Дуглас Престон - Наваждение

С минуту Лора смотрела на него. Потом ее лицо смягчилось.

– Ты знаешь, что я так не скажу. Не стану вклиниваться между тобой и… этим делом.

Д'Агоста взял ее за руку:

– Я вернусь, как только смогу. Буду звонить тебе каждый день.

Лора заправила за ухо иссиня-черную прядь.

– А Глену ты уже сказал?

– Нет, я сюда прямо от Пендергаста.

– Так лучше позвони ему и порадуй, что берешь отпуск на неизвестный срок. Он ведь может сказать «нет» – и как тогда быть?

– Нужно что-то придумать.

Лора откинула одеяло и спустила ноги на пол. Как же он оставит такую женщину даже на день, не говоря уже о неделе, месяце… или годе?

– Помогу тебе собраться.

Д'Агоста прокашлялся.

– Лора…

Она приложила палец ему к губам:

– Лучше помолчи.

Он согласно кивнул.

Лора прильнула к нему и легонько поцеловала.

– Обещай мне только одно.

– Все, что захочешь.

– Обещай себя беречь. Я переживу, если из-за этой дурацкой затеи погибнет Пендергаст. А вот если что-то стрясется с тобой, я сильно разозлюсь. А ты сам знаешь, какая я тогда противная.

«Роллс-ройс» с неизменным Проктором за рулем мчался по скоростному шоссе Бруклин – Квинс к югу от Бруклинского моста. Д’Агоста смотрел в окно: два буксира тянули гигантскую баржу, груженную штабелями побывавших под прессом автомобилей; за баржей оставалась пенистая дорожка. Все произошло так быстро, что у д’Агосты до сих пор не укладывалось в голове. Они с Пендергастом направлялись в аэропорт Кеннеди, однако сперва предстояло сделать один краткий, но очень важный, по словам Пендергаста, визит.

– Винсент, – предупредил лейтенанта Пендергаст, – нам придется набраться терпения. Моя тетя Корнелия, говорят, совсем плоха.

Д’Агоста поерзал:

– Боюсь, я не совсем понимаю, зачем нам к ней заезжать.

– Она может пролить некоторый свет на ситуацию. Хелен была ее любимицей. К тому же я должен проконсультироваться с тетей по поводу некоторых вопросов семейной истории, которые, как я опасаюсь, имеют отношение к убийству.

Д’Агоста хмыкнул. Корнелия, двоюродная бабушка Пендергаста, его не интересовала; по правде сказать, старую ведьму он не выносил, и несколько его визитов в больницу «Маунт-Мёрси» для душевнобольных преступников были не особенно приятными. Однако, когда имеешь дело с Пендергастом, всегда лучше плыть по течению.

Свернув с шоссе, «роллс-ройс» двигался по боковым улочкам, потом миновал узкий мост на Губернаторский остров; дорога виляла теперь по топким лугам, затянутым утренней дымкой, плывущей над камышами.

По обеим сторонам высились старые дубы – некогда это была роскошная аллея, ведущая в большое поместье, а теперь лишь сухие ветви хищно тянулись к небу.

Проктор затормозил перед будкой охранника, и оттуда вышел служащий в форме.

– Как вы быстро, мистер Пендергаст.

И, не прибегая к обычным формальностям, дал знак проезжать.

– О чем это он? – спросил д’Агоста, оглядываясь на охранника.

– Понятия не имею.

Проктор припарковал «роллс-ройс», и они вышли.

Дежурного за резной стойкой не было, а вокруг царила какая-то суета. Тут в мраморном вестибюле появилась дребезжащая каталка, которую толкали двое здоровенных санитаров. На ней лежало прикрытое черным покрывалом тело. У служебного подъезда затормозила «скорая помощь» – без сирены и мигалок.

– Доброе утро, мистер Пендергаст. – Через вестибюль, протягивая руку, спешил доктор Остром, лечащий врач тети Корнелии. Лицо у него было сосредоточенное и удивленное. – Э-э… Я как раз намеревался вам позвонить. Прошу вас пройти со мной.

Они двинулись за доктором по коридору, некогда роскошному, а теперь отличавшемуся казенной простотой.

– У меня печальная новость, – сказал Остром на ходу. – Меньше получаса тому назад ваша двоюродная бабушка скончалась.

Пендергаст остановился и медленно выдохнул, опустив плечи. Д’Агоста вздрогнул. Тело, которое везли на каталке, вероятно, принадлежало Корнелии.

– Смерть естественная? – ровным голосом поинтересовался Пендергаст.

– Более или менее. По правде сказать, последние дни ваша тетушка часто тревожилась и начинала бредить.

Пендергаст на миг задумался.

– О чем именно она бредила?

– Ничего особенного, обычные разговоры о семье.

– А можно поконкретнее?

Доктору явно не хотелось рассказывать.

– Она думала… думала, что некто по имени Амбергрис намерен явиться в «Маунт-Мёрси» и отомстить ей за злодеяние, которое она, по ее словам, учинила много лет назад.

– Подробностей о своем злодеянии она не сообщала? – спросил Пендергаст.

– Сплошная фантастика. Будто бы она бритвой разрезала какому-то ребенку язык, чтобы не дерзил.

Пендергаст скептически покачал головой. Д’Агоста невольно прикусил язык.

– Так или иначе, – продолжил Остром, – поведение вашей тетушки становилось все более буйным, пришлось держать ее в смирительной рубашке и на препаратах. Точно в час якобы назначенной встречи с Амбергрисом с вашей тетушкой случился обширный инсульт, которого она не пережила… Ну вот мы и пришли.

Доктор вошел в небольшую комнатку без окон, украшенную старинными холстами и мягкими безделушками: ничего такого, чем можно нанести увечье себе или другим. Даже картины висели без подрамников, на тонких бечевках. Д’Агоста окинул взглядом койку, стол, искусственные цветы в корзине, пятно на стене, очертаниями похожее на бабочку, – все было очень унылым. Он вдруг почувствовал жалость к сумасшедшей старой даме.

– Теперь вопрос о личном имуществе, – продолжал доктор. – Эти картины, как я понимаю, довольно ценные.

– Да, – ответил Пендергаст. – Продайте их на торгах у «Кристи», а выручку примите в качестве благодарности за хорошую работу.

– Весьма великодушно с вашей стороны, мистер Пендергаст. Следует ли произвести вскрытие? Когда пациент умирает в больнице, у вас есть законное право…

Пендергаст жестом прервал его:

– Нет необходимости.

– А приготовления к похоронной церемонии?

– Церемонии не будет. По поводу погребения с вами свяжется поверенный нашей семьи, мистер Огилби.

– Хорошо.

Пендергаст окинул взглядом комнату, будто желая запомнить подробности, и повернулся к д’Агосте. Лицо его ничего не выражало, но в глазах застыла печаль, даже скорбь.

– Винсент, – сказал он. – Нам нужно успеть на самолет.

Замбия

Улыбающийся щербатый человек, встретивший путешественников у пыльной посадочной полосы, назвал свою машину «лендровером». Изо всех сил держась за трубу каркаса, д’Агоста думал о том, что это более чем преувеличение: подобное устройство вообще не заслуживало называться автомобилем. Стекол в машине не было, верха тоже; ни радио, ни ремней безопасности. Капот прикручен проволокой. Под ржавым дырявым днищем мелькала грунтовая дорога.