протоколе вручения денег должны быть переписаны номера и серии каждой банкноты. Если это делать завтра с понятыми, как положено, то на это уйдет уйма времени, которого у нас нет. Поэтому к утру все банкноты должны быть переписаны, я их сведу в общий список и завтра просто перенесу эти цифры в протокол. Чем быстрее закончим, тем раньше я вас отпущу.

Поставленная задача была понятна и женщины стали готовиться к её выполнению, доставая ноутбуки и пытаясь поудобнее устроиться в небольшом кабинете Теплова.

Дождавшись двух «беркутов» в полной амуниции и с автоматами, которые представились, как Тимур и Володя, Дима Полторашко получил в финчасти сумку с деньгами. Убедившись, что сумка действительно тяжелая, а у него нет желания подвергать свой молодой организм чрезмерным физическим нагрузкам, Дима отдал сумку «беркутовцу» Володе.

Оперативника в банке ждали и сразу же проводили в небольшую комнату, где находились два охранника, женщина и машинка для пересчета денег. Женщина стала доставать деньги из сумки, засовывать их в машинку, а потом пересчитанные купюры запечатывать бумажной лентой. Процесс был настолько долгий и скучный, что Дима задремал. Очнувшись, он обнаружил, что женщина всё ещё пересчитывает деньги из сумки. От нечего делать Дима внимательно стал разглядывать охранников банка и работников «Беркута», прибывших вместе с ним, отметив, что выражение лиц у всех четверых абсолютно одинаковое. Мысленно переодев охранников в форму «Беркута», а «беркутов» в форму охранников банка, Дима, опять же мысленно, стал играть в игру «найди десять отличий» и так ею увлекся, что не заметил, как деньги из сумки были пересчитаны. Сказав, что всё верно, женщина сложила пересчитанные деньги на специальную тележку и пододвинула к охранникам. Теперь пришел черед пятьсотгривневых банкнот. Тут уж Дмитрий смотрел внимательно. Пересчитав и упаковав восемьдесят пачек пятьсотгривневых купюр, женщина сложила их в сумку и, спросив всё ли в порядке, удалилась вместе с охранниками и тележкой через дверь, внезапно образовавшуюся в стене позади нее. На сей раз Дима сумку взял сам и гордо нёс до машины, где, вздохнув, отдал и сел за руль. Тут ему и позвонил Теплов. Заведя двигатель, Полторашко посмотрел на часы и, обнаружив, что времени на переодеться и покушать у него нет, вздохнул ещё раз, направив автомобиль в сторону милицейского главка.

Разделив деньги на пять равных частей по шестнадцать пачек, Теплов, Полторашко и следователи принялись за работу, которая была не столько сложной, сколько утомительной. Переписав очередную пачку, её схватывали резинкой и складывали в спортивную сумку тёмно-синего цвета, которую принёс Теплов. Сумка была значительно меньше и удобней той, в которой деньги прибыли в кабинет Сергея. Полторашко не выдержал первым и сразу после полуночи сказал, что его это достало, он хочет в душ, хочет есть и хочет спать, после чего отбыл восвояси, пожелав всем, гад, спокойной ночи. Следователи-женщины оказались более исполнительными сотрудниками, молча разделив оставшиеся после Полторашко пачки с деньгами между собой, продолжили вбивать в электронную память своих ноутбуков буквы и цифры. Когда работа была закончена, шёл четвертый час. Теплов, скопировав на свой компьютер данные, набранные следователями и Полторашко, сказал женщинам «Спасибо» и отпустил их домой, а сам ещё раз пересчитал пачки с деньгами, уложил их в сумке аккуратным «кирпичиком» и свёл все файлы в один список, который сохранил под именем «4 миллиона».

Оторвав глаза от монитора компьютера, Теплов посмотрел на часы – 3 часа 49 минут. Оба «беркута», призванные охранять денежные средства и их владельца, которым в настоящий момент временно являлся Теплов, мирно похрапывали, сидя на стульях по обе стороны входной двери, склонив свои могучие головы на не менее мощные груди, вытянув ноги и упершись каблуками ботинок в край коврового покрытия, лежавшего овалом в середине кабинета. А если попытаться выйти из кабинета, заметят или нет? – подумал Сергей, но пробовать не стал. Глаза слипались, день намечался тяжёлый, надо было поспать, хоть пару часиков. Сергей застегнул сумку и засунул под стол, разбудил «беркутов», которые, открыв глаза, в один голос заявили, что они не спали. Теплов сказал, что ложится спать на диване, а они остаются в кабинете сторожить сокровища, а разбудить его надо ровно в 5 часов 50 минут. Тимур и Володя сказали, что всё поняли, а Сергей лёг на диван и закрыл глаза.

Проснулся Теплов от того, что его трясли за плечо. Он открыл глаза и увидел улыбающегося Диму Полторашко, посмотрел на часы – 5-50. Дима протянул ему стаканчик кофе из «Макдональдса» и показал на чизбургер, лежащий на столе.

– На, пей и ешь. Ещё есть время душ принять. Я здесь уже минут тридцать, хотел разбудить тебя раньше, но эти церберы, – Дима, выглядевший как всегда безупречно в сером пальто от «Тома Брауна» и такой же цены туфлях, кивком показал на «беркутовцев», – сказали, что тебя можно разбудить ровно в 5-50, и ни минутой раньше. Спорить я с ними не стал, сгонял в «МакДо» за кофе.

– Спасибо, – сказал Теплов, отхлебнул кофе. – Я в душ, через десять минут буду. Когда приедет Гатаулин?

– Гатаулин звонил, подъезжает, скоро будет. Понятых Зиновьев ровно в шесть забирает на площади Советской и привозит сюда.

– Хорошо. – Теплов из шкафа взял полотенце, чистое бельё и вышел из кабинета.

Приняв душ, переодевшись в чистое, и выпив кофе с чизбургером, Сергей почувствовал себя лучше и был готов к работе.

В 6-10 в его небольшом кабинете собралась куча народу: Зиновьев, Полторашко, два «беркута», двое понятых, Гатаулин и специалист из технического отдела, который должен был прикрепить к телу и одежде Гатаулина видеокамеру и микрофон, а также пометить деньги специальным аэрозолем. Поскольку денег было много, было принято решение метить только первую и последнюю купюру в пачке, что и было сделано в присутствии понятых.

Гатаулин, мужчина средних лет с умными глазами и тоненькими седоватыми усиками на верхней губе, одетый дорого, но неброско, чувствовал себя уверенно, лишних вопросов не задавал, молча исполняя всё, что ему говорили. Понятые, два здоровых мужика лет под тридцать, которых привел Зиновьев, судя по поведению, не первый раз принимали участие в оперативных мероприятиях, и тоже суеты не добавляли.