Надежда Максимова - Тайна потерянной рукописи

Печальная история. Но, увы, не содержащая ничего сверхобыкновенного. В годы гражданской войны разыгрывались и не такие драмы.

Но Болдино… Кистенево… некая таинственная Наталья Николаевна, упоминаемая в письме. Как удивительно все это ложится в канву жизни великого нашего поэта.

А если вспомнить, что в Болдино жили не только бывшие дворовые семьи Пушкиных. Александр Сергеевич, как человек любвеобильный (поэт!), говорят, не пропускал своим вниманием и пригожих сельских молодок. Так что у него там родственники (потомки) до нашего времени могли оставаться!

Это, кстати, неплохо объяснило бы высокую грамотность писавшего, бывшего, судя по тексту, сугубым крестьянином с крестьянскими же заботами (сенокос, жеребенок, землю копать…).

– Но получается, что передачу от Натальи Николаевны, – заметил, предварительно крепко почесав лоб, эксперт Зайкин, – отправитель письма сделать не сумел. Раз письмо вернулось, значит, псковский родственник узнать о беде не смог, и ни дочь на сенокос, ни сына Ивана Андреевича для получения посылки в Болдино не отправил.

– Выходит, эта штука еще там, – завершил мысль солидный Семен. – Нужно ехать в Болдино.

С этим мнением все немедленно согласились.

Ехать в Болдино мы (наша боевая троица плюс сестрица Елена) решили через Арзамас. Во-первых, Александр Сергеевич сам так ездил, а во-вторых, атлас автомобильных дорог России уверял, что дорога там хорошая и не сулит путешественникам проблем.

Все так и оказалось. Действительно прекрасная асфальтовая лента живописно вилась меж среднерусских холмов, вписываясь в пейзаж с поистине поэтической грацией. Взобравшись на очередной холм, далеко-о-о можно было простирать взор.

И видеть, что впереди, почти до самого горизонта, по великолепной этой дороге тянется нескончаемая пробка.

Да, как ни печально признать, лента шоссе имела всего-навсего две полосы. По встречной обгонять не получалось – навстречу катил достаточно плотный поток. А огибать по колдобинам медленно влекущуюся машинешку, растопырившуюся на нашей полосе и не умеющую развить на здешних крутых подъемах больше 60 километров в час, – себе дороже. Или завязнешь, или, как минимум, загубишь подвеску. Так что на шоссе царила демократия: все машины, независимо от марки и мощности мотора, плелись с одинаковой скоростью, с мрачным упорством нацелившись своим бампером в задний бампер впереди идущего.

– А заметили, – сказал дядя Миша, с бесконечным терпением сидящий за рулем казенной «лады», – что за нами от самой Владимирской области тянется темно-синяя «вольво»?

– В каком смысле «тянется»?

– В том, что первый раз я ее заметил после того, как переехали мост через Клязьму. Мотор у них мощный, дорога была свободной… А они как нарисовались позади нас, так и остаются до сих пор.

– Может просто не торопятся…

– На «вольво»? И не торопятся?

– А что, – предположил Зайкин, пытающийся заснуть на заднем сиденьи, – может, хотят проникнуться атмосферой здешних мест. Пушкин по этой дороге вообще на лошадях ездил. А для гужевого транспорта 60 километров в час это, знаете ли…

– Ну да, – хмыкнул старший прапорщик. – На дворе XXI век, впереди ядерный центр общемирового значения 4 4 САРОВ, город в Российской Федерации, Нижегородская область, расположен на месте бывшего Саровского монастыря. Население – 84,6 тыс. Основан в 1939. До 1991 года назывался Арзамас-16, в 1991—1995 – Кремлев. , а мы все на гужевой транспорт ориентируемся. Очень мило.

В начале 1950-х гг. был основан НИИ экспериментальной физики. После 1991-го Саров является Федеральным ядерным центром России.

– Погоди, дядь Миш, – с опозданием среагировал я, – ты хочешь сказать, что за нами следят?

– А ты можешь предложить другое объяснение?

– Да ладно. Мы же не ядерный центр едем взрывать, а всего-навсего ищем рукопись Пушкина, вещь вполне гуманитарную и, к тому же, написанную два века назад.

– Ну да, – недовольно фыркнул Зайкин. – То-то за нее нашего литературоведа пытались машиной сбить…

– Не факт, что его. Просто пьяный водитель. Не справился с управлением…

– Сам-то веришь, о чем говоришь?

Я рассердился:

– А ты вообще спи. Или любуйся пейзажем. В кои-то веки выбрались на природу… В золотую осень. В пушкинские места… А он все недоволен. Ворчун!

Зайкин ответил невнятно и, кое-как угнездившись в уголке, закрыл глаза.

Арзамас, основанный в царствование Ивана Грозного, не производил впечатления города ни древнего, ни исторического. Высотные здания, правда, отсутствовали, зато в центре мы обнаружили стандартные супермаркеты со стандартными же рекламными щитами на стенах. Имелось, правда, и изрядное количество церквей (чуть ли не четыре десятка!), но все поздние – XIX и даже ХХ века.

Отсутствие сколь-нибудь древних строений объясняется тем, что Арзамас, как и многие прочие города центральной части России, в полной мере ощутил на себе влияние Екатерининской административной реформы. Просвещенная правительница (как никак с самим Вольтером переписывалась!) в 1781 году озаботилась тем, чтобы все подвластные ей города получили так называемый «регулярный план». То есть, чтобы на смену кривым средневековым улочкам с садами, палисадами и вишнями в цвету пришли широкие прямые проспекты, рассекающие поселение от края до края.

Местные жители, которым предлагали убраться с насиженных мест и снести дома, в которых ранее мирно проживали несколько поколений предков, от таких новшеств в восторг, надо думать, не приходили. Возможно, они даже протестовали.

Но каждый раз на помощь нововведениям из столицы чудесным образом приходил грандиозный неугасимый пожар. По удивительному совпадению, он случался в каждом городе, где предполагалось введение регулярного плана. В качестве примера можно назвать Кострому, Архангельск, Вязники, Муром, Нижний Новгород и ряд других населенных пунктов.

В результате буйства огня, случавшегося так кстати, центр города естественным образом освобождался от построек, а далее уже ничто не мешало прокладке светлых проспектов европейского типа. О которых, собственно, и мечтала милостивая государыня-императрица.

Таким образом, в царствование Екатерины II облик практически всех российских городов решительно обновился, и сейчас в них трудно найти здание, построенное ранее XVIII века. В Нижнем Новгороде, например, от более ранних времен уцелел один единственный подвал XVII века плюс старинный седой Кремль, восстановленный из бесформенных развалин в 1949—1969 годах.