Дуглас Престон - Наваждение

– Оно самое. Я приносил ей чай, а она меня даже не замечала. Она его часами напролет листала.

Пендергаст довольно резко поставил рюмку:

– Хелен никогда не объясняла своего интереса к Одюбону? Быть может, о чем-то спрашивала?

– Иногда, сэр. Она очень интересовалась дружбой вашего прапрадеда с Одюбоном. Хорошо, когда так увлекаются семейной историей.

– Деда Боэция?

– Его самого.

– А когда это было? – спросил Пендергаст после секундной паузы.

– О, вскоре после вашей свадьбы. Она хотела посмотреть его архив.

Пендергаст с равнодушным видом отпил глоток.

– Архив? Что за архив?

– Там, в ящике, под гравюрами. Она часто просматривала и письма, и дневники. И гравюры.

– А она не говорила зачем?

– Так ведь они такие красивые… Очень уж птицы славные, сэр. – Морис отпил из рюмки. – Вы же сами с ней познакомились в музее Одюбона на Дофин-стрит?

– Да, на выставке его гравюр. Странно, тогда она особого интереса к ним не выказала. Сказала мне, что пришла только ради бесплатного угощения.

– Вы ведь знаете женщин, мистер Пендергаст. У них свои маленькие тайны.

– Похоже на то, – прошептал Пендергаст.

Рокленд, штат Мэн

В обычных обстоятельствах таверна «Соленый пес» д’Агосте понравилась бы: все без претензий, дешево, посетители – простые работяги. Только сейчас обстоятельства обычными не назовешь: за четыре дня лейтенант побывал в четырех городах. Он летал и ездил; он скучал по Лоре Хейворд, он устал, устал смертельно. Да и Мэн в феврале был отнюдь не сказкой. Меньше всего лейтенанту сейчас хотелось наливаться пивом с толпой рыбаков.

Д’Агоста почти отчаялся. Рокленд оказался тупиком. С тех пор как двадцать лет назад Эстерхази уехали из города, их дом несколько раз сменил владельцев. Из всех соседей семью Эстерхази помнила только какая-то старая дева, которая захлопнула дверь у лейтенанта перед носом. В газетах, обнаруженных в библиотеке, Эстерхази не упоминались вообще, и в городском архиве о них ничего стоящего, одни налоговые ведомости. Ни тебе соседских сплетен, ни пересудов.

Напоследок д’Агоста решил попытать счастья в таверне «Соленый пес», прибрежной забегаловке, где, как ему сказали, любят околачиваться старые морские волки.

Таверна оказалась убогой, обшарпанной постройкой, втиснутой меж двумя складами на рыболовном причале у самой воды. Надвигался шквал, с океана летели, кружась, первые снежные хлопья, ветер срывал с волн клочья пены, носил по каменистому берегу выброшенные газеты.

«За каким чертом я здесь?» – спрашивал себя д’Агоста. Вопрос был сугубо риторическим: Пендергаст ему все объяснил. «Боюсь, ехать придется вам, – заявил он. – Я имею личное касательство к делу, а потому не могу сохранять необходимую для расследования дистанцию и быть объективным».

В спертом воздухе полутемной таверны пахло пережаренной рыбой и несвежим пивом. Когда глаза лейтенанта привыкли к сумраку, он увидел, что местные обитатели – бармен и четверо завсегдатаев в бушлатах и зюйдвестках – замолчали и пялятся на него. Что ж, хоть заведение и под стать постоянным клиентам, зато здесь тепло: посреди комнаты излучала жар дровяная печь.

Усевшись в самом дальнем углу, д’Агоста кивнул бармену и заказал бокал светлого пива. Успокоившись на его счет, посетители возобновили разговор, из которого лейтенант узнал, что все четверо – рыболовы, что рыба нынче ловится плохо и что рыба всегда ловилась плохо.

Прихлебывая пиво, д’Агоста стал осматриваться. Интерьер, естественно, выдержан в морском духе: на стенах – акульи челюсти, клешни огромного омара, фотографии рыбачьих лодок. С потолка свисали сети с разноцветными стеклянными шариками. Повсюду лежала патина старости – копоть и въевшаяся грязь.

Д’Агоста опорожнил бокал, затем другой и только после этого решился сделать первый шаг. Он запомнил, как посетители называли бармена, и обратился к нему по имени:

– Майк, позволь мне всех здесь угостить. И сам присоединяйся.

Майк уставился на д’Агосту, потом пробормотал что-то в знак благодарности и повиновался. Завсегдатаи, получая выпивку, признательно ворчали и кивали.

Д’Агоста сделал большой глоток. Ему важно было показать, что он свой, а в таком заведении это означает не скромничать, когда дело касается выпивки. Он прокашлялся и громко сказал:

– Я вот тут подумал… может, вы, ребята, мне поможете.

Все опять уставились на него – кто удивленно, кто подозрительно.

– Чем помочь-то? – поинтересовался седой мужчина, которого называли Гектором.

– Да жила здесь одна семья, Эстерхази их фамилия. Я пытаюсь их найти.

– А как вас звать, мистер? – спросил Нед, низкорослый рыбак с обветренным загорелым лицом и бицепсами толщиной с телеграфные столбы.

– Мартинелли.

– Коп? – нахмурился Нед.

Д’Агоста покачал головой:

– Частный детектив. Дело касается завещания.

– Какого завещания?

– Ну, там деньги немалые. Меня наняли душеприказчики – найти оставшихся Эстерхази. Если я их не найду, не смогу передать им наследство, так?

На минуту в таверне воцарилось молчание: присутствующие переваривали новость. У многих при упоминании о деньгах загорелись глаза.

– Давай, Майк, повторим. – Д’Агоста взял кружку с шапкой пены и сделал основательный глоток. – Душеприказчики назначили небольшое вознаграждение для тех, кто поможет найти оставшихся членов семьи.

Рыбаки посмотрели друг на друга, потом на д’Агосту.

– Так как, – спросил он, – можете что-нибудь рассказать?

– Нету здесь больше никаких Эстерхази, – сказал Нед.

– И вообще никаких Эстерхази в этой части света не водится, – прибавил Гектор. – После того, что тут было.

– А что было-то? – Д’Агоста старался не выказывать чрезмерного интереса.

Рыбаки опять переглянулись.

– Всего я не знаю, – сказал Гектор. – Но съехали они в большой спешке.

– Они держали на чердаке чокнутую тетку, – вмешался третий рыбак. – Пришлось ее запереть, а то она собак по всему городу убивала и ела. Соседи слыхали, как она орала по ночам, в дверь колотила, все требовала собачатины.

– Да брось, Гэри, – усмехнулся бармен. – Это его жена кричала. Настоящая была гарпия. Тебе надо поменьше ужастиков смотреть.

– На самом деле, – вступил Нед, – жена хотела травануть мужа. Подсыпала ему в манную кашу стрихнину.

Бармен покачал головой:

– Выпей еще пива, Нед. Говорят, папаша проиграл все деньги на фондовой бирже. Потому-то семейка и слиняла – они ж задолжали всем и каждому.

– Темное дельце, – сказал Гектор, потягивая пиво. – Очень темное.

– А что они были за люди? – спросил д’Агоста.

Рыбаки с грустью разглядывали дно своих стаканов, опустевших с ужасающей быстротой.